* * *
Пришлось несколько видоизменись первоначальное название книги, что втиснуть его в Прокрустово ложе для названий и вписать туда же номер главы. Публикую в разделе рассказы отдельными частями, надеясь закончить начатый труд и собрать его воедино. Сам не ведаю, что из этого выйдет, вижу лишь путеводный огонёк звездочки моей на небе. И, дай Боже, чтоб на всё это мне хватило бы сил и моей доли таланта.
ЖИЗНЕННЫЕ ГЛУПОСТИ И ДОСТИЖЕНИЯ КОЛЬКИ ВЕРЕТЕННИКОВА.
(в одной из прошлых жизней он жил на Земле под именем Парацельса - Philippus Aureolus Theophrastus Bombast von Hohenheim )
Глава 3.
Полеты Николая наяву и во сне!
Старшие пацаны, наделав самострелов из деревянных использованных катушек из-под ниток и примотав к ней кусок бельевой резинки, вставляли в отверстие катушки тонко-выструганные стрелы, натягивали до отказа бечеву резинки и запускали вверх летучие стрелы. Они взмывали выше разлапистого высокого тополя и порой выше высоковольтной вышки, смонтированной неподалеку.
- Ух! Ого! - порхали в воздухе слова болельщиков, а мы мелюзга следили с восхищением за полётом стрел в небо и стремглав бегали подбирать упавшие, чтоб отдать её стрелку.
Как бы хотелось самому парить в небе, но не падать вниз!
Вовка, мой старший брат, на крылечке нашей хижины с азартом рассказывал, как он смог перепрыгнуть 2 метровый забор, спасаясь от большого разъярённого пса. Он с семьей ездили в Кировскую область, ведь все мы были потомками Вятских крестьян.
В общем, Вовка неведомо, где и как, он попал в засаду с одной стороны бегущий на него пес, а другой стороны 2-х метровый забор. Наверно, пес не ожидал от Вовки такой прыти и мог бы запросто догнать пацана, но разбежавшийся хорошо Вовка в состоянии аффекта перемахнул высокий забор – ангелы помогли четко сбалансировать все мышцы ребенка, тем самым оставив Вовку невредимым, а пса злобно лающим на мальца. Вовке в то время было лет 6-7.
Вскоре мы переехали в новопостроенный дом в Новом городе, на улице Толмачева, дом 2, где был построен в хрущевскую оттепель квартал однотипных односемейных и одноэтажных домов. Очень просторных и светлых – в доме 5 больших окон и застекленная веранда. Это я подвожу Вас к тому, что ниже несколько обособленно включил в повествование рассказик "Звёздное небо"
Звёздное небо
Бабушка захлопоталась по хозяйству и не управилась уложить внука вовремя спать. И Николка, мальчик пяти лет, был рад нечаянной свободе. Сначала он играл в какие-то только ему ведомые игры, а потом, увязавшись хвостом за бабушкой, вышел во двор. А там была ранняя августовская ночь. Николка никогда ещё не бывал ночью во дворе и потому чудо, увиденное им, ошеломило его.
Небо, которое он привык видеть голубым в солнечный день, или серым от множества тучек, или желто-оранжевым на закате дня хорошо видимым из кухонного окна, было необыкновенным: по темно-фиолетовому бархату щедрой горстью были рассыпаны множество огоньков – разных-разных: маленьких и побольше, белых и жёлтых, а то и с еле-еле заметной краснинкой или с зеленцой. Они были высоко-высоко в небе и, перемигиваясь лучиками-ресницами, смотрели на малыша, впервые увидевшего звёзды. А он, очарованный такой красотой, не мог оторвать от них глаз.
Звёздное небо без тебя невозможно представить нашу жизнь. Ты своими лучиками даешь опору всему живому и жизнь стремиться к звездам, преодолевая сопротивление земного притяжения. В первую очередь к нашей звезде – Солнцу. Но как бы одиноко оно было, если не было бы других звёзд. Какое множество реалий и мечтаний потеряло бы человечество. Через тернии к звёздам. Туда ввысь, ввысь к звёздам, к звёздам манящим и далеким, удивительным и неведомым.
