Витенька, наш милый Витенька!», или «Домовенок покинул свой дом»
…Так сказала в тот июльский день одна молодая актриса. Дом – Курский театр кукол, Домовенок — его артист Виктор Дородных, а «тот день» — день, когда его провожали из театра навсегда. Не на выездной спектакль, не на гастроли и даже не в армию на целых три года – навсегда.
Ласковое прозвище Домовенок очень подходило к нему, знающему в театре каждую декорацию, каждую куклу, каждый гвоздик. Да и внешне – кряжистый, большеголовый, с добродушной улыбкой, он был похож на Домовенка. И это впрямь был его Дом.
Он любил свой театр, как нечто неотъемлемое от жизни, как родного человека, как воздух. Когда вернулся из армии, после трех лет службы в морфлоте, сразу, с поезда, сюда, в родные стены. Дежурная на вахте не узнала его (повзрослел, возмужал): «Куда, к кому?» — «К себе». Артист Владимир Савелов вспоминает, что когда за ширмой появился «человек в бушлате», актеры едва смогли доиграть спектакль — столько ликования было в его глазах!
Тридцать пять лет работы в театре кукол, сотни ролей, тысячи будней и праздников, больших и маленьких событий, находок и потерь, встреч и расставаний, юность, молодость, зрелость…
Жизнь закольцовывает все. Родился в июле 56-го. В июле 73-го (через несколько недель после выпускного в школе) пришел в театр. В июле 2008-го навсегда покинул родные стены.
Завлит театра Надежда Рыжкова (Еремина) так отчетливо помнит тот июль 73-го, будто это было вчера. Их, двух вчерашних школьников, послали в колхоз от театра. Там и познакомились. Со своей гитарой и песнями Дородных пользовался большим авторитетом среди местной молодежи. Он вообще всегда и везде был душой компании.
Витя зорко следил, чтоб никто Надюшку ненароком не обидел, грозно смотрел на местных ухажеров. С тех пор Витя Дородных – надежный друг, свой, братик, защитник, опора во всех жизненных ситуациях. У Галины Сурженко, пришедшей в театр в том же 73-м, перед глазами картинка уже другого, осеннего колхоза, первое впечатление от Вити: «Заходит в автобус – куртка без рукавов на голое тело, гитара, такой смешной – важный, добродушный!»
Так много людей, не сговариваясь, говорят о нем – «братик». Такой он был для всех родной, близкий, необходимый, заботливый, всегда готовый прийти на помощь. А в театр его привела как раз родная сестра. 26-летнюю Людмилу Ивановну Плотникову в том судьбоносном 73-м назначили (как раз на День театра – 27 марта пришелся первый день работы) директором Курского театра кукол.
Деловая, энергичная, талантливая – организатор от Бога. Многие сотрудники театра обязаны ей тем, что «застряли» в профессии. Это ее заслуга в том, что все артисты, пришедшие в театр без специального образования, получили его. И еще она всегда (теперь возглавляя СТД) без просьб приходит на помощь любому театральному человеку. Так что Витины доброта и отзывчивость – это на генном уровне, от рождения.
И все-таки в театре Витя Дородных оказался случайно. «Шел бы на хлебозавод! — возмущался отец. — Нашли для мужика дело – куклам «хвосты» крутить!» Тем летом «братская помощь» нужна была временная, сезонная – Людмиле Ивановне просто некого было послать в колхоз – сезон отпусков, а разнарядка пришла на двух человек.Вот и выручил младший братишка свежеиспеченного руководителя, а оказалось, что застрял в театре на всю жизнь.
В новом сезоне приехала на практику молодой режиссер Людмила Гаврилова. Поставила Плотниковой условие: для новой постановки нужны трое парней. Устроила отбор. На Вите, с его низким, очень сочным голосом, с его песнями и гитарой безоговорочно настаивала. Вот так все и начиналось. Потом, на сороковинах, ребята с Ахтырки, друзья детства, вспоминали, как виртуозно Витя всегда представлял разных людей: их уличные спектакли – с костюмами, билетами, его кукольные представления из окна второго этажа родного дома, и говорили, что наверняка все предопределено с детства. Кто любил железки и дома из песка – тот пошел по технической части, кто велосипеды и машинки – стал шофером, а Витя был артистом с детства. Наверное, это так: в жизни мало случайного.
