Контрабанда. Паучье слово это в последнее время, нет-нет, да и проскользнёт в лексиконе моряков, обсуждающих последние флотские новости. И стоит его произнести, как разговор приобретает особую остроту, присущую спорам на самую актуальную тему.
Но особенно жаркие страсти кипели на судах и на берегу вокруг дела, которое мы для удобства повествования условно назовём «делом Н...».
Повторяем, назвали мы это дело по фамилии бывшего старшего помощника капитана теплохода «Константин Юон» М. Н... условно, просто, он старший по должности, был среди трёх моряков этого судна, пытавшихся контрабандно провезти из-за границы товары в количестве, недозволенном таможенными правилами.
Дело не закончено. Виновные наказаны в административном и партийном порядке. До суда не дошло, и стоит ли ворошить прошлое. На наш взгляд, стоит. В пароходстве, вероятно, найдётся ещё моряк, может и не один, который вышел в заграничный рейс, чтобы как можно скорее заработать на автомашину и квартиру, а затем перейти на берег. И для достижения этих, пусть и не особенно высоких, но вполне законных целей подумывает он о спекуляциях и контрабанде. Для этих людей, пока они ещё подумывают, пусть и будет эта статья предостережением.
Итак, Н..., как он выразился впоследствии, капитаном быть не собирался, профессию моряка выбирал, так как считал, что по дальним морям самая короткая дорога к машине и кооперативной квартире.
После окончания Архангельского мореходного училища, ощутив под ногами палубу судна и осмотревшись, он начал приглядываться: с бухты-барахты серьёзных дел не начинают, а машина и квартира – это куда как серьёзно, считал новоиспечённый штурман.
И вот начало скользкого пути. Из Антверпена, куда он пришёл в 1973 году на теплоходе «Капитан Гастелло», с сокрытием от таможни вывезены первые метры кримплена. Товар ходовой, и выручка от его продажи могла стать солидной прибавкой к тем деньгам, которые, пусть и не с заветной быстротой, но всё же скопились к тому времени. Но не всегда желаемое становится действительностью. Так случилось и на сей раз.
Кримплен был обнаружен. Начало чуть не стало концом. Н... клялся, что он только оступился на, в общем-то, ровной дороге своей жизни, что он чувствует силы исправиться, что не поведёт товарищей впредь и другим закажет кривую дорогу контрабанды. Он умолял моряков не портить ему жизнь, и мольбы эти были так жарки, что ему поверили и простили. Простили потому, что подавленность его от сознания, что у него, Н..., не будет машины и шикарной кооперативной квартиры, приняли за раскаяние, за естественную боязнь моряка расстаться с морем, потерять любимую работу.
Он долго ещё вспоминал ужас, пережитый перед тем, как услышать решение товарищей. И вздрагивал, и прятал глаза, и холодел. А моряки думали: переживает свой проступок, и щадили молодого штурмана, не напоминая ему о тех злополучных метрах кримплена.
А вскоре и совсем забыли. Только по одному случаю однажды будто приподняли занавес – забытая было контрабанда опять вышла на сцену, но Н... вновь рассыпавшись в заверениях своей честности, сам же этот занавес задёрнул. И кримплен забылся окончательно.
Во всяком случае, сам для себя он решил именно так. А решивши, стал искать пути «верные» и «надёжные» для увеличения дохода.
К тому времени он стал старпомом на «Константине Юоне». И здесь же начал службу третьим помощником капитана недавний питомец ЛВИМУ Сергей В.... Потом третий механик с «Константина Юона» В. Муравинский скажет про В... так: «Мне нравилась его общительность, жизнерадостность. Но в процессе работы эта общительность перерастала в навязчивость и дружба наша прекратилась». Зато с Н... у третьего помощника В... установились необыкновенно тёплые отношения. Всех удивляла эта дружба, и никто не мог объяснить её. Уж очень разные на первый взгляд это были люди. В... от тех, с кем общался, не скрывал своего желания обогатиться на плавании за границу и слыл корыстолюбцем. А Н... казался в этом отношении прямой ему противоположностью. Но, как потом оказалось, его-то В... и не хватало, чтобы развернуться в полную силу, перейти от слов к делу. В... нужен был сильный партнёр «в деле», и в Н... он сразу же его почувствовал и приглядывался пока.
Тем временем судно бороздило моря и в мае этого года бросило якорь в Амстердаме. К этому времени у Н... скопились английские фунты и итальянские лиры, которые он не указывал в декларациях.
Лиры и фунты удалось обменять на местную валюту в одном из магазинов. И довольно удачно. С такой суммой можно отовариться.
Сошёл на берег и В…
…Сначала смотрели город. На одной из тихих безлюдных улиц подошли к автомату, продающему жвачку. Взяли по пакетику. Кто-то опустил советскую монету, автомат щёлкнул, в лотке появилась яркая пачка. То-то обрадовались. Автомат исправно глотал советские монеты и «выплёвывал» жвачку. Особенно доволен был В...: вроде бы как задаром набил карманы жвачкой – ни цента не истратил. Не мог остановиться, пока не использовал последнюю монетку.
В магазине не задержались. Каждый взял, что хотел. Н... купил 20 метров кримплена, шесть париков и другие товары, стоимость которых значительно превышала выданную на судне валюту.
«Фирма» В...-Н... и примкнувший к ним радист С... начала действовать. Товары, в основном кримплен и парики, то есть то, на что ещё действуют таможенные ограничения, были распределены между троицей и спрятаны в укромных местах.
Однако, всё это было обнаружено, конфисковано, и виновные оштрафованы таможенными властями. Н... пытался изворачиваться, но когда его уличили во лжи, он, как и прежде, начал «раскаиваться»: корыстных, мол, целей не преследовал.
Строго тогда его осудили. На собрании выступил начальник радиостанции В. Ильин, старший механик Л. Голодухин, первый помощник капитана А. Коряковцев и другие. Говорили всю правду в глаза. В конечном итоге разбирательства стало очевидным, что Н..., В... и С... пришли на море не ради интересов Родины и не по доброму влечению души. И теперь море, на которое они возлагали такие надежды в своём стремлении к наживе, плещется для них только в каботажный берег.
Здесь бы и черту подвести. Но, как говорят юристы, есть ещё частное определение. Дело в том, что расчёт Н... с иностранным торговцем происходил на глазах нескольких человек. Все они видели, что Н... и В... и приценивались, и товар выбирали, а как крупными купюрами рассчитывались «не видели». Ситуация, похожая на одну из сцен в сказке Ершова «Конёк-горбунок». Но там ведь автор для усложнения сюжета заставлял свидетелей твердить, что не видели, мол, они, куда молодец скрылся. А здесь-то, зачем сюжет усложнять? Ведь всё просто: вот это – хапуга, контрабандист, начинающий, пусть и не крупно, но преступно, и его надо вовремя от преступления предостеречь.
Газета «Моряк Севера»23 декабря 1975 года.
*В газете в то время фамилии даны были реальные и полностью. Время прошло, люди изменились. Сейчас, полагаю, публиковать фамилии ни к чему.