АНДРЕЙ МАЛКА - http://www.proza.ru/avtor/malkaandrew - ВТОРОЕ МЕСТО В 86-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
Светало…
Рассвет нового дня незаметно подкрался к опушке затаившегося леса.
Холодный октябрьский ветер лениво ворошил на мокрой земле, уже успевшую порядком истрепаться, листву.
И правда, листья больше не напоминали тех торжественно-жёлтых или празднично-багровых орлят, что, плавно кружась, опускались на янтарный мох подлеска. Не выдержав лёгких порывов ещё теплого ветерка, они горделиво, словно выпускники на последнем звонке в школе, вальсировали в прощальном танце.
Промокнув под каплями промозглых дождей, листва, по-стариковски скукожилась и изрешетилась. И теперь, зияя открытыми ранами дряхлых скелетов, смотрела горбатыми спинами в сизое, набухшее дождевыми тучами, небо.
Молодой сержант зябко передёрнул плечами, стараясь прогнать сырой туман, настырно пытающийся пробраться за воротник гимнастёрки под шинелью, и потуже натянул пилотку.
Ещё сочащиеся свежей смолой брёвна бруствера блестели от покрывающего их утреннего инея.
Глубоко вздохнув, парень всклубил подбирающийся со всех сторон туман и склонился лбом на ледяной металл кожуха пулемёта.
***
Они учились на одном факультете Индустриального института.
Однажды, увидев девушку на лекции, молодой человек по уши влюбился.
Он украдкой любовался её белокурыми волосами с непослушными прядками, замирал сердцем, слыша заливистый девичий смех на переменах. Неумело рисуя волшебный профиль с нежными устами в тетрадях на парах, мысленно окунался в пленительные карие глаза, медленно погружаясь в любовные мечты.
Юноша давно собирался признаться в чувствах, однако, робея, всё откладывал трепетный момент. Сидя на подоконнике учебного корпуса, он, суетливо перебирал в голове слова признания и, в очередной раз не рискнув, грустно смотрел в спину удаляющейся красавицы.
Неожиданным поводом стал день рождения сокурсника в апреле, на который вместе с общими подружками была приглашена и его Танюша.
По воле счастливого случая, они оказались сидящими напротив друг друга за праздничным столом, где, наконец-то, познакомились и разговорились.
Парень, позабыв обо всём на свете и, порой, не до конца осознавая сказанное ею, откровенно наслаждался божественным взором, изменяя дивным очам только переводя взгляд на прелестные уста.
Праздничный вечер закончился танцами.
Нет, он совсем не был малодушным: занимался боксом и стрельбой - только вот перед избранницей робел, не в силах перебороть застенчивость. Наконец, дождавшись очередного медленного танца юноша решился её пригласить.
Девушка положила свою изящную ладошку в его дрожащую от переполняющих чувств руку и нежно улыбнулась.
И молодого человека прорвало… Что он говорил – уже и не вспомнит…
В памяти волнительное признание совершенно затмили тихие слова: «Я согласна…» и их первый поцелуй…
***
Лес просыпался после промозглой ночи.
Где-то хрустнула ветка под лапой невидимого зверька, вдалеке ухнул филин, сообщая о конце ночной смены. Заливисто зачирикали пичуги, сплетничая, затрещала сорока.
Только он ничего этого не слышал, с головой уйдя в воспоминания.
***
A потом были долгие весенние дни и вечера, проведённые вдвоём. Бывало, за всё время свидания они не размыкали рук и губ…
Это была сказочная пора...
Юноша с девушкой мечтали, как сдадут летнюю сессию и вместе отправятся в студенческий лагерь на море.
И короткими ночами парень писал стихи о любви, перечитывал и рвал в клочья, не в силах передать словами всю глубину нежных чувств. И снова писал, напрочь забывая про зачёты и экзамены, серьёзно рискуя провалить их.
Но сессии не суждено было закончиться...
Их мобилизовали в июне. Молодого человека забрали в учебку и отправили на фронт, а барышня была приписана санитаркой к санчасти родного города.
***
Команда «Приготовиться», переданная по цепочке, вырвала бойца из объятий прошлого.
Проверяя воду в радиаторе и ящик с лентами, сержант вспоминал вчерашнюю речь командира дивизии на вечернем построении.