Это был Заслуженный Волк всех времен и народов. Одних волков за эти годы сыграно десятки. То простодушно-наивный в «Трям, здравствуйте!», то тоскливо-цыганистый в спектакле «По дороге приключений», то заботливый и нежный в «Золотом цыпленке», то строгий воспитатель в «Буке», то романтичный добряк в спектакле «По зеленым холмам океана»… Но ни разу – злой, агрессивный или страшный. Он даже Людоеда («Легенда горы Фудзи») играл добрым.
Какой замечательный купец получился у него в «Аленьком цветочке»! Таня Гаркавцева, сыгравшая Аленушку, говорит: «Столько было в его голосе теплоты и любви, что я еще долго называла его батюшкой и никак не могу привыкнуть играть в дуэте с другими: батюшка — это только Витя». Он часто и к месту импровизировал. Однажды у него просто вырвалось (видимо, весь день, заядлый рыбак, об этом думал): «Останься, Аленушка, завтра на рыбалку поедем!» И это было так органично и весело, что зал зааплодировал.
Одна из его последних работ — в «Щелкунчике». Он играл двух королей – настоящего и мышиного. Один жалкий подкаблучник, другой хитрый и коварный. Виктору часто случалось играть по нескольку ролей в одном спектакле, но, даже, разговаривая с «самим собой», он умудрялся быть абсолютно непохожим – такой у него был голос – «обертонистый», так он умел находить разные, сочные краски для каждой роли. Например, в спектакле для самых маленьких «Машенька и медведь» он замечательно сыграл и медведя, и деда.
В «Иностранце в Риме»
Витя тоже сыграл несколько ролей. Его сцена в больнице – одна из самых блестящих в этом спектакле. В «Пиратах и призраке» Дородных вместе с артистом Догаевым (просто Пат и Паташон) вели спектакль. Рассказчики в монашеских одеяниях очень талантливо пели зонги, придуманные Владимиром Савеловым. А до чего колоритны рассказчики (Витя в дуэте с Геной Кузнецовым) в восточных халатах – Абдурахманы, Короткий и Длинный, в «Гасане — искателе счастья»!Там он, кстати, шикарно сыграл Судью — умного, хитрого и вероломного. А Бахус в «Прелестной Галатее» — смешной, забавный выпивоха. Занавес открывался на его истошном крике: «Идея! Иде я?»
Одна из его ранних и лучших работ – Дед в «Колобке». Лукавый, юморной, суетливый – просто дед Щукарь! Блестяще Витя играл в гайдаровских спектаклях – «РВС» и «Военная тайна».
А сколько веселой импровизации, шутовства демонстрировал Виктор на городских праздниках! Скоморох из него получался отменный. Особенно в восторге были женщины – море мужского обаяния!
А как обожали Витю Дородных, и артиста, и человека, дети! Не успеет появиться где-нибудь в детском саду или пионерском лагере – тут же в их окружении. Разговаривает как со взрослыми – степенно, уважительно.
В наш двор с большой эстрадной площадкой, на 50 лет Октября, часто приезжали кукольники. Сижу как-то у подъезда, на скамейке с книгой – пасу трехлетнего сына. И вот он бежит со всех ног, запыхался: «Мама! Быстрей! Молоток! Гвозди! Дядя Витя! Сказал! Я буду ему помогать!» Через 15 минут подхожу к сцене. Витя в окружении осчастливленных пацанов занимается монтировкой декораций.
И еще личное воспоминание… Воскресное утро. Ни свет ни заря, едва открыв глаза, мой ребенок в ужасе: «А Бармалеева конфета?! Я ее потерял!» Накануне мы смотрели «Айболита», и дядя Витя Бармалей за кулисами угостил моего Фимуленка конфетой. Из кармана штанов срочно извлекается подтаявшая, драгоценная бармалеева конфета, реанимируется в холодильнике и с благоговением съедается благодарным маленьким зрителем.
