— Дамы и господа! — визжал рыжий клоун под два метра роста.
— Леди и джентльмены! — вторила басом плюгавая карлица в костюме медсестры.
— Судари и сударыни! — подхватывал следом некий человечек в костюме Арлекино очень-очень тоненьким голоском.
— Приглашаем! Зазываем! — уже хором. — На небывалое представление!
Вокруг них колыхалось людское море. Солидные мужчины и дородные женщины со своими непоседливыми отпрысками. Абсолютно весь городишка валил на сегодняшнее представление. Все жители предвкушали сегодняшнее цирковое шоу! Еще бы местный цирк распахнул свои двери после двадцатипятилетнего перерыва!
Директор цирка был на расхват: ему жал руку мэр, тысячи знакомых, полузнакомых и совсем незнакомых старались похлопать по плечу со словами благодарности, журналисты требовали интервью. Спустя каких-то полчаса после того, как люди стали прибывать, он чувствовал себя как выжатый лимон и старался уже не привлекать ненужного внимания.
Когда же три клоуна, исполняющие роль конферансье, собрали внимание публики в одни тугой нерв, он наконец-то смог перевести дыхание. Позади остались все нервотрепки последних дней, вся суета. Осталось лишь занять свое место и с наслаждением наблюдать за представлением и реакцией зала.
Да, он собственными руками создал сегодняшний праздник! У него ушло на это долгих пять лет, пять лет бесконечного дня. В течении этих самых лет он по крупицам создавал шоу. Он перерыл все возможные библиотеки Вселенной. И вот его детище перед его глазами.
Отмечая все, что его заинтересовало в старых историях, что сам помнил из своего детства, он не стал создавать цирк по образцу какого-то одного. Просто взял и объединил все самое интересное под одной крышей, под крышей своего детища. А брал он и от ярмарочных балаганов, и от телевизионных шоу. Также он взял что-то от китайского театра, привлек частички древнегреческих и древнеримских амфитеатров. Все, что ему казалось интересным и привлекательным, все это попало в это шоу, шоу сделанному им за пять лет.
И вот сейчас на арене группа эквилибристов демонстрировала чудеса сноровки, ловкости и координации. Женщины замирали в немом восторге. Их дети благоговейно ахали, а мужья старались скрыть восхищение под маской холодной отрешенности.
Какая же предсказуемая реакция! Также, как и резкое изменение поведение публики, когда, не дав артистам покинуть манеж, выпускают диких зверей. Женщины визжат от ужаса и бьются в истерике. Дети ревут. Мужчины плотоядно улюлюкают.
Гимнасты пытаются спастись бегством, но это удается не всем! Лев настиг гуттаперчевую гимнастку и одним взмахом лапы переломил ей шейные позвонки, а пара огромных волков рвала старшего команды. Остальные же звери либо недовольно косились на более удачливых охотников, либо хищным взором изучали первые ряды. Зрители на этих местах невольно ежились, почувствовав себя в роли потенциальных жертв.
И снова смена действующих лиц — на арене появляются вооруженные гладиаторы. И уже все публика радостно приветствуют гибель животных и разочаровано ахает, если зверью достается новая жертва.
Но люди на то и люди, что сильней и умнее братьев своих меньших, тем более эти, специально им самим отобранные и обученные. Сражение с хищниками не занимает много времени. И вот снова на манеже трио клоунов.
— Слава доблестным воинам!
— Слава! — вторит разгоряченная публика.
— Достойны ли наши славные рыцари награды?!
— Достойны!
— И они ее получат! — и на арену выводят испуганных полуголых девиц.
Те испугано пытаются сжаться в кучку, но опьяненные кровью воины расхватывают их по одной, и прямо на кровавом песке, среди трупов людей и животных начинается оргия.
Женские визги и рыдания перемешиваются с утробными воплями наслаждающихся животной страстью бойцов. Женская часть зрительного зала брезгливо фыркает и старается закрыть глаза своим детям, которые с любопытством разглядывают происходящее. А их мужья улюлюкая подбадривает насильников, а порой и старается дать советы.
Рыжий клоун вместе с Арлекином, расхаживая между бьющимися телами, пародируют ту или иную пру соития. А карлица пытается с томным видом передразнивать жертв.
Но вот на сцене уже появляются факиры. А директор цирка встает со своего места и покидает зал.
***
Он неспешно вышагивал по пустынным улицам города.
Еще каких-то полвека назад по ним было не возможно пройти по ним не налетев на кого-нибудь. Приходилось постоянно смотреть под ноги и оглядываться по сторонам. Здесь всегда было многолюдно и шумно, постоянная толкотня.
Но потом многие стали покидать этот город, как и в планету. Население неумолимо сокращалось — люди уже не могли выживать на этой планете вечного дня. Кто сходил с ума, замыкаясь в себе, кто совершал самоубийство. А двадцать пять лет все дела в этом городе завершила черная смерть.
Откуда в двадцать четвертом веке взялась чума никто так и не смог объяснить. А город за пять лет просто вымер. Смерть выкосила всех, кто еще сопротивлялся психологическому давлению трех светил.
Не проходила и дня, чтобы он не хоронил кого-нибудь из приятелей, друзей или же просто соседей. Он сам не принимал никаких мер предосторожности, но болезнь обходила его стороной. В итоге он остался в полном одиночестве. на целую четверть века.
Он проводил время то в чтении, то в воспоминаниях и размышлениях. Он начинал разговаривать с мебелью.
А потом он переселился в городскую библиотеку. Там и пришла к нему очень странная и захватывающая идея.
Он по крупицам собирал знания и необходимые компоненты. В заброшенном гараже он обустроил свою мастерскую. До поры до времени все, что он создавал в этой мастерской складировал на здешнем обветшалом заводе.
Он прекратил держать хоть что-то из своих детищ после того, как привязался к одной девушке-андроиду. Он вел с ней душевные беседы, приносил завтрак в постель. В какой-то момент он уже не представлял свое существование без нее, и это почти поставило весь его план под угрозу срыва. Из-за этого он разрезал ее автогеном, и больше не один андроид не побывал в его доме.
До сегодняшнего дня. Сегодня он привел свой выдающийся план в действие. Его андроиды заполонили город. Они сами себе и ему устроили сегодня праздничные гуляния, венцом которых стало цирковое представления. Андроиды, изображавшие простых зрителей, развлекалась представлением андроидов-артистов и механических зверей. Андроиды смеялись, андроиды кричали от ужаса, андроиды развлекались и гибли. И никто не воспротивился отведенной судьбе, беспрекословно подчиняясь уготованной судьбе.
Когда он покинул свое шапито, факиры-андроиды устроили пожар. И артисты, и зрители обезумев от страха и боли метались в огне, но не могли найти пути спасения, которые были предусмотрительно заложены.
Он стоял на площади и до самого конца наблюдал за агонией своего детища. На его лице не дрогнул ни один мускул — маска безразличия отражала в зрачках пустых глаз лишь пламя губительного пожара.
Он вновь один. Он вновь обрел полную власть над городом, над своим временем, над самим собой.
Правая рука потянулась под замшевую куртку и вытащила увесистый кусок металла. Вороненая сталь приятно холодила кожу до той поры, пока резко не обдало кожу на виске обжигающим ветром и тишину не разорвал резкий хлопок.