Сколько ни старалась, я не могла понять, как долго мы летели. Позже я узнала, что время на территории громадного масштаба не имеет значения и течет какими-то особыми скрытыми параллелями. Поначалу меня пугал открытый космос, усеянный искорками разнообразных небесных тел, некоторые из которых полыхали слишком грозно. Но вскоре все погасло, и мы погрузились в темноту. Миновав километры, да что уж там, триллионы километров безжизненной черной глади, я с удивлением заметила, что горизонт светлеет. Впервые с момента пробуждения я почувствовала покалывание от близкого тепла, какое обычно испытывали мои замерзшие пальцы в натопленной комнате. Мне захотелось посмотреть на свои руки, я вытянула их чуть вперед.. Но вместо рук я увидела красноватый дым под собой. Теперь дымилось все вокруг, и силуэт Глории едва обрисовывался, несмотря на то, что она была совсем рядом.
«Почему я не вижу себя?» Глория повернула ко мне свою длинную шею. «Так должно быть, тебе нужно сосредоточиться на внутреннем мире сейчас, внешняя оболочка мешает. Не волнуйся, она сохранилась в памяти, и ты всегда сможешь достать ее оттуда, если понадобится,» - ответила моя проводница, искусно лавируя между клубящимися тучками. Все вокруг запылало ярче, и, облитая лучами горячего света, Глория скомандовала остановиться. «Мы итак слишком близко подлетели к нему, - начала она, - дальше нельзя. Для того, чтобы проникнуть в центр вселенной и говорить с ним, нужно подготовиться.» Я недоумевала. «Что мы забыли в этом пекле и с кем там говорить?» Но Глория была настроена серьезно, и по ее тону я поняла, что ошиблась, приняв за пустяк очень важный процесс. «Ты все увидишь. Есть вещи, не разъяснимые словами, для этого нужна сила разума, которой у тебя недостает.»
Она оказалась права. Я многого еще не понимала в первое время своего таинственного странствия. Глория почувствовала, что усталость одолевала меня. «Представь место, где бы ты хотела очутиться,» - обратилась ко мне моя спутница. Что бы это могло быть? Замок Альберта? Я поежилась, вспомнив нашу последнюю неоконченную беседу и его скорый отъезд. Неприятный холодок пробежал по моей спине. Но тотчас же мне вспомнился запах печеных яблок, круглый стол, клетчатая скатерть, которая по праздникам заменялась белой, мамин веселый голос, и только тут я поняла, как сильно скучаю по домашнему уюту. Да, мне казалось, что я не люблю родной дом, но я бы многое отдала теперь, чтобы хоть на минуточку очутиться в маленькой кухне, а потом быстро бежать через холодную террасу в комнату или за дровами на двор. И, о чудо, мое желание начинало сбываться. Передо мной незаметно возникали очертания родных некрашеных стен, в которых незаметно пролетела вся прежняя крошечная жизнь. Я сидела в очень мягком, скрипучем кресле-качалке с книгой в руках. Пожилая женщина, вяжущая шарф, расположилась напротив с большим мотком белой пряжи. Мама редко брала спицы в руки и чаще шила. Длинными зимними вечерами я подолгу глядела на нее в свете обеденной лампы с бумажным абажуром, доброе, хранящее остатки прежней красоты мамино лицо излучало спокойствие. Но передо мной была не мама. Незнакомка принадлежала к тем людям, черты которых , будучи в молодости непривлекательны, со временем смягчаются и приобретают особенную притягательность. Ее зеленые глаза показались мне необычными. Они будто изнутри подсвечивались неведомым светом, отчего становились очень похожими на кошачьи. «Ты, вероятно, не узнала меня. Это снова Глория. В таком виде я буду привычнее тебе, верно?» «Да и лебедь меня не особо испугал. Вообще, лебеди – чрезвычайно красивые птицы.» Глория встала и принесла чашку дымящегося чая, точь в точь такого же, как домашний, остро пахнущего угольками и жасмином. «Ты ведь тоже когда-то жила на Земле, верно?» - поинтересовалась я. «Да, это длинная история, - прищурившись, отвечала старушка, - однако я вижу, тебе интересно.»
История моей спутницы.