Ах, до чего хорош был Витин Бармалей! Совсем не страшный и не коварный – скорее хулиганистый и невероятно обаятельный. Надя Рыжкова рассказывает, сколько было восхищенных отзывов и о самом спектакле и, в частности, о Бармалее. Дети передавали дяде Бармалею персональный привет и свои рисунки в подарок.
А Ирина Куцевол вспоминает, как любил Виктор придумывать всевозможные звуковые, световые и прочие спецэффекты, с каким азартом изображал, например, при помощи бьющейся посуды, ведер, куска железа и молотка гром, молнию, взрыв, скандал в доме, извержение вулкана, появление нечистой силы ... А уж волшебства и превращения!.. «А что, если так…» Что-то притаскивал из дома, что-то из своего знаменитого «бункера», что-то добывал у друзей. А в глазах было столько веселого детского хулиганства!
Да, в нем было много неизбывно детского, наивного. Сам большой ребенок, он не мог пройти мимо плачущего малыша. Характерный для него эпизод (наверняка их было много)… Метель, мороз, спектакль уже начался. Витя задействован во втором действии. Заходит в театр и видит у кассы плачущую маленькую девочку с мамой (это было время супераншлагов, когда билеты в театр кукол покупались за несколько недель до спектакля). Витя ей: «Пойдешь со мной?» Взял за руку и отвел в зал, посадил на приставной стул.
По полтора часа играл с детьми в детской больнице – это шефская помощь театра. Только однажды сказал завлиту после спектакля в онкологическом отделении детской больницы на Кольцова: «Надя, я, наверное, туда больше не смогу…» А в глазах слезы.
Домовенок, Хозяин Бункера…
Бункер – подвал для хранения старых кукол, костюмов, декораций и еще многих других интересных вещей. Его содержимое досконально было известно только Виктору Дородных. Если что-то надо срочно извлечь и реанимировать – это к Вите. Обращались кружки, частные театры. Их в последнее время появилось в городе несколько – нужно же актерам пополнять свой скромный бюджет, плюс – самореализация, свобода творчества: кто из актеров не мечтал стать режиссером.
Кстати, сам Виктор тоже попробовал, и очень успешно. Свой театр, где он был и худруком, и завмузом, и завпостом, и актером, был очень важной частью его жизни в последние годы. В репертуаре 4 спектакля. Работали и в городе, и по всей области, много было благотворительных спектаклей. Он очень трепетно к этому относился: не «халтура», а профессиональное творчество.
В актерской среде прозвища в ходу. Но прозвища бывают разные, случаются ехидные и злые. Витя Дородных был мастером добрых и метких прозвищ. Надю ласково называл Дюня, Дуся, ее старшую дочь, восточноглазую Верочку – Кацуки, а младшую Маринку – Мокарик (комарик-мокарик — запомнил ее детскую оговорку). Мила Марголина – Милаша, Меланья, Аркаша (Людмила Аркадьевна). Таня Гаркавцева, хозяйка большего кота по имени Кузя – Кузькина мать, а в лирическом настроении – Софи Лорен. Гена Кузнецов – Гонзик, по имени персонажа чешского фильма 70-х. Женя Гордин, не мудрствуя лукаво, – Марленыч (такое у того звучное отчество), Сергей Хмелевской – Хмелек. Женя Афанасьева, учившая когда-то Виктора управлять куклой – Маманя, Мать. Как-то неуютно стало всем без Витиных прозвищ.
Он бывал резким, грубоватым – человек прямой, Витя не привык держать камень за пазухой. «Чтоб ты жив был!», — иногда этим и ограничивался. Если «заносило» — извинялся. На него трудно было обижаться долго.
У него было много только его, Витиных, словечек. Не все они благозвучны, но к месту были все – Витя вообще очень чувствовал слово и был весьма органичен в использовании богатств русского языка. У него всегда в запасе были меткая шутка, анекдот. Он не скупился на хорошие слова, моральную поддержку, был мастером комплимента и всегда говорил, что самые красивые женщины в городе – его коллеги из театра кукол.
Витя Дородных во многом определял и создавал атмосферу театра – Дома, Семьи. Женя Гордин сказал: «У нас тогда была своя «мафия».
