ПОЛИНА ПШЕНИЧНАЯ - http://www.proza.ru/avtor/fyyf6000 - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В 86-М КОНКУРСЕ ДЛЯ НОВЫХ АВТОРОВ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
- Мамаш, цветочки по¬чем?
Голос прозвучал сверху громко и неож¬иданно. Она оторвала¬сь от книжки и робко подняла глаза.
-Почем цветочки, грю?
- Ой, милок, я первый раз... Не знаю..
Она засуетилась, уронила книгу, стала уже доставать бумаж¬ку завернуть букетик.
- Дай сколько-нибудь¬,- и слезы предател¬ьски показались в уг¬олках глаз.
А она ведь репет¬ировала перед зеркал¬ом дома! Вот подходят покупатели. Она встает им навстреч¬у и говорит что-то вроде: " возьмите бук¬етик для вашей дамы". Репетировала, что обязательно ул¬ыбнется, будет говор¬ить, а не мямлить!
- Я, сынок, первый раз вышла продавать. Я учительница.
- Ой, мамаша, мне до одного места. Цену чо, так и не скажешь?- и он ушел, скалясь, сплю¬нул сквозь зубы. Тут уже и девчуш¬ка к нему подскочила с сиреневыми воло¬сами. Он подхватил ее на руки, и они, обнявшись, быстро-б¬ыстро спустились в метро.
Она осталась стоя¬ть с букетиком нарци¬сов в одной руке и помятой газетой в дру¬гой. Роман Шукшина так и остался валяться на гряз¬ном асфальте. А душу раздирало доселе не¬виданное чувство стр¬ашного унижения. Так¬ого, что умереть лег¬че, чем вынести его. Слезы застряли в го-рле, спина гнулась, как под ударами па¬лок, в затылке стуча¬ли молотки, а сердце ныло и хотело выпры¬гнуть наружу - ему не было места в сжавше¬йся груди...
-Тю, погоди, учитель¬ница, не помирай,- товарка справа по- хо¬зяйски забрала у нее из рук цветы, поста¬вила в банку. Усадила на стульчик и прик¬азала дышать.
- Эка ты нежная, учи¬тельница!- приговари¬вала соседка, а сама растирала ей ладони и несильно хлопала по спине,- первый раз она!
И засмеялась, так весело, от души зали¬валась смехом, все сил¬ьнее и громче - остановиться не могла, а все повторяла: первый раз, первый раз она!
- Ой, уморила,- она наконец успокоилась,- все, тебе уже нече¬го бояться первых ра¬зов! Вышла ты из того возраста, учительн¬ица, когда бояться надо. Иди домой, выпей чаю с коньячком, да и дачники твои зав¬яли уже,- она ткнула пальцами в нарцисы.- Завтра придешь, бу¬дет уже не первый ра¬з. Смотри, я тебя жд¬ать буду! Весело с тобой, учительница, приходи, не дрейфь, ибо, все уже, девстве¬нность ты потеряла! Первый раз был!
И опять зашлась в хохоте на всю улицу, да заразительно, все торговки на пятачке у метро стали хихи¬кать, перешептыватьс¬я, а потом смеяться в голос. Такое веселье пошло! Покупатели и прохожие, глядя на это, тоже невольно улыбались, хотя и не понимали, в чем дело.
Странно, но от грубости и смеха толстой соседки, сид¬евшей рядышком с тюл¬ьпанами, стало легче. Как будто ей поставили прививку и она друг¬ими глазами посмотре¬ла на свою новую жиз-нь.
Выпрямила спину, собрала цветы, пошла украдкой вылила в арык воду, свернула газеты, все аккуратно положила в сумку.
-Так я приду завтра?- она даже попыталась улыбнуться...
- Давай! Приходи! Мы тут всегда! Никуда не денемся! Первый раз в первый класс!- и опять захохотала, одновременно ловко заворачивая три тюльп¬анчика в аккуратный букетик клиенту.
***
Коньяка дома не было, конечно.
Но как же ей захот¬елось выпить рюмочку! Она прям ощущала тепло в груди, которое должно разлиться внутри после глотка. И привкус, который останется на языке, когда жжение прекрати-тся. Вкусный, немного горький, немного сладкий...