«Только от НАС зависит жизнь этого города за спиной!» - эхом проносились в голове отрывки зачитываемого приказа штаба. – «Завтра МЫ, любой ценой, должны остановить наступление врага, чтобы успеть закончить эвакуацию…»
Действительно, ему уж точно отступать было некуда.
По щиколотки вгрызаясь в родную землю, юноша уже четыре месяца пятился, пока не упёрся спиной в родной город, где, наконец-то, опять увиделся с ней…
Лёгкое ранение, полученное при выходе из окружения под Черниговкой привело парня в лазарет, к которому была приписана девушка.
Незабываемые три дня… и три сказочные ночи…
И снова на линию фронта, такую теперь близкую к неприкасаемому божеству…
Этот старый заказник был последним рубежом – этаким Рубиконом, отделяющим любимую и город от чёрной лавины саранчи, медленно, но верно осаждающей его…
«Как ты?...» - подумал сержант, подымая предохранительный рычаг. – «Не бойся!... Я за тебя…»
Приближающееся рычание танковых двигателей и хищное бормотание мотоциклов и грузовых машин, заставило лес снова притаиться.
***
Тусклое пятно солнца оторвалось от линии горизонта…
«БАТАРЕЯ-Я-Я…» - протяжно разнеслась по лесу команда, порождая какофонию вторящих ей рваных приказов. – «ПЛИ-И-И!»
- МА-ША! – словно огромный там-там, разорвала простыню тишины гаубица справа.
- ДА-ША! – вторил ей левый расчёт.
- СА-ША!...
- НЮ-ША!...
Канонада артиллерийских орудий слилась в громыхающем барабанном оркестре.
- ТОМА!... ТОМА!... ТОМА!... – резкими хлопками фрусты, заработал снайпер с противотанковым ружьём.
- ЮЛЯ!... ОЛЯ!... ПОЛЯ!... ЗОЯ!... – засвистели вокруг пули, флейтами вплетаясь в грохочущий набат симфонии боя.
-ТА-НЮ-ШЕЧЬ-КА!.. – сорвался в лихорадочный речитатив пулемёт в руках сержанта, пережёвывая парусиновую ленту стальными челюстями.
Дактиль и анапест очередей послушными рифмами ложился на нетронутую бумагу жизни. Танец затворной рамы задавал ритм. Лентопротяжный механизм расставлял ударения, выбрасывая отстрелянную гильзу в выводную трубку и досылая очередной «слог стиха» в патронник.
Пулемётными лентами выходили из-под пера ударника четверостишья любви… Строфы смерти во имя жизни… Несущие вечное забвение стихотворения во имя будущего…
Они уносились в пространство, складываясь в страшную поэму войны…
450 символов в минуту…
Каретка влево…
Новый лист под валик…
Прокрутка…
ОГОНЬ!...
***
Прошёл полдень…
Большие пальцы бойца буквально прикипели к спусковой гашетке, ствол дымился. Подавать ящики с лентами уже было некому, поэтому паузы между его виршами стали длиннее.
-ТА-НЮ-ШЕЧЬ-КА! – вновь затараторил «Максим», поливая свинцом невидимого в пороховом дыме врага.
- ДА-ША! – продолжал борьбу левый расчёт. – Подавай… Заряжай… Товсь… Пли!... ДА-ША!
«Маша» и «Саша» затихли пару часов назад, «Нюша» изредка огрызалась винтовочными выстрелами.
Пронзительно приближающийся свист гулко разорвал однообразие треска пулемёта, погружая огневую точку в звенящее небытие.
- Та-а-ня-я…
***
Девушка вздрогнула и резко вскинула голову, склоненную на руки. Редкие перерывы между приёмом раненых, которых теперь подвозили каждый час, в большинстве своём, были заняты стиркой использованных бинтов или уборкой. Редко удавалось выкроить минутку и вздремнуть, склонившись на конторку.
Вот и сейчас её опять кто-то звал.
Поправив скупым движением выбившуюся из-под белой косынки прядку, санитарка вскочила и прислушалась, затаив дыхание.
Лазарет жил своей обычной жизнью: стонали раненые, бредили контуженные, хрипели умирающие. Из операционных раздавались сухие команды хирурга и металлический звон инструментов, брошенных в лоток.
«Может с улицы?» - девушка подошла к окну и, растворив скрипучую створку, выглянула во двор.