Легкий человек, он до последнего поддерживал марку заядлого оптимиста, но был и глубже, и ранимей, чем хотел казаться. Витя терпеть не мог угодничества и фальши, никогда никому не завидовал.
У него была повышенная потребность быть нужным, полезным, любимым. Он не был тщеславен, но в атмосфере неприятия, нелюбви задыхался. Не показывал виду, но в похвале, как любой артист, остро нуждался. Актеры вспоминают, как одна женская компания три раза специально приходила на Дородных после премьеры «Иностранца в Риме». Когда об этом сказали Вите: «Вон девушки к тебе пришли с цветами», — смутился безмерно: «А что, у меня, правда, неплохо получилось?»
Младший ребенок – родители, две старшие сестры; хозяйственная, любимая жена, друзья – любовью Виктор Дородных обделен не был, это была его питательная среда. Но и сам отвечал людям тем же – любовью, вниманием. Ему было дело до жизни коллег, их семейных проблем. Его неподдельно, а не дежурно интересовали здоровье чужих родителей, оценки детей, он был своим человеком во многих домах.
Звать его на помощь было не нужно, он даже обижался, когда вдруг не звали – вскопать огород, поставить забор или перевезти мебель. У каждого в памяти на эту тему своя картинка.
У Нади Рыжковой рано умер отец, они с мамой жили в частном доме. Нужно запастись углем на зиму… Помочь вызвался Витя, но выходной выдался дождливый, ненастный. «...И вот открывается дверь, и они входят… Впереди всех невысокий Витя, за ним человек 5 бравых парней – его друзья с Ахтырки и наши из театра. Витя всем заправляет. Раз, два – и 7 тонн угля в сарае: «Отойди, Дуся, не путайся под ногами, тебе еще детей рожать». А после этого, все вместе, — на танцы в Первомайский.
А Галя Сурженко вспоминает, как Витя пришел из больницы, где в то время лежал, чтобы помочь ее семье с переездом на новую квартиру: «И попробуй тут откажись»… А к Лене Жуковской и Валере Смирнову приезжал на дачу копать огород.
Ныне покойная Ангелина Степановна Маркова, артистка еще того, старшего поколения, одна из тех, кто был у истоков Курского кукольного, как-то раз попросила Витю ее сопроводить — нужно было покрасить оградку и убрать могилу мужа. А там, между делом, обронила: «Витюш, если что, я на тебя надеюсь!..»
Мила Марголина рассказала смешной эпизод: «У меня дома гости. Приходит Витя Дородных: «Собирайся, у вас во дворе субботник. Бабки из вашего подъезда хотят посмотреть, как заслуженная артистка будет двор мести». Не заметив моего энтузиазма, плюнул и пошел на субботник сам. Пришел через несколько часов, усталый, но довольный». Большой любитель порядка, частенько, уходя из гостей, он захватывал с собой пакет с мусором: мне что, трудно, что ли?
В прежние годы в их большом доме на Ахтырке весь театр собирался. Дом этот родители купили в год рождения старшей дочки Люды – ему тогда как раз исполнилось ровно 100 лет. Дело было накануне денежной реформы, и бывшая хозяйка через два дня пришла с коровой и мешком денег – требовать дом обратно. Актеры с ностальгией вспоминают этот просторный, уютный, гостеприимный дом! Как там было тепло и весело.
Страстный грибник, рыбак. Часто приносил в театр свою добычу – угостить коллег. Еще одно Витино увлечение – история. В детстве его настольной книгой были «Мифы древней Греции». Своим подробным знанием мифологии он часто удивлял. Виктора вообще многое в жизни интересовало. Его детская любознательность, интерес ко всему новому были неисчерпаемыми. Проезжает театральный автобус мимо строящегося дома, актеры переглядываются: сейчас Витя высунется в окно и спросит: «А что это вы здесь строите?» Он обожал свой Курск, гордился им. Где бы ни были, в любом чужом городе: «Не, у нас лучше!»
В свое время курские кукольники много ездили – фестивали, гастроли. Были и на БАМе. Дородных со своей гитарой — желанный гость в каждом строительном вагончике. У Володи Савелова есть фотография: они с Витей и убегающие вдаль рельсы на фоне тайги.
