"Ужасно, когда находишь в своей голове интересные вещи и не знаешь, что они там делают." Виолетта Наварра
***
Выйдя за стены своего родового поместья я ступила на тропу жизни, бежавшую посреди высокой и сочной травы. Я шла, а рядом кто-то семенил, толи тень моя, толи попутчик, пока тропа плавно не перешла в ручей и мы взошли на деревянную ладью, понесшую нас вдоль по течению. Но что это была за ладья: в вырубленных по обеим сторонам бортов окнах мостились рабы, самые настоящие рабы, как те на римских галерах, приводившие ладью в движение своими локтями. Я осмелилась окинуть мимолетным взглядом их окаменевшие лица с омертвевшими глазницами, каждое не походило на человеческое, а одно так и совсем было драконьим. И даже во сне мне стало их по-человечески очень жаль.
Что за жизнь рабом на галерах?! Когда же они отдыхают? В тот миг ладья с облегчением заскользила вниз по течению и я даже подумала "вот теперь они могут хоть чуточку передохнуть, не грести".
И это был всего лишь сон, но в жизни, очень даже похоже, все происходит именно так.
Мы выходим из родного дома, ступаем на тропу жизни и зачастую, опомнившись через какое-то время, находим себя на галерах, батрача чтобы выжить, двигаемые собственными страхами- рабами, которые держат нас в оцепенении, что рабов на цепи... И что же, получается стоит посмотреть на их лица, осмелиться взглянуть в их пустые безжизненные глаза и пожелать, искренне пожелать, отдыха и посочувствовать, иначе они, безропотные от безисходности, будут продолжать грести и двигать ладью по жизни из страха, страшась жизни по ее натуральному течению- в свободном потоке. Я уж не говорю о том, чего стоит сойти с ладьи насовсем...
КАНДАЛЫ СТРАХА
Герой это тот, кто побеждает тьму. Он на стороне добра, он всегда светлый, либо поборов темное в себе, выходит на свет. Эта история повторяется бесконечно, ведь зло не дремлет и множится, а свет хоть и вечен, но и он уязвим в своей непрерывной бдительности и только отведёт или сомкнёт свое наблюдательное око, как уж предстают новые полчища, да зарятся на сокровенное.
Не могут они друг без друга, ибо так вот лихо обвенчаны- тьма ненавидит свет за то, что не может его поглотить и насытиться, ведь он вездесущ, а раз так, то полюбив его и приняв всецело всем своим естеством не станет её. Она им зальётся по самые по края и в конце концов лопнет, брызнув вспышкой, разольётся всемирным потопом и сникнет и будет тьме небытие.
Свет же верит, что любовь, его меч-кладенец, всепроникновенна и всеобъемлюща и принимает в объятия всех, кто обратиться к ней своим ликом, облачиться в одежды покаяния и сочувствия, покорится в поклоне да верой и правдой служить присягнёт. И предлагает свет меч свой, призывая в откровении сердца до таинства недр души разоблачится, найти самое укромное своё тёмное место и вонзить в него лучистое жало, пролив на тьму свет. Для тьмы это не всегда и не только лекарство, но и всевыжигающий яд и от этого тьма не становится светом.
Она, охлаждая ожоги нанесенные жгучим булатным мечом, наливается жидким свинцом горечи и презрения, заполняет бреши и пустоту, что остались под рубцом после раны и отпуская тепло в сожалении, обрастает кольчужной бронёй. И сколь не пробуй свет подойти к ней по-ближе с песней любви на устах, он лишь видит свое отражение в её начищенных до блеска свинцовых доспехах и по доброте своей верит, что с взаимностью откликается и простирает свои ледяные объятья навстречу и тьма.
Так и живут они и детей своих попеременно на свет плодят, чтобы не прерывать свои клятвы верности, не обречь свой союз, а тогда и обесточиться, чтобы дети их непрерывно наживали и творили внучат.
Эти двое, как бы были ни верны своей сути, в непрестанной борьбе своей за любовь или за превосходство, как и водится по законам войны, держат узников.
Кто же они? У каждого они - свои рабы: войны света и слуги тьмы или наоборот или те и другие и кому как повезло остаться живым на войне.
Выжившие, но пленённые чувства- наши рабы. Все мы - рабовладельцы, покуда наши галеры плывут бряканьем цепей заживо-погребённых в трюмах нами пленённых и отверженных. Покуда мы понукаем, торгуемся с ними и ими торгуем, но не даём вольную; не вершим с ними достойный обмен.
От чего рабовладельцу не спится спокойно, бывает мучает свесть и чего он боиться больше всего?
Бунта на корабле. Восстания рабов. Измены преданных стражей. Кораблекрушения. Накопленные страхи имеют свойство воплощения.
Но как же жить без рабов? Многие не представляют себе такого мира и гибнут. Иные же по-тихонечку отпирают темницы и зрят в кромешную тьму душевных пещер, изъеденных червями вины, стыда и сомнений, либо по обычаю на всеобщие праздники, выказывают щедрость и добродушие, одаривая и отпуская одного- дают волю одному чувству и так год за годом к старости достигают поголовного освобождения, а бывает, что и не успевают, поэтому вновь рождаются на галерах, чтобы доучиться и плыть самому.
Сегодня, на пороге новолуния, я выпускаю одного из отряда страха, стыда и омерзения. Выпускаю узника из чертогов и пускай он найдёт свой стан, будь то тьма или свет, хаос или порядок, пускай свободным обретёт своё исконное место. Этот образ проявился за один "присест" и я далеко не художник, но сев за холст я обратилась с вопросом "Что нуждается в свете, что хочет проявить себя, увидеть свет?" и это что-то, я даже не знаю, что это "оно", откликнулось.
Ты- свободно, а с твоей свободой и я.