Утро было поистине прекрасным. Доктор Эмори налил мне и себе кофе и сел за стол напротив. Квартиру, которая была и лабораторией, заливал солнечный свет.
--Итак, о каком открытии вы хотели мне рассказать?--спросил я, распахивая старомодный блокнот и кладя рядом карандаш.
--Это даже не рассказ,--улыбнулся Эмори,--Это эксперимент.
--Даже лучше,--улыбнулся я. Эмори мне уже нравился. Интрига для журналиста--лакомая приманка.
Мы пригубили ароматного свежесваренного кофе, словно делая глубокий вдох перед тем, как решиться на долгое увлекательное путешествие.
--Итак, я физик,--начал доктор,--В тот день, как и долгие предыдущие годы, я, сидя за этим столом, экспериментировал с различными частотами, надеясь создать надёжный беспроводной канал передачи энергии.
--Не сдерживайте зевоту,--улыбнулся доктор Эмори,--Я знаю, что это звучит скучно. Так и есть. Я не известный учёный, не разрабатывал революционных теорий, не находил новых элементарных частиц, не получал огромные гранты. Я нерд, серая мышь и занимаюсь скучным делом. Мне всегда больше нравилось писать, сочинять истории, но родители мои решили иначе, считая писательское ремесло несолидным и не приносящим денег мечтательством. Ах, мечты!..--Эмори закатил глаза.
--Ну что ж, вот что случилось в тот день,--продолжил он после некоторой паузы,--Как я уже сказал, я сидел за этим столом, менял на сверхчастотном излучателе одну частоту на другую и фиксировал наблюдения.
В какой-то момент я очень проголодался, машинально протянул руку и достал из нагрудного кармана шоколадку...
--Так так так,--прервал я доктора, со скептической ухмылкой закидывая ногу на ногу,--вы сейчас пересказываете мне байку про изобретение микроволновки. Перси Спенсер работал с магнитроном и заметил, что шоколад растаял...
Доктор Эмори улыбнулся моей осведомлённости, однако поднял палец и произнёс:
--Да, но есть одно отличие: до этого в моём кармане шоколадки не было.
--Браво, доктор,--я подался вперёд и заапладировал,--Вы изобрели генератор шоколадок?!
Доктор мило улыбнулся:
--Я изобрёл материализатор мысли.
--Да бросьте вы, это сказки для развода неудачников на покупку псведонаучной литературы и тренингов по самосовершенствованию!--я почти хохотал. У меня интервью с сумасшедшим учёным! Ну что ж, помещу это в колонку юмора.
--Не спешите с выводами,--мягко сказал Эмори,--Дослушайте сначала до конца.
Я развёл руками и улыбнулся:
--Как скажете, док, продолжайте.
Доктор продолжал:
--Я экспериментировал, загадывая то одно желание, то другое.
--И они исполнялись?
--Нет. Конечно, нет. Так это не работало. Я понял, что исполняется только то, чего действительно сильно хочешь. Нельзя просто подумать, надо этого страстно желать. Об этом надо мечтать.
--И о чём же вы мечтали?
--Чтобы мой отец выздоровел.
--И как его здоровье?
Эмори достал смартфон и показал мне фото. На ней он стоял рядом с улыбающимся краснощёким мужчиной в возрасте в камуфляжном костюме.
--Это мы с папой на рыбалке месяц назад.
--Он прекрасно выглядит,--порадовался я за старика.
Эмори показал следующее фото.
--А это он два года назад после автокастрофы.
На фотографии понурый уставший мужчина сидел с невидящим взглядом в инвалидном кресле.
--Сложный перелом позвоночника. Врачам удалось спасти ему жизнь, но ходить он больше не мог.
--Я искренне рад за вас. Это конечно, чудо, но такое бывает. Редко, но бывает.
--Конечно. Бывает,--снисходительно согласился доктор и продолжил:
--Сначала и я не поверил. Случай с внезапно обнаружившимся шоколадным батончиком я был склонен списать на свою забывчивость. Однако в силу своей натуры теперь я стал записывать не только непосредственные результаты тестирования передачи энергии, но и все более менее значимые явления, имевшие место в то время, когда генератор был включён.
Я взял блокнот и стал делать пометки, в то время как доктор Эмори рассказывал.
--Я люблю свежий хлеб по утрам. Напротив есть пекарня. Но хлеб у них в иной день был вкусным и обслуживала вас премилая дама, а в другой день хлеб был сухой, как и обслуживавшая вас другая продавщица, весьма неприятная и грубая особа. Не веря в успех, стал я однако накануне включать излучатель. Удача была на моей стороне: каждый мой поход за хлебом приходился теперь на смену той приветливой продавщицы и мне доставался свежайший багет. А вскоре она и вовсе стала единственной владелицей сего заведения.
Я пожал плечами:
--Рад за вас. Вот как я вижу ситуацию: пекарней управляли две персоны. Одна была хорошим пекарем и продавцом, вторая, как я понял с ваших слов--не очень. Та, что пекла вкусный хлеб, продавала его больше и приносила больше дохода. В результате смогла выкупить пекарню в своё единоличное владение.
Эмори кивнул:
--Я был бы не учёным, если бы счёл вкусный бутерброд достаточным доказательством. На обратном пути я заглядывал в почтовый ящик и находил там лишь полезную корреспонденцию. В то время, как в те дни, когда излучатель был выключен, ящик ломился от столь раздражающей меня рекламы.
Приходя домой, я варил себе кофе и с тем самым пресловутым бутербродом садился у окна, глядя на покосившиеся фасады нашей улицы. Однако вскоре городские власти осознали, сколь прекрасной могла бы быть наша улица при соответствующем уходе и, объявив её историческим наследием, сделали масштабную реставрацию, даже разбив вдоль тротуара клумбы со столь любимыми мной ностурциями.
