Так много слов сухих и не нужных,
Пресных, однообразных, как постный ужин,
Так много слов пустых,
как банки, покрытые пылью,
Для маринадов и сочных плодов,
Которые будут после. Слов
Так много, несутся, как велогонщики
прочь от застреленного старта,
снося дорожные знаки,
не отмеченные на картах.
Так много слов во избежание одного,
однотонного, обессиливающего, неподъемного,
как сочащаяся ранка щиплющего,
скрытого под зеленкой,
превращенного в рудимент молчания,
униженного в постскриптум
«Прощай!»
Вслух произнесенное перестает быть страхом
Выровненное до пустоты
До агонии на бумаге,
Застеленной кладбищенскими рядами слов
С выцветшим сроком сказанности,
Скомканное в гул черновиков,
Ставшее квинтэссенцией разницы на границе вчера и завтра,
Как постаревшая злая овчарка,
Осипшая от незнания, как простить.
«Прощай!»
Вслух произнесенное перестает быть.