Один раз на юбилее коллеги она проб¬овала отменный коньяк. Он был французский, марочный, как сказали соседи по столику. На бутылке было нарисовано семь звездочек и мужчин¬ы говорили, что это очень круто. Налили ей на донышко бокала из-под вина. Попро¬бовала тогда и удивилась, что крепкое спиртное может быть таким вкусным.
А теперь, после сл¬ов той тетки, так за¬хотелось выпить! Но было нечего. И это всколыхнуло воспомина¬ния о парнишке и его грубости, о своей ничтожности; всплыла обида, и она опять ст-ала плакать...
Одна в своей кварт¬ирке, из которой уже были проданы ковры и столовый сервиз, льняные скатерти и ст¬аринные часы- ее мамы еще...
Она плакала тихо, но горько, проклиная эту жизнь, с неизб¬ежной старостью и пе¬нсией, принесшей ей столько горя.
***
Пять лет назад ее вызвал в кабинет ди¬ректор школы. Новый назначенец, не из "с¬воих", ни к кому из педагогов не питал пиетета. Все делал по¬-своему, и в школе, в которой она прораб¬отала больше сорока лет, повисла тревога. Учителя шептались на переменах, двое уже успели уволиться. А остальные в растерянности ждали, что будет дальше.
- Есть приказ минист¬ерства,- начал он, даже не привстав,- да¬ть возможность молод¬ым специалистам пора¬ботать.
-Буду рада помочь мо¬лодежи, - она прямо смотрела на молодого начальника,- К нам практи-канты приходят?
Он взглянул на ее туфли, выше глаза не поднял.
-Нет. Вы не поняли. Согласно этому прика¬зу все педагоги, дос¬тигшие пенсионного возраста, должны уйти на пенсию.
- Я уже на пенсии,- она постаралась пошу¬тить, надеясь на чу¬до, что он сейчас ск¬ажет, что вас, мол, это не касается, вы незаменимый специали¬ст и к вам прикрепят двух молодых учител¬ей для обучения маст¬ерству, так сказать.¬..
- Вам придется напис¬ать заявление по соб¬ственному, в связи с достижением пенсион¬ного возраста. Завтр¬а, пожалуйста. Можете идти, - отрезал и уткнулся в бумаги, как будто она испарилась из кабинета.
- А уроки?
- Новый человек завт¬ра приступает. Введе¬те ее в курс дела.
Она тихо вышла, опустилась на стул около секретар¬я. Та подала ей стак¬ан с водой. Молча. И как-то украдкой, чт¬обы новый шеф не про¬знал об этом.
- Дай мне лист бумаг¬и, Сонечка. Если ухо¬дить, то сразу. Прав¬ильно?- и подмигнула секретарше, которая усиленно рылась в папках, и ни¬как не могла найти нужный док¬умент.
Она ушла до окончания урока, не дожидаясь звонка, чего никогда не было за 43 года работы. Ни с кем не попроща¬лась. Просто вышла из здания, где прошла вся ее жизнь, ни разу не обернувшись.
А с остановки ее уже забрала скорая.
А потом пошло-пок¬атилось! Инфаркт еле пережила. Дома лежал ее парализова¬ный муж, ждал, не зная где она и почему не при¬ходит. Ни запасных ключей от квартиры у соседей не было, ни телефон он не мог вз¬ять. Так и умер, не дождавшись спаса¬телей с врачами, которые приех¬али за ним на третий день.
Похоронила. Чтобы заплатить налог за вступление в нас¬ледство, пришлось пр¬одать те мамины часы¬...
Назначенной пенсии не то чтоб не хват¬ало, ее как будто во¬обще не было. Сменила квартиру на малень¬кую однушку на окраи¬не. Стала на даче ка¬ртошку выращивать, овощи разные. И цветы для души.
Только ездить туда и таскать все это домой стан¬овилось все тяжелее и тяжелее…
***
" Так. Что это я?"
В голове было ясн¬о, в душе после слез-чисто.
Наплакавшись, она вдруг подумала: да у меня на уроках так¬ие сопляки по струно¬чке сидели! Пикнуть не могли! А этот?! Что это я расклеилась¬-то из-за какого-то проходимца?
Собралась и уеха¬ла на дачу.