Площадка детского садика, где сейчас временно располагался госпиталь, покачивалась на сыром ветру жёлто-бурыми свежевыстиранными полосами детских простынок, разорванных на ленты для перевязок.
Далёкая канонада грохотала за Великоанадольским лесом. Город был окутан пороховым смогом.
Девушка подняла лицо в затянутое тяжёлыми лавандовыми тучами небо, орошающее грешную землю мелким холодным дождём: «Как ты?... Только вернись!...»
***
Вечерело…
Враг был остановлен силами вовремя подоспевшего подкрепления.
Сапёры, обыскав металлоискателями каждую пядь пропитанной кровью земли и обезвредив все неразорвавшиеся снаряды и мины, ушли вперёд.
Спецтехника в липкой грязи растаскивала на тросах повреждённые орудия. Бригады медиков, от одного тела к другому, зигзагами двигались по усеянной трупами арене боевых действий в поисках раненых.
Война вела свою кровавую жатву – из передовых защитников на рубеже столкновения в живых никого не осталось.
- ТУТ ЖИВОЙ! – неожиданно раздался голос молоденькой медсестрички из пулемётного гнезда.
Ближайшие медики, пригнувшись, метнулись туда.
Боец лежал на животе и судорожно хрипел – рваная осколочная рана на спине не оставляла никаких надежд. Девушка села рядом с умирающим на землю и, поджав ноги, положила его залитую липкой кровью голову себе на колени.
- Потерпи, рОдненький… - тихо зашептала она, промакивая лоб умирающего влажным платком.
- Та-а-ня-я… - сипло промолвил сержант и его тяжёлое дыхание ускорилось.
Он приоткрыл окровавленные веки и слепо взглянул на девушку невидящими глазами.
- Потерпи, родной! - медсестра убрала мокрые волосы со лба юноши.
– Потерпи… Всё будет хорошо… мой милый… - чуть слышно добавила она. - Я с тобой...
Предательские слезинки сорвались с её век и упали на лицо парня.
Под пальцами девушки, ускоряясь в нервном танце, забилась сонная артерия.
- Прости… Я... обещал...
- Не надо, мой хороший…
- Как же… я тебя... люб-лю-ю… - прошептал сержант и глаза его неподвижно устремились в небо.
- Ему уже не поможешь, Надюша. – прошептал врач, склоняясь над бойцом и закрывая его веки. – Пошли…
А в городском госпитале в этот момент молоденькая санитарка, вскочив из-за стола приемного покоя и порывисто распахнув широкие входные двери, в одних тапочках выскочила на крыльцо.
Она прислушалась…
Но её уже никто не звал…
Девушка подняла юное личико в темнеющее небо, ловя открытым в беззвучном крике отчаяния ртом капли дождя. То ли от слёз, горючими ручьями бегущих по впалым щекам, то ли от крови насквозь прокушенной в горьком отчаянии губки, то ли, просто, от порохового дыма, окутавшего обороняющийся город, – они были солёными на вкус.
***
Через неделю ожесточённых боёв сопротивление двенадцатой и восемнадцатой армий Южного фронта было сломлено и 21 октября 1941 года город был полностью взят врагом.
***
Смеркалось…
Гулко ухнуло за лесом так, что задрожали стекла в окнах.
Молодая санитарка вздрогнула и вскинула голову. Широко открыв глаза, она прислушалась, вглядываясь в сумрачное пространство ординаторской.
ЕЩЁ!... И ЕЩЁ!... И ЕЩЁ РАЗ!...
Девушка суетливо села на лавке, свернувшись калачиком на которой коротала ночные смены в госпитале, и, наклонившись, принялась шарить рукой в поисках обуви.
Дверь в комнату отдыха тихо приоткрылась, разливая мертвенно-белый треугольник света по полу.
- Танюша!.. Бомбят… Опять будут раненные… Спускайся!
- Иду-иду, Вера Васильевна! – прошептала санитарка, натягивая сапожки.
Она поправила выбившийся из-под медицинского чепчика локон и выскочила в коридор.
«Господи!... Когда же это закончится?!...» - думала девушка, торопливо спускаясь по ступенькам детского садика, временно переоборудованного в госпиталь. – «Нам ведь ещё в школе рассказывали, что после той войны такое уже никогда не может повториться»…
- Как ты?... Только вернись!... - прошептала она в облупившийся старой побелкой потолок над головой.