Но мальчик ещё всего этого не знал. Он просто стоял очарованный пленительной красотой звёздного неба, застигнутый таким половодьем восторженных чувств и устремлений, что казалось, что сердечко сейчас распахнется и детская душа полетит навстречу к этим небесным огонькам, и будет лететь долго-долго, всю жизнь.
Землянск, весна, 2008 г.
А мы, не делали таких самострелов, а подражая индейцам - Чингачгуку - Большому Змею и другим, сыгранным захватующе-ярко актером ГОЙКО МИТИЧЕМ, делали луки с капроновой бечевой и более-менее настоящими стрелами с металлическим наконечником.
Но первым этапом наших полетов были ракеты–дымовушки. Тогда мы с Колькой Комковым уже жили на Толмачева в новых домах между Высотной и поселком Металлургов. Найденные на помойках бараков окруживших с двух сторон новые наши дома, выброшенные пластмассовые целлулоидные игрушки резались на полоски, заворачивались плотно в "золотки" (алюминиевую фольгу, которой оборачивалась шоколадные конфеты), с одной стороны оставлялось сопло, а другая сторона плотно закручивалась, образуя головную часть ракеты-дымовушки. Сделанное изделие ложилось на какой-нибудь камушек и разогревалось снизу спичка или кусочком тонкой бересты. Проходило некоторое время и ракета, исторгая дым, – Пш-ш-ш-ши! взлетала, радуя меня и пацанов окружающих нас. Рекорд полета установленный такой дымовушкой был более 20 метров. Она поднялась в высоту метров на пять, перелетела длинный и высокий сарай Журавлевых и остатки её мы нашли на дорожке около сарая! Ух, ты!
Лет через пять мы перешли на действующие макеты ракет с зарядом из угольного-селитро-серного пороха, но это было еще в будущем.
А сейчас мы поднимали в небо плоские на рейках воздушные змеи. Несмотря на простоту конструкции, они летали высоко и устойчиво. В небе, где кружили коршуны, а поздней весной звенели колокольчики жаворонков, (здесь – в Землянске я ни тех и не других не встречал и не слышал).
Потом я соорудил коробчатый змей, и всей ватагой пацанов и девчат побежали на большую поляну, граничащую с поселком Металлургов. Мой змей никак не мог взлететь, он немного поднимался на небольшую высоту, закручивался в полете и пикировал на землю. Из поселка Металлургов на мотоцикле подъехал взрослый парень, посмотрел на наши мучения, взял моего змея и, положив его на землю, проехался по нему мотоциклом и ничего не говоря умчал. Все молчали, молчал и я – и даже в душе не было возмущения и страдания, что мой змей-неудачник так погиб.
НЕ СТОИТ СОЖАЛЕТЬ О НЕУДАЧЕ, ЕСЛИ ОНА ТЕБЯ ЧЕМУ-ТО НАУЧИЛА, УКРЕПИЛА ТВОИ МЕЧТЫ, И ДАЛА ПИНОК ДЛЯ НОВЫХ СВЕРШЕНИЙ.
Птицы – свободные летуны, именно они позвали нас освоить Океан неба, а звезды призвали в космическую высь. Иначе мы червями бы жили, питаясь земными плодами, рыли землянки, давя вшей, друг на друге.
Стрижи
Небеса синевой так свежи,
Небеса рассекают стрижи.
Если б сумел, полетел
Я одной из живых этих стрел
И рассёк бы небесную гладь,
Чтоб полёта познать благодать!
Чтоб преградой не был неба край,
Ты душою и духом дерзай!
И лети! И лети! Впереди
Нет предела такому пути,
Нет предела твоим небесам!