***
Люди заходили в автобус, потом выходили на своих остановках. У всех был дела, заботы. И было неважно какие это дела. Автобус всех уравнивал. Одна плата за проезд делала и старушек, и молодежь, и заслуженных учителей, и работяг.
"Ну должен же быть выход!"
Пока ее автобус потихоньку подкрадыва¬лся к дачному поселк¬у, она перебирала в уме все доступные ей средства выживания.
Вот, цветы придума¬ла продавать. Только теперь надо забыть, что ты учительница. Не учительница, а торговка. Сердце немн¬ого заныло, захотело опять заплакать...
- А любой труд почет¬ен!- она оборвала все свое прошлое одной фразой, одним ударом этого слова - забудь.
-Праальна!- вдруг от¬ветил ей пьяненький, сидящий рядом.
И вдруг она увиде¬ла, что куртка на нем синяя.
Не серая.
Синяя, с желтой полосой. И сумка ее кирпичного цвета, а не черного. И что шарф на девушке бирюзовы¬й, а не белесый. Ско¬лько же времени она прожила в черно-белом мире? Уныние и жал¬ость к себе заполони¬ли ее существование. Бедность и одиночес¬тво заполонили душу довершили дело, отравив жизнь.
Сколько же раз она повторяла на своих уроках детям, что это страшные грехи человеческие и нет ни¬чего хуже, чем впасть в них.
Она зацепилась по¬долом за что-то в пр¬ошлом. А что там было такого, что надо было цепляться? Униже¬нное достоинство? Дв¬оечники? Коллеги, ко¬торые ни разу ей не позвонили спросить как дела после похорон мужа? Жалко до слез было часы. С ними она расставалась как с мамой.
Но с другой стор¬оны!
Она вскинула голо¬ву и вспомнила. Часы живут в прекрасной семье профессора мат¬ематики. Они занимают почетное место. И отмеряют время точно и верно. И неумолим¬о, как всегда.
***
" Да что это я?!"- думала она про себя в который раз. "Страд¬аю и страдаю... А не хватит ли, уважаемая?"
***
Под вечер она при¬шла на цветочный пят¬ачок с нарцисиками и тюльпанами. В лучшем своем рабочем кост¬юме, который не наде¬вала уже четыре года. С прической. Расст¬авила цветы в керами¬ческие вазы. Соседки даже не сразу узнали ее. А она достала из сумки свернутые листы и похвас¬талась перед другими торговками бумагой, которую она полночи разрисовывала узора-ми. 40 с лишним лет преподавать рисовани¬е - понапрасну что ли¬?! Они были разноцветными, притягивали взгляд и сочетались с любыми цветами в букетиках.
***
Распродала она все за полчаса. А еще от товарищей по тор¬говле получила заказы на бумагу ручной росписи! Кто б знал, что это кому-то может быть нужно? Что бы¬ть счастливым так пр-осто?
Не все было гладк¬о. Один раз ошиблась со сдачей и нарвала¬сь на оскорбления. Один раз неловко заде¬ла вазу и опрокинула ее. Но все эти перв¬ые опыты в ее новой жизни она перешагива¬ла, стараясь тут же забыть о них. Она учила саму себя, как в школе, новым правилам жизни.
Но десять раз и да¬же больше люди сказа¬ли ей с улыбкой спас¬ибо. И она сияла, как на своем первом открытом уроке сорок лет наз¬ад, когда все районо ей аплодировало за новые идеи и новаторскую методику ведения урока. Она наслажд¬алась каждым проданн¬ым цветочком, каждым новым чувством, кот¬орое приносило ей новое дело, как пое¬здка в Болгарию с мо¬лодым мужем, когда каждый непривычный дом или невиданное рас¬тение вызывало восто¬рг.
- Та ты не проста, учительница,- улыбала¬сь соседка справа.- Воскрешилась как! Мо¬лодец! Приходи. Подр¬ужимся уж!
***
А на ужин она куп¬ила себе маленькую бутылочку коньяка. И выпила рюмочку за уп¬окой души мужа и сво¬ей прошлой жизни.
"Сколько еще перв¬ых разов будет?",- подумала она, смеясь про себя. Надо будет ту женщину в гости позвать.