Я откинулся на спинку стула.
--Ну сделали улицу, что такого?
--Не всю улицу,--заметил Эмори и показал на смартфоне карту:--От этого дома и до этого дома. Знаете, что это за дома?
Я пожал плечами. Эмори ответил:
--Это границы видимости из моего окна.
Я поперхнулся кофе, а доктор продолжал:
--И тогда я призадумался: а насколько далеко может распространяться влияние моих мыслей? Ведь обнаруженная мною частота способна распространяться в глобальном масштабе. Значит и желания мои могут иметь глобальный эффект.
Мысли мои обратились на наш любимый город. Все мы желаем ему добра, и я не исключение. Когда вы последний раз читали криминальную хронику?
--Криминальной хроникой у нас занимается другой отдел,--равнодушно ответил я.
--Полагаю, тот отдел давно без работы, ведь в городе не случается ни одного преступления.
--Не говорите ерунды,--я поморщился и взял протянутый мне смартфон.
Из новостей исчезли все рубрики, посвященные криминальным происшествия. Я открыл архив, но и там было пусто.
--Кто-то подчистил все записи,--резюмировал я,--В мире всегда происхордят преступления, и наш город--не райский уголок в этом отношении.
--Он им стал,--улыбнулся Эмори, и даже мой скепсис покачнулся под его неморгающим уверенным взглядом.
--Ок, продолжайте, и что же вы ещё сделали?
--Я ничего не делаю--я наблюдаю. События происходят сами по себе. Нельзя придумать желание, произнести его три раза, дунуть в ладошку и ожидать результат. Наши желания живут в нашем подсознательном. Будь я писателем, а не учёным, я бы сказал "в нашей душе". Мы холим и лелеим свои чаяния и надежды, свои мечты, и в меру своих сил всю жизнь меняем окружающий мир в соответствии с ними: руками, словами, идеями. Моё же изобретение, взаимодействуя с глубинными участками моего мозга, многократно усиливает их сигналы, вследствие чего само по себе наличие сильной мысли способно повлиять на действительность.
--Ну и какие у вас мысли, чаяния, желания? Чтобы не было войны? Победить голод?
--Но в мире нет войны,--ласково произнёс Эмори.
--Да, пару конфликтов по соглашению конфликтующих сторон перешли в стадию перемирия...--горячо продолжал я, но Эмори меня остановил:
--Все конфликты. Все современные военные конфликты находятся в стадии перемирия. В мире больше нет войны.
--Вы говорите "голод"?--продолжал доктор,--Голод--первейшее чувство любого живого существа, именно на мой личный голод прежде всего среагировал материализатор. Голод же в глобальном масштабе--явление экономическое и его нелегко победить, но если вы следите за новостями экономики, она на подъёме.
Я чувствовал себя выбитым из колеи этой непробиваемой уверенностью.
--Да, действительно, экономическая ситуация заметно улучшилась,--пришлось мне согласиться,-- но это всё легко объяснимо: меньше денег на войну, больше вливаний в другие сферы.
--Вы должны признать, что мир изменился,--отчётливо произнёс Эмори.
Я набрал воздуха в грудь.
--Я признаю, что вы чудак. Милый и добрый чудак. Это как с верой. Вы видите, что происходит в мире и трактуете это как действие некой силы. Кто-то верит в Бога, вы верите в машину. Но ни молитвы, ни машины не способны сотворить чудо, как бы вам этого ни хотелось.
Знаете, чем вы мне симпатичны? Тем, что вы желаете добра всем: вы хотите, чтобы ваш отец выздоровел, чтобы ваш город преобразился, чтобы в мире не было насилия, чтобы люди не умирали в нищете. Поэтому я назвал вас добрым чудаком. А знаете, кем я ещё назову вас? Лгуном!
Лгуном, потому что вы ни словом не обмолвились о своих личных желаниях. О заветных, которые есть лично у вас. Они есть у всех, у каждого, и вы притворяетесь, если пытаетесь убедить меня, что думаете исключительно о всеобщем благе. Каждый думает о себе, каждый хочет стать богатым, успешным, знаменитым. Где это всё? Неужели вы этого не хотели? Так почему же этого не сбылось?!
--Для этого вы мне и нужны,--тихо ответил доктор Эмори.
Я ухмыльнулся, вставая с места и захлопывая блокнот.
--Ну что же, скажу вам честно,--признался я,--Ваша история забавна, на редкость забавна. Но вряд ли она сделает вас знаменитым, ей место скорее в журнале научной фантастики для молодого поколения.
--Я же сказал, что это эксперимент,--ответил Эмори, также вставая с места.
--То есть вы хотите сказать, что все это время этот ваш материализатор мысли был включён?--спросил я по дороге к выходу.
--Я включу его, когда захлопну дверь. Когда вы выйдете на улицу, больше не будет беззвестного неудачника доктора Эмори. Я буду богат и успешен.
Я усмехнулся:
--Удачи, приятель.
И пожал ему руку.
Я стал спускаться по лестнице. Дверь за мной захлопнулась.
Когда я вышел на улицу, утро было поистине прекрасным. Я прошёл к своему Феррари и открыл дверцу. Позади меня осталась пустая квартира. Доктора Эмори больше не существовало, теперь был я--успешный журналист и автор серии научно-фантастических бестселлеров, неприличино богатый и знаменитый, как я всегда мечтал. Я открыл блокнот и написал: "Эксперимент удался". Прощайте, док!