10
Когда толпа ворвалась в здание и обученные боевики начали молотить деревянными палками и арматурой всякого, кого могли найти в коридорах и кабинетах, стоял такой дикий вой, что Матвеев подумал – целая звериная свора сейчас рвет людей на части.
Он вышел в приемную, поправил галстук, ободряюще посмотрел на секретаря, подмигнул даже:
- Вы, главное, не бойтесь ничего, Лидия Сергеевна. Преступники тоже осознают, что они нарушают закон. И в этом смысле твердая позиция позволит нам остановить кровопролитие…
Заколебался на секунду, однако, когда сам увидел оскаленные, испачканные чьей-то кровью, морды с безумными глазами. Разило алкоголем и пороховой гарью, у многих в руках – короткие автоматы, видно полегли все полицейские и оружие перекочевало победителям. Дмитрий Иванович подумал, что зря смалодушничал и не решился использовать свой обрез охотничьего ружья, что лежит сейчас в портфеле в кабинете. Да, позвольте, остался же еще разум у людей?!
- Что вам нужно? По какому праву устроили погром в госучреждении?
Он мог бы ничего не говорить, но облегчил задачу громилам. Ребята повалили его на пол ударом сзади по затылку, молча, с выдыханьем, лупили ботинками по ребрам, по лицу. Матвеев чувствовал, как пару раз удары приходились в железную загогулину пистолета, что во внутреннем кармане пиджака, но сам шептал себе – нет, не время, нельзя, ведь не убили же – и только закрывал окровавленную голову.
- Ну-ка, стойте! Поднимайте его, - приказал вдруг скрипучий, но командный голос, - Кому сказал?!
Удары нехотя прекратились, рывком подмышки крепкие руки поставили Матвеева на ноги, держали, потому что измочаленная голова безвольно падала на грудь. Дышать Дмитрий Иванович старался неглубоко – сломанные, видно, ребра простреливали вверх и вниз на поврежденной стороне.
В красном тумане появился щуплый, среднего роста, с редкой рыжеватой бородкой командир погрома. Внимательно разглядывал Матвеева, убранство приемной.
- Дебилы, чего наделали?! Как теперь журналистам его показать? А с бабой что?!
- Да дура эта заорала, потом, вон, саданула в меня трубкой телефонной, прямо в нос. Сама же на перо напросилась…, - бурчал кто-то рядом. Матвеев глотал кровь, которая текла в горло из размятого каблуком носа. Про Лидию Сергеевну сказал тот, что стоял справа, высокий спортивный жлоб с бородой и модной молодежной стрижкой.
Щуплый вздохнул, пошел в кабинет Матвеева:
- Тащите этого вниз, на задний двор, через подвал. Там меня ждите.
- А мента куда? – опять спрашивал здоровый, вытаскивая Дмитрия Ивановича в коридор, - Там мент один живой остался, пацанчик…
- Мента тут кончайте, только тихо.
В здании начинался пожар. Горело на втором этаже, пока ветер выносил дым в разбитые стекла кабинетов, на фасадную часть, и Матвеева тащили по лестнице без помех.
- Копыта поднимай! – слегка только огрели по шее чем-то металлическим, когда споткнулся раз, да второй, о трупы в черной полицейской форме.
На улице уже стоял вечер. Дмитрию Ивановичу показалось, что стало гораздо теплее. Во всяком случае, в одном пиджаке было совсем не холодно.
- Ребята, дайте водички, лицо бы обтереть, - попросил Матвеев без надежды, - А то совсем не вижу ничего…
- Тебе зачем? – удивился высокий бородач, махнул рукой, - Вон, зачерпни, снега немного осталось…
Матвеев наклонился, загребал ладонями грязный снег вперемешку с талой водой, обмыл разбитое лицо. Странно, кожа на щеках, губы и лоб – онемели, зачугунели будто. Ну, остальное, все в порядке. Ребра не мешают. Вот этот паренек, красавец, значит. Не забыть теперь.
Щуплый рыжий командир вышел следом за ними, скомандовал резким голосом одному парню:
- Ты – свободен, - и высокому бородачу: – Паша, тащи его вон под те деревья. Щас люди подъедут, пару слов и конец…
Паша, значит. Павел. Хорошее имя, как у апостола. А вот женщину взял – и зарезал…
- Сам дойду, не переживай, - Матвеев поковылял не спеша в конец заднего двора, где под голыми ветками старых берез белела стена служебных гаражей, - Покурить бы дали напоследок…
- Курить вредно, - с придыханием засмеялся Паша, пощелкивая предохранителем автомата, - шагай, дядя…
Внедорожник с государственным номером подъехал через пару минут. Матвеев совсем не удивился, увидев за рулем Озерова, а справа от него, пассажиром – самого Сергея Петровича Юдина.
- Вот вы молодцы, ребята, - усмехнулся Матвеев, сплюнул крошками раздробленных зубов, пожевал опухшими губами, - Сколько народу положили, за что?! Неужто верите, что можно так вот просто перевернуть все с ног на голову?
- Можно, конечно, - раздраженно ответил Юдин, - Не сомневайся. Если б не ваши с полицией проделки – никаких жертв бы не было, кроме твоих коллег, идиотов. По-хорошему скажи лучше, куда Репин делся? Иначе сейчас же отправлю людей к тебе в квартиру за женушкой и дочкой.