Но взлететь ты обязан лишь сам
В небеса, что вновь синью свежи,
В небеса, где летают стрижи…
А небо… небо высокое и голубое, окруженное порой кристально белами айсбергами облаков манило в свою чистоту и высоту. Я, иногда, до отвала набегавшись, падал на землю в зеленые травы и лежа наблюдал, как в ясном небе летели стремглав стрижи, кружили небольшими стайками ласточки, подготавливая свое выросшее потомство к дальнему перелёту на зимовку за моря.
Мне однажды приснился сон, как я летел вместе с другими птицами в стае, свободно и взаимосвязано лавируя в полете. Помнится еще один звёздный сон: как словно я вышел ночью на улицу и увидел небо, сплошь покрытое крупными звездолетами, причем одни светись желто-оранжевым и плыли с востока на запад, а другие такой же формы, о чёрные летели на восток. Такое ощущение, что пред тобой картина-гравюра голландского художника Мариуца Корнелиуса Эшера. И один звездоплан покинув строй приземлился передо мной и я согласился лететь в нем. И они показали, как и какие цвета переливаются, игриво переплетая в моей душе все чистые краски. Мне снились и розовые фламинго опустившиеся прямо перед моими окнами. Сейчас, конечно, эти яркие сновидения потускнели в памяти, пусть я даже некоторые зарисовал акварелью, но после них я начал писать сказки, рассказанные светочеловечками-фонтонами и начал повесть о Сандро , ищущем СЧАСТЬЕ.
А в Землянске мне приснился спускающий с небе автоэкспресс:
Вещий сон
На привокзальной площади Землянска суета:
Прибыли к нам Учителя с Плеяд;
Один с горбом, другой как бык рогат,
А третий обликом в зелёного кота.
Четвертый был как аист, но очкаст,
А щёлкал клювом будто пеликан,
Подумал я — всё это зрения обман,
Ведь мозг придумать чёрт-те что горазд...
Но нет — они сошли с астральной чистоты
И посетили наш замшелый городок,
И вынесли решенье — он бы точно смог
Стать резиденцией небесной Высоты...
“Ведь для Земли настал великий в Жизни срок,
И скоро все её совсем изменятся черты,
И будут у землян в душе цвести любви цветы,
Как Жизни вечной космический Итог!”
Я не перечу, с вниманьем слушаю, молчу,
Что щелкает мне в уши аист-пеликан,
Простой я человек, хоть дан и мне талант,
Который не нраву показался псих-врачу...
“А вы скажите мне, разумнейшие твари,
Как сущности великой астральной чистоты,
А сохранит ли человек любви земной черты,
Где он живёт в любовном сердца жаре?
Он лоно тут ласкает с нежностью любимой,
И припадает к млечности её святых грудей!
Без этого любовь, поверьте мне,
становится грустней,
И много радостей проходит сердца мимо...”
Но не ответили мне звери Неба ничего,
А сели молча в астральный свой экспресс…
Знать эволюции продлится наш процесс...
А я, проснувшись, сон записал, чтоб не забыть его.
18 мая 2012 г. 19:37
В Чусовом же наяву были вертолеты, которые часто пересекали небо и, малышня увидев его, бежала по улице, выкрикивая:
Вертолёт, вертолёт ты возьми меня в полёт…
А полёте пусто – выросла капуста.
Но вот когда однажды вертолет приземлился на площадку возле нового здания лесничества, то все от мала до велика выбежали к нему, рассмотреть вблизи летающую технику.
Играя как-то возле дома в футбол, и пробивая мячом в "девятку", я подвернул ногу и встал с резкой болью в стопе ноги.