Мы с тобой родились на одном материке, но в разных городах. Город Бри находится далеко от Сафин. Это одно из тех мест, куда цивилизация четвертого измерения еще не добралась. Жители города и его окрестностей до сих пор живут по правилам диких зверей. В семье помимо меня росло еще пятеро детей – мои младшие братья. Меня, единственную девочку, всегда недолюбливали. Один только дедушка относился ко мне по-доброму. Он жил в Сафинах и читал лекции в академии. Когда мне исполнилось десять, я впервые узнала, что такое книги, получив от дедушки в подарок «Астрономию для детей». Я довольно быстро научилась читать и захотела поехать в Сафины учиться. Но в двенадцать лет мама настояла на том, чтобы я пошла работать. Она много говорила о том, что старшая дочь должна обеспечивать семью, а не тратить время на образование, которое, как ей казалось, не понадобится в жизни. Тем более, подвернулся случай устроить меня в хорошее место: дядя предложил сделать карьеру в знаменитом посольском ресторане нашего городка. Не прошло и месяца с тех пор, как он побывал у нас, а я уже надела белый передник и с утра до вечера помогала разносить дорогие кушанья. Работа показалась скучной и очень выматывала меня. Платили не так много, но все же, по меркам Бри, это была внушительная сумма. Родители часто говорили : «Ты должна радоваться, что трудишься не в трущобах.» Не знаю, почему, но мне было горько и противно их слушать. Почти вся моя зарплата уходила на семейные нужды. Вскоре один из моих братьев, глупый и самонадеянный, уехал из Бри учиться музыке в Каманию, еще через год родители усмотрели в младшеньком Оскаре талант архитектора и отправили его в сафинскую художественную школу, потратив последние деньги. Негодованию моему не было предела. Мы погрязли в постоянных долгах, еле сводили концы с концами. Почти без выходных я пахала на ставших мне ненавистными членов семейства, получая взамен упреки и выговоры. Всякий раз, когда предоставлялась свободная минутка, я выбегала глядеть на небо. Втайне от родителей я купила бумагу, холсты и краски и, с детства имея интерес к рисованию, ночами выкраивала время для своего увлечения. В большой золоченой зале ресторана висела очень красивая картина, давно привлекавшая мое внимание. Мне захотелось сделать ее копию. На картине был изображен дикий хвойный лес в страшном розовом свете утренней зари. Свет звезд еще не померк в лучах утреннего солнца, и холодно сиял над переплетенными ветвями сухих елей. Говорили, что полотно принадлежало руке одного очень известного мастера и представляло большую ценность. Много времени и сил было потрачено прежде, чем я завершила копию. Один старичок-живописец, с которым мы случайно познакомились, очень хвалил работу, утверждая, что она ничем не отличается от настоящей, и посоветовал мне отнести ее на черный рынок. «За нее ты получишь достаточно денег, чтобы откупиться от шеф-повара и уехать в Сафины,» - сказал он тогда. Я долго думала, и наконец, решила следующее: улучив минутку, когда зала оказалась пуста, незаметно поменяла картины, повесив свою собственную на место подлинника. В тот же день подлинник был продан приезжему коллекционеру за такие деньги, какие мне и не снились. Я решила не тратить их сразу, чтобы не вызвать подозрений. Тайна моя, может, не раскрылась бы так скоро, если на следующий день в ресторане не обедал бы известный искусствовед, обративший внимание на полотно. Этому человеку оказалось достаточно нескольких минут, чтобы определить подделку. Дальше события развивались настолько стремительно, что уже вечером я была арестована вместе с поваренком и метрдотелем по подозрению в преступлении. Дело приняло нешуточный оборот. После детального расследования моих бедных напуганных коллег, конечно, отпустили, а меня судили по всей строгости законов города Бри. Несмотря на возраст (мне было тогда семнадцать лет), я была приговорена к ослеплению и пожизненному заключению.. Дважды я пыталась покончить с собой, но безуспешно – в камере с голыми стенами и полом, не различая света, это почти невозможно сделать. Я дожила в одиночестве до ранней старости и умерла, кажется, от туберкулеза – такая зараза в тюрьмах обычное дело. Родители ни разу не навестили меня за это время, вероятно, они после случившегося переехали в другую провинцию, чтобы избежать позора, связанного с моим ужасным поступком. Когда наступил мой черед отправиться в путь к звездам, моему восторгу не было предела. Потом я говорила с ним. Никто не может сказать, что или кто именно находится в центре вселенной, управляя всем огромным пространством, там просто расположено обширное светящееся нечто. Меня определили приготавливать людей к переходу в то состояние, в котором мы все пребываем здесь. Это самая несложная из всех обязанностей, возлагающихся на вновь прибывшие души. В течение всей жизни люди закаляются духом и разумом, проходя испытания и познавая новое. Я не могла научиться многому, так как ослепла слишком рано.
Здесь, мне показалось, Глория всхлипнула и по ее щеке покатилась слеза. Но это продолжалось недолго. Старушка поднялась с кресла и улыбнулась. «Воспоминания снова овладевают мной. Прости, я подаю тебе плохой пример. Человеку становится жалко себя, и он плачет. Жалеть себя бессмысленно, уходит много времени и сил, но иногда это так хочется сделать..» Я спросила у нее, не найдется ли чего-нибудь к чаю, например, яблок или земляничного печенья. Но Глория снова улыбнулась и на этот раз готова была уже рассмеяться. «Твой мозг требует еды несознательно. Теперь пища не поможет восстановить силы, запомни. Однако сейчас ты еще можешь побаловать себя. » И все также полушутя моя собеседница достала печенье с заветной полки. «Как думаешь, сколько времени прошло с тех пор, как мы покинули Землю?» - лукаво прищурившись, спросила Глория. Я, улавливая подвох, тщетно пыталась сообразить :«Ну, часа четыре мы летели и уже минут сорок сидим разговариваем. » «Неправда, десять лет, - ошеломила меня старушка, - световых лет, как ты можешь догадаться. Мы пересекли множество временных пространств и оказались на тысячелетие вперед. Так что время, в котором ты сейчас находишься, на Земле еще не наступило. Я вижу, ты любишь точность во всем. Взгляни на это.» И она подала мне электронные часы с кожаным ремешком, подаренные мне мамой на день рождения. Вероятно, я оборонила их при падении в реку, и теперь они не только воскресли непонятным образом, но исправно показывали время, 22: 45 3180 года. Я глядела, как зачарованная.