Сегодня во сне я переходила из одного самодельного дизайнерского бутика в другой. Там царили трансвеститы, показывавшие экзотические дамские (даже возрастные) туалеты. В какой-то момент я откомментировала, и мне показали еще и еще "лук"- яркий, грамотный по цвету, оригинальный по форме.
Комментарии мои касались белой одежды, в которой автор обмотал шею бесполой модели слишком удушливым шарфиком. Я посоветовала освободить шею, придать всему большую свободу, чуть прикрыть руки - коротким рукавом.
Мне показалось, что после этого геи были готовы принять меня в свою коммуну дизайнеров. Я бы с радостью осталась там. Но приглашение не было озвучено.
Посещенных бутиков-самопалов было несколько.
Где-то открылась дверь, за которой висел кисейный занавес цвета морской волны, а на нем были по диагонали защемлены вплотную две деревянные прищепки для белья. Сквозь кисею просвечивала волнистая песчаная равнина. Я смутно вспомнила спектакль "Старик и море" Васильева.
Переходя из одного бутика в другой, я опрокинула стоящий у входа для рекламы - в качестве экзотики - радиоприемник: длинный, коричневый ящик, работавший явно на батареях, вещавший что-то советское. Меня осудили, приемник подняли и поставили на место, накрыв сверху чем-то текстильным, винтажно болгарским. Я узнала полосатый фольклорный дизайн.
...Сейчас я вспомнила разницу между теми двумя дизайнерскими заведениями: в первом было многолюдно, толкотня достигла апогея. Прорвавшись сквозь толпу, я оказалась в той части, где были выставлены игрушечные механизмы. Отведенный под них зал был непропорционально огромным и пустынным. Чем дальше я шла по огромным залам, тем реже встречались посетители. Несколько резвящихся детей быстро исчезли позади, а я шла в одиночестве, замечая по сторонам в гигантском пространстве игрушечные паровозики причудливых форм. Их становилось все больше, пока я задавалась вопросом, как меня туда занесло и как выбраться на волю. Невидимый пульт переключал сюжет: я вновь была на свободе, продолжая путь в неизвестность.
Второе заведение я нашла поблизости от первого. Там меня восхитили формы кожаных сумочек, выставленных прямо у входа,- лишь несколько ступеней вниз. Я могла бы нарисовать клатч, стоявший в нише у входа: суженный к центру, но не похожий на бант, - изысканный. Я взяла его в руки, но запомнила не только его: все сфотографировано памятью в мельчайших подробностях. И сумочка-чемоданчик, и ансамбли, показанные геем, переодевшимся град-дамой: лимонные колготки с яркой фиолетовой полосой спереди, - четкость Мондриана, - платье сложнейшего кроя - моего любимого убитого лилового тона, цветная горжетка из причудливо стриженого страусового пера, сиреневая многоэтажная шляпа, достойная Гауди. Ансамбль был четок, един, неоспоримо прекрасен.
- Это очень эстетично, - сказала я, ни к кому не обращаясь.
Они услышали! Это было чудо. Понимание! Геи тут же устроили мне целый показ: они тоже были счастливы, найдя неожиданного ценителя, понявшего их.
Дефиле состояло не более, чем из трех ансамблей, но это было праздником для них и для меня. Неприличный эстетический восторг распирал меня.
Погладив на прощание кожу красивого черного клатча из крокодиловой кожи, я распрощалась и вышла туда... вне…
Там, снаружи, был пост-апокалиптический пейзаж. Ужас заставил меня проснуться.
фото: Г.Коревых, 2006
http://www.proza.ru/2017/11/10/2318