Мама моя сделала мне компресс с марганцовкой, так как иных средств не знала, и утром следующего дня я отправился в детскую поликлинику, находящеюся в старом городе, напротив горсовета. Благо автобусная остановка 7-го маршрута была недалеко, и я вскоре показывал опухший голеностопный сустав доктору. Та, осмотрев его, направила меня на ренген во взрослую больницу, так как у них сейчас ренген сломан. Маршрутов автобусов идущих туда я не знал и, ковыляя – одной ногой ступая на пятку, а другой на полную ступню прошел туда и обратно не менее 4 км. Ренген сделали быстро и когда я вернулся обратно в детскую поликлинику, врач одним махом поставила диагноз – перелом какого-то небольшого суставчика в пальцах ступни ноги, и, загипсовав мне ногу, отправила меня домой на больничной "Волге", сказав, чтоб я вернулся через недели две к ней на прием. Так с комфортом я добрался домой, впервые проехавшись на легковом транспорте. Шофер помог мне выйди, а дальше я опираясь на штакетник забора дошел до дверей дома.
Было начало августа лета 1973 года, и я уже вскоре должен пойти в десятый выпускной класс.
Так как я был почти обездвижен, ходил, поддерживая сломанную ступню лыжной палкой, то волей-неволей пришлось заняться малой авиацией. Самолетиками на корде, которые жужжа, пропеллерами сбивали друг у друга привязанные бумажные ленты. Начал делать и из реек и бумаги небольшой планер с винтом, приводимым в движение закрученной резиной.
Колька Бажутин придя навестить меня и, увидев меня прыгающего на лыжных палках, - Что, как одноногий воробей скачешь? - оценил мои затруднения и принес откуда-то нормальные костыли. Жаль родители мои не озаботились об этом ранее, хотя они вряд ли знали где их взять, например, напрокат в аптеке. В те советские времена он существовал и действовал.
В то время сдружился с татарчатами из соседнего барака: Аксаном и младшим его братом Юркой. Особенно увлечен был Юрка, а Аксан не мог уделить столько вниманию этому из-за большого хозяйства семьи, но именно он поступил впоследствии в какой-то Пермский авиатехникум.
Я просыпался на оккупированной мною на лето веранде в часов семь и над моей головой висели привязанный нитками модель планера и модели пороховых ракет. Из космического сна я сразу попадал в реальную воздухоплавательную явь. А спать я ложился около 11 вечера. просыпался обычно в 7 утра, и перед моими глазами за оградой штакетника деревянного забора маячила уже Юркина голова. Я звал его, и пока он выстругивал для кордового самолетика винт, наскоро перекусывал тем, что Бог подаст. Иногда это была кружка молока с шанежкой, но чаше чай с бутербродом намазанным маслом, порой был и кружочек колбасы. Да, в те времена колбасу можно запросто купить в магазине, что я делал, покупая её отцу для обеда на заводе.
После я с Юркой делали новые или ремонтировали, поврежденные в прежних схватках кордовые самолетики и выходили воевать ими. Как то незаметно пробегал день за днем, потом мне сняли гипс, а вскоре начались учебные занятия.
На уроке физ-ры я показал ужасающий результат и Колька Бажутин оправдывая меня сказал, что я летом ломал ногу и гипс вот только что сняли. Сам я не сказал ничего. У меня даже в мыслях не было взять у врача справку об освобождении от физкультуры.
ЧЕЛОВЕК НЕ ДОЛЖЕН ИСКАТЬ ОПРАВДАНИЙ СВОИМ ПОСТУПКАМ, А ДОЛЖЕН УСОВЕРШЕНСТВОВАТЬСЯ В ДОСТУПНЫХ ДЛЯ НЕГО ОБЛАСТЯХ ЖИЗНИ,
Ом!
четверг, 20 июля 2017
БУДУ РАД ПРИНЯТЬ ВАШИ ЗАМЕЧАНИЯ И ОТЗЫВЫ, НА КОТОРЫЕ ОТВЕЧУ.
Примечание: оформление - картина "День и ночь" голландского художника Мариуца Корнелиуса Эшера.
http://www.proza.ru/2017/07/22/1701