Настало время словесных разборок. Думала, что однозначно решила для себя, что с этими изматывающими отношениями все покончено. Но он не оставлял ее в покое: стабильно раз в 4-7 дней напоминал о себе понравившимися фотографиями фотомоделей, наездами, что так отношения не строят, вызывающими фамильярными обращениями по фамилии, угрозами в аудисообщениях в Whatsapp’е. Даже создал опрос на своей странице в ВК «Возможна ли любовь без отношений и всякого такого ритуализма?»
Не раз и не два она ловила себя на мысли, что подобного рода рассуждения напоминают какую-то психопатию. Она бы никогда не задалась бы таким вопросом. Если бы была любовь, сомнений бы не возникло.
– Это было самое отвратительное утро Нового года в моей жизни из всех, что вообще были. Я проснулся в ужасной атмосфере. Ты хотела меня выгнать. Я и ушел. Оль, ну ты же сама понимаешь, что дело не в кофе, – может, он говорил правду.
Сначала она выбрала стратегию молчания. На тот момент она казалась ей самой правильной. На ощупь, как незрячий котенок и при том в полной темноте, она упорно пыталась найти для себя жизненные ориентиры в отношениях с мужчиной. Запоем изучала труды Берта Хеллингера, сходила на расстановки, получила ответы на свои два запроса в игре «Лила». Даже изучила близкую для него идеологию MGTOW и ужаснулась. Она просто последовала советам гуру, как могла и как поняла и смогла интерпретировать их идеи.
Чтобы быть счастливой, «Лила» советовала ей смириться, служить и действовать без права и надежды на вознаграждение. Робко она начала отвечать ему и взывать к здравому смыслу. Полились потоки слов о том, что ее задевает, расстраивает, что угрозами, упреками здоровых отношений не построишь, что любит его и легко бы бросилась в его объятия, не будь он таким категоричным.
– Давай уже закроем тему, – писала она.
– Ты ведь сама прекрасно знаешь, что мы с тобой не расстаемся.
Поздно менять правила, когда тебе уже давно навязали свои – правила, где твои желания учитывать никто не собирается. На призыв вести здравые равноправные отношения он дал ей понять, что в таком контексте не желает иметь с ней дело. А она внутренне была не готова от него отказаться. Первая стратегия не сработала.
Хеллингер рекомендовал отвечать на обиду, не замалчивать. Она решила не писать в этот раз долгое письмо, а записать аудио. Она любила свой голос – им так интересно можно играть. Надавила на его профессиональные пробелы, на моральную неполноценность, духовную незрелость и много чего еще отметила, чтобы сделать побольнее.
В этот же вечер (она еще не успела посмотреть) он выложил видео про людей с короной на голове, про завышенную самооценку и проблемы застревания в развитии. Ей повезло. Она наткнулась на две правды – его и ее. Почти прямым текстом он обличал ее в том, что она останавливается на полпути, довольствуется малым, подменяет реальную деятельную жизнь иллюзорными субститутами. Самонадеянно утверждал: хочет быть моделью, а учиться в модельное агентство не идет; хочет построить отношения с одним мужчиной, а не получается, тогда ездит в клубы и получает от когорты молодых людей недостающую толику внимания.
Будто крышка от кастрюли звонким ударом об пол располосовала в клочья пространство между двумя влюбленными, бывшими возлюбленными когда-то давно прошедшей осенью.
На смену экзальтированной радости от реализованной возможности выговориться пришло раскаяние. Недолго продержалась. Она предложила встретиться поговорить. И он бы, наверно, не согласился, но как позже признался, что буквально накануне осознал, что надо людей прощать, помогать им избавиться от их боли.
Все его реплики казались ей тогда весьма благородными.
Как всегда в «Гринвиче», как всегда у «Старбакса», как всегда он за нее не платил. По сути она ни в чем не была виновна, по сути он просто наслаждался своим неожиданным пребыванием на троне, на который она его посадила. Зачем-то решила подарить ему сертификат на стрельбу из лука.
– Ах, эти Джеки! Думают, что всегда могут купить прощение, – разочарованно кинул он и пошел за своим облепиховым чаем с макаруном.
Он не принял ее подарок, она швырнула его на пол. Он рекомендовал подарить его детям-сиротам. Она подняла сертификат с пола.
– Ты охреневшая, и с одной стороны мне это очень нравится…
Постоянным рефреном из его уст раздавался один и тот вопрос «Ты себя любишь?». Она не понимала, что за странный вопрос, конечно, любит. До нее не сразу доходит…
– Скажи мне, что не любишь меня. И сразу станет все намного проще, – с отчаянием спрашивала она. Он просто задумчиво молчал.
– Ты можешь получить то, чего хочешь. Только не теми методами, которые применяешь, – резюмировал он, когда они спускались на эскалаторе вниз.
– Я никогда не буду той лягушкой, – он закурил сигарету у входа в «Гринвич». Сам придумал или где-то вычитал, но это единственная притча, которую он упоминал в одном из своих видеообращений. Про скорпиона и лягушку. Он видел в первом скрытую угрозу: скорпиону нужно было переплыть на другой берег реки, и он попросил о помощи лягушку. Она воспротивилась, так как знала о его природной склонности убивать без видимых на то причин. Но скорпион убедил ее, что лягушке ничего не угрожает. На середине пути скорпион всё же ужалил свою «подругу».
– Скольких ты еще будешь убивать?
– Я никого не хочу убивать, – не понимала она, о чем это он.
Спустя столько времени с момента их знакомства он узнал некоторые подробности из ее не совсем счастливого детства: что ни детей, ни пожилых людей она не жалует, что одноклассники ее терроризировали и что она училась в музыкальной школе. Позже на его стене станет больше инструментальных исполнителей.
И он тоже поделился. В 6-ом классе на одной из сходок, как он думал тет-а-тет, ему отбили почки. Неудивительно, что у них у обоих были трудности в общении с одноклассниками.
– Твои возможности гораздо меньше твоих амбиций, – он посчитал себя вправе приписывать ей такие суждения. Видимо, ему нравилось свои паттерны нерешенных психологических проблем переносить на нее.
В 20:00 они могли бы уже распрощаться. Но он «оттаял» и начал позволять ей прикасаться к себе. Они пошли вместе на какой-то шаманский вечер в честь полнолуния. В одном из череды ритуалов нужно было воском от свечи изобразить на доске знак своего состояния. Она не хотела этого делать. Свечка будто сама сорвалась с ее руки, и воск пролился на ее запястье. Это была просто ровная прямая дорожка вдоль линии жизни на ее правой ладони, она вышла далеко за пределы предначертанной хиромантии. Реальная же линия не сулила ничего хорошего: ни раз и даже ни два ее разрезали вертикальные полосы – маленькие смерти. Восковая дорожка пророчила внеземное уверенное счастье.