- Дурак ты Юдин, самый настоящий, - радостно оскалился беззубым ртом Матвеев, - Репин давно в армейском штабе. Все документы воякам передал. Так что жди. Вместо чрезвычайки объявят наутро – военное положение. И отвечать будешь, сука паршивая, и за воду вами отравленную, и за погромы, и за измену родине…
Дмитрий Иванович сразу прозрел, когда увидел тут, в темном дворике, этих двоих начальников. Что тут щуплый бригадир погромщиков и бородатый молодой, бандитская торпеда и убийца, Паша… Ерундовые шныри, всего-навсего инструменты, маленькие винтики объемного плана. Про Репина сочинил, конечно, только обрадовался очень за полковника, как только стало ясно – ускользнул старый милиционер, значит, есть еще надежда…
Юдин нахмурился потемневшим лицом, дернул щекой. Озеров стоял поодаль, избегал глядеть на Матвеева.
- Володя, - Матвеев пошел к стене, обернулся в последний раз, - Озеров, слышишь меня?! Не пойму, тебе это зачем? Власти мало, что ли?
- Иди, иди…, - подтолкнул его в спину бородатый Паша, - ступай к стене, кончен базар.
- Погоди, парень, - остановился Матвеев, опустив руку во внутренний карман пиджака, - Будь человеком, жене передай моей вот это …
Патрон в патронник ПээМа Дмитрий Иванович дослал еще днем, как только зазвенели стекла на крыльце и начался штурм здания. Сейчас, обхватив ребристую рукоятку, только сдвинул большим пальцем вниз предохранитель и, не разгибаясь избитой спиной, выстрелил из подмышки удивленному Паше в живот практически в упор, прямо через полу рваного пиджака. Закинув назад голову, так что выдвинулся вперед заросший бородой острый кадык, молодой убийца рухнул на спину, загремел об асфальт выпавший у него из рук АКСУ.
Лицо Юдина исказила гримаса, он развел руки, крикнул:
- Стой!! Подожди, ты не понял!..
Матвеев подумал, может, не стоит самому вершить суд? Да нет, извернется он, Сергей Петрович Юдин, и обвиноватит кого хочешь, если только уйдет сейчас.
Бах!! Завалился набок, пару раз дернул ногами и затих.
Оставался еще щуплый Пашин командир, но ускользнул, сука, вильнул резко в темном дворе, уходя от цвиркнувшей в асфальт пули, петляя, исчез за углом здания горсовета.
Озеров стоял, подняв руки у капота машины, глядел на Матвеева, чуть шевеля бледными губами.
- Что бормочешь, Вова? – осведомился Матвеев, поднимая с земли Пашин автомат, - Вот этот бугай Лидию Сергеевну зарезал, помнишь, у меня в приемной работала?.. Ну что, не охота подыхать, верно? А сколько вы сегодня ребят положили, сколько до этого? Говори, в воду привозную подмешивали чего? В водопроводе чем отравили?
- Ты не понимаешь, Дмитрий Иванович, Дима, послушай меня, - Озеров протянул руки, сделал шаг вперед, но Матвеев погрозил ему пистолетом, мол, стой - где стоишь, нашарил в кармане затихшего уже Юдина сигареты, закурил с невероятным наслаждением.
- Вот суки твои подручные, Володя, - заметил Матвеев, - Даже покурить перед смертью мне дать не хотели. Ну, говори. Пока сигарета горит, время у тебя есть…
- Это не наша инициатива, пойми! – заторопился Озеров, дергая бледным лицом,
- Все задачи транслируют сверху, сам же знаешь. Водопроводная вода без примесей, там только краситель, он безвредный. В привозной вообще ничего нет. Запустили через свою сеть тему с психостимулятором, будто вода из цистерн вызывает агрессию… Ты сам-то понимаешь, такого быть не может! А все, что происходит – наши граждане творят, оправдывают себя придумкой про плохую воду. Звери кругом, тебе известно…
- Иезуитская история, - покачал головой Матвеев, - Кто вам позволил над людьми издеваться, ребята? И ради чего это, не пойму… Военные тоже в теме?
- В том и вопрос, что нет… Ради чего – не нашего ума дело. Что они там, в столице, делят, мне неизвестно. Может, очередная смена групп влияния. Или деньги. Или еще что… Только кровопролития никто не планировал. Приказ был – мягкая смена элит. А вышло – вон как… Ты отпусти меня, Дмитрий Иванович?! Я тебе сейчас могу на диктофон это повторить, отпусти только. Я уеду к брату, в Челябинск. Исчезну. Отпусти, пожалуйста? Мы же с тобой в школе, вместе…
- Ты ведь врешь мне, дружище, - вздохнул Матвеев, - либо сам ничего не знаешь, либо врешь. Если военные не вместе с вами, почему в стороне стоят? Где губернатор? Где президент? Переворот в столице, что ли? Молчишь. Пошел прочь отсюда, гадина. Живи, если сможешь. Сколько крови вы пролили, сколько судеб испоганили. Своими и чужими руками…
Озеров отбежал за машину, на миг остановился, проговорил:
- Люди к этому сами стремятся, Дима, ты не понял еще?! Жмут в себе зависть, злобу, обиды… Только повод дай – зубами рвать будут. Соседей, друзей и близких даже. Стоит ли думать о них? Эти трудности временные – энергия, продовольственный подвоз и вода – только катализатор. Человечество тоскует по жертвам, - махнул рукой и исчез в темноте.
- Неправда, - пожал плечами Матвеев, убрал пистолет в карман, - Люди – они ведь добрые… Просто заплутали немного. Нужно помочь…