Думаю, он всё видел, Человек-Лучащаяся Тьма.
Он понял, что Ромашка влюбилась.
Сразу влюбилась.
Сама предложила встретиться.
Писала ему стихи с намеками, вроде: "кто-то любящий и близкий очень нужен мне..."
Но он - "не замечал".
Ему нравилась другая, намного тоньше, милее, красивее Ромашки. Другая, которая ближе Тьме по духу, ближе и понятнее, бесплотная и прекрасная…
Ромашка чувствовала, будто Тьма поймал её, как бабочку и пришпилил за стекло на стенку.
Ромашка видела, что когда ему трудно, он обращается к её светимости.
Ромашке было одиноко. И она рада была воспользоваться его вниманием, чтобы хоть на время потерять чувство "отстраненности от мира", изолированности.
Ромашка восхищалась им.
Она почему-то чувствовала их общность, сходство, одинаковость творческих стремлений. Она тщеславно надеялась, что в чём-то – не хуже Тьмы…
Тем не менее, уверенность, которую Ромашка вселяла в кумира своим почитанием, вылезла ей боком.
Теперь Тьма смотрел на неё свысока, считал, что помогает ей, делает ей одолжение. А на самом деле видел лишь то, что представил заранее. Заигрался в иллюзиях. Окружающая его дымка не только защищала его, но и ограждала. Ему не интересно было, что происходит на самом деле, важнее было вписать происходящее в свою картину мира.
Ромашке, насильно отгороженной от родных, потерявшейся и удрученной, не Тьма нужна была, пусть и лучащаяся, а Теплое Солнце.
Само собой, всем цветам нужно Теплое Солнце, Надежная Твердь и немного личного пространства. Но такая Ромашка, как она, нуждалась особенно.
Ведь у нее-то не было ничего!
Понимаете?
Понимаете, как это – потерять место, куда можно вернуться, потерять всех родных, как это – быть отрезанной и – жить?!
Как это – осознать вдруг, что ты не властен над собственной жизнью, далеко не волен, что всюду препоны, загоняющие тебя, как скотину с луга в предназначенное тебе стойло…
Нет, вам не понять, как это не иметь тех вещей, которые для вас так естественны и даже – раздражают: свободно гулять по старым приевшимся местам, «терпеть» объятия приставучих близких, устраивать скучные посиделки в своем личном уголке и маяться от безделья…
Невыносимо.
Непостижимо.
Как злым чарам удалось превратить её Теплицу – в Темницу? Отгородить высокими заборами, выставить щиты и копья, назвать оставшихся там овощей – предателями, хламом, недостойным нормальной жизни…
«В вашем доме теперь живет огнедышащий дракон и нет вам туда более ходу. А вы теперь – изгнанники, как семена одуванчиков. Приживайтесь, ищите себе новую землю. Много ли надо растениям».
На благополучной чужбине Ромашку, естественно, никто не понял. Покойно спящие в своем благоденствии и процветании, не сознающие безмерного счастья свое мирной жизни, люди сторонились чужого горя, глядя, как сквозь стекло.
Ромашка погибала молча, истязая себя и методично занимаясь саморазрушением. Слишком жалостливая и терпеливая она не умела и не хотела использовать других. Ей было противно и стыдно. И потом, она считала, что сильнее других и потому справится, наивно позволяя остальным взваливать на её плечи всё больший груз.
Когда в жизни Ромашки неожиданно появился старик с крючковатым носом и объявил себя Садовником, выискивающим уникальный экземпляр, она не поверила ему. Хоть и очень хотела.
Ведь ей так нужна была уже Надежная Твердь…
Но она чувствовала неискренность, опасность, некую хитрую старинную ловушку, не раз уже срабатывавшую и мастерски замаскированную.
Но, не умудренная опытом, Ромашка не понимала, в чем же кроется подвох…
Однажды она поделилась своими переживаниями с Лучащейся Тьмой. Тьма успокоил Ромашку, но…
с той ночи Тьма изменился.
Чувство потери всколыхнуло пространство Тьмы. Разогнало безмятежный сумрак. Сконцентрировало Тьму в существо, обретающее очертания обычного мужчины.
«Как! в ней кто-то обнаружил нечто – достойное «уникальности»? В ней? В моей фанатке? Быть не может! Она же за стеклом! Никуда не денется!» – удивился и запаниковал Тьма, все отчетливее проступая в уползающей дымке, а его свет заметался на угольях и замер, прислушиваясь к шепоту неких древних вибраций, по сути чуждых, идущих извне, а не из сердца Тьмы. Но он не ощущал их чужеродности, он позволил своей защитной тьме рассеяться, и она больше не скрывала.
Человек Тьма запутался.