Ах, как Витя пел, сколько песен знал! Его знаменитая «Картошечка в мундире»! Сколько страсти и эротики! О том, как герой Ее желал, любил, холил, стремился раздеть, а в итоге: «К тебе я прижмусь, как к единственной в мире, моя дорогая картошка в мундире!»
Долгие переезды (холодные автобусы и душные поезда), застолья, праздники… Витина гитара всегда была очень кстати. Как хороши были «фирменные» песни кукольников, особенно та, что практически гимн курского театра кукол – «Осока». Как она звучала, особенно в мужском исполнении! В разное время, в разном составе: Кедяров, Матвеев, Гордин, Дородных, Савелов… За исключением последнего (дай Бог здоровья Володе Савелову!), увы, «иных уж нет, а те далече» …
«В молодой осоке прячутся
и дожди, и солнце…
Ой, кому-то нынче плачется,
а кому смеется!..»
В Витином репертуаре было много бардовских песен, и еще — дворовые, шансон, песни из кинофильмов… Не успевала появиться в эфире песня – он уже знает слова. Из армии привез целую тонну новых песен, в том числе, ставшую одной из его коронных – о маме. О маме, которая все простит и поймет, «спасет от семи бед»:
«…В комнате тишина.
В доме совсем одна,
Одна, и не спит только
мама …»
Женя Гордин часто звонит ребятам из далекой Калифорнии. По моей просьбе попробовал недавно вспомнить Витину песню и не смог – его душили слезы:«Это самая большая потеря в моей жизни. Родители и Витя».
Неразлучные друзья, они во многих спектаклях были партнерами. В великолепной постановке режиссера В. Богача «Друг мой — Солнце» вообще играли один персонаж, который одновременно появлялся в разных местах зала. Сколько вместе пережито! На гастролях всегда жили в одном номере, во время учебы на заочном в Ярославском театральном институте – в одной комнате. Экзамены друг за друга сдавали. В Ярославле учились вчетвером – Женя, Витя, Таня Гаркавцева и Галя Сурженко. Девчонкам было надежно под их защитой. Ребята таскали тяжелые чемоданы с нарядами, сумки с продуктами и книгами. В комнате Вити и Жени день и ночь – гости. Студенты из разных городов любят эту гостеприимную комнату. Песни поют, анекдоты рассказывают. Девчонки учат, готовятся к экзаменам, а парни только успевают обеды да ужины разогревать. Однажды повесили объявление на двери: «Халявные обеды только с 13 до 14». Не помогло.
Таня Гаркавцева вспоминала, как весной прошлого года Витя вылез из «бункера» и появился в «актерской» в своей синей, студенческих времен, куртке: «У меня аж сердце сжалось. Такой стоит родной-родной! Эта куртка – воплощение нашей юности, того восхитительно беззаботного времени, такого неповторимого счастья! Сколько раз он нас этой курткой укрывал в поездах и автобусах!..» Может быть, это было предчувствие.
Беда случилась неожиданно – внезапно отказало сердце. Смотрели с женой Сашей телевизор, он задремал, повернулся на бок, и … Хотя предпосылки, конечно, были. «Российская болезнь» не миновала и Витю, он с ней боролся, но в последние годы одолевала депрессия (внешне он по-прежнему старался выглядеть оптимистом). И все-таки весть была громом среди ясного неба.
Домовенок покинул свой дом, но остался во многих душах. Да и театр он наверняка не покинул. Вот теперь, наверное, здесь и появился настоящий Домовенок. Он по-прежнему хозяйничает в Бункере, и в «актерской», и в зале. Ведь то, что сказочные персонажи невидимы глазу, еще ничего не значит. Тем более в театре кукол.
А голос Домовенка – голос остался. Он звучит с фонограмм спектаклей. Сейчас как раз идут срочные вводы на Витины роли во многих спектаклях, но поет в них по-прежнему он, Витя, своим звучным, «обертонистым», сильным, очень мужским голосом.
("Городские известия", 21 март 2009 г.)
"Курян моих прекрасные черты" книга вторая.