Человек Тьма измельчал.
«Знаешь, у меня есть чувство, что я люблю всех. И тебя я тоже люблю…»
И тебя – тоже! Садовник сказал, что она необыкновенная Ромашка, не такая, как все! Да она бы жизнь Тьме посвятила, если бы он позвал, она бы всё в жертву принесла, она бы сделала его самым счастливым, и вместе они бы никогда не были одиноки!
«Но ты пренебрегал мной, ты демонстрировал, что таких, как я, у тебя много. Почему? Почему я вдруг понравилась тебе?! Я ведь недостаточно красива и не скрываю свою «корыстность»? Я цветок! И мне нужна земля!..»
В Ромашкину голову бурным потоком хлынула вся та канализационная дрянь, прорывающаяся в сознание, как только люди попадаются в тот странный мешок, который обозначили понятием «любовь». В этом капкане всё давно записано. Мысли, ощущения, действия тех, кто туда попался, запрограммированы.
Итак, персонаж номер один – осторожная, но наивная Ромашка, пришибленная неожиданным счастьем обещаний спокойной садовой жизни, и гордая тем, что Садовник её отыскал, как во всех сказках пишут, то есть узрел самую её суть и понял, какая она замечательная. (Ох, знала бы она, чего на самом деле видел в ней Садовник! Но об этом позже).
Тьма, одухотворенный романтик с претензией на особые знания и типичный представитель демонстрационной половины человечества, следующий стадному инстинкту: куда все, туда и мы – персонаж номер два.
И, наконец, Садовник – обаятельный старый развратник, отлично знающий, на какие кнопки нажимать и что говорить, чтобы пробудить чувственность в женщине.
Персонаж номер три хотел секса. Настолько, что ничем не гнушался. Заранее не собираясь выполнять обещанное, он нагло и убедительно доказывал Ромашке серьезность своих намерений. Словами доказывал, разумеется. И очень спешил.
Ромашка чудом не поддалась, впервые осознав, какая она в сущности земная баба, достаточно «сексуальная» и сексуально озабоченная, хоть и претендующая на некие высокие моральные принципы и оттого без толку хранящая себя для кого-то особенного, вроде Садовника, который, тоже читал сказки про «единственного» и неповторимого принца с лошадью и умело этим принцем прикидывался. Хотя что там уметь? Прикидываться всегда проще, чем быть на самом деле.
Ромашке повезло оказаться достаточно стыдливой. И повезло, что на следующий день Садовник уехал.
Вот только зря он, не солоно хлебнувший, продолжал поддерживать с ней связь, и всё звал замуж… Убедил ведь! И Ромашка ждала его. Закрывшись для других. Выстраивая свою жизнь с учетом садовничьих интересов.
При этом Ромашка колебалась. Странным всё же был Садовник, и звонил очень редко…
А потом ей повезло встретить человека Птицу, который сам того не собираясь, случайно сорвал с нее мешок-ловушку. И Ромашка прозрела. Разрыдалась. Собрала все свои силы и создала себе выход из ситуации. И сбежала через него.
Через несколько дней Садовник позвонил и сказал, что едет в гости, по делам, разумеется. И то, что Ромашки нет, не особенно его раздосадовало. Таких ромашек – тьфу. Жаль только, что время потратил. И как это он сразу ее не раскусил? А с виду – дура дурой!..
Ромашка бежала, не чуя ног. Придумывала себе цели и бежала, как безумная. Окружающие глядели, посмеиваясь, по крайней мере, ей так казалось. А Ромашке было всё равно. Она была опустошена жестокостью лжи, крушением надежд. Она просто принимала и ценила любую возможность выжить в своей сумасшедшей тоске от радости, что «легко» отделалась.
Ведь в видимом мире реальны только материальные потери, а потеря чего-то эфемерного, вроде осознания себя честной женщиной, а не чуть было не продавшейся тварью, – эта потеря невелика. Её будто и не было. Кто её заметил? Никто ведь не узнал, как она предала себя в мыслях. Никто, кроме Тьмы.
Ромашке было стыдно рассказывать Тьме о своей глупости, о том, что всерьез поверила в бредни бывалого козла, о том, что готова была продаться за кусок земли.
Тьма вполне логично сторонился Ромашки, обижаясь на ее выбор и страдая от уязвленного самолюбия на расстоянии.
Ну, а когда узнал про неудачи Ромашки, то снова обратился Лучащейся Тьмой.
«Любовная» ловушка распалась, и потрепанные герои вновь заняли свои старые места на сцене Жизни.
И будто ничего и не изменилось в материальном мире. Просто еще один ребенок стал чуть более взрослым, чуть менее честным и чистым. Конец.