Глава 3. Пал Палыч.
Оленька подошла к месту встречи вовремя. Диана, как обычно, запаздывала. Она давно взяла за правило являться на любую встречу минут на десять позже назначенного времени.
В надежде укрыться от сырости и порывов ветра, Оленька зашла в кондитерскую на углу. Здесь приятно пахло кофе, на прилавке была выставлена свежая выпечка.
– Заказывать будете? – спросила, улыбнувшись, девушка-продавец.
Улыбка была неотъемлемым атрибутом новых кооперативных законов торговли, а вопрос и итонация – из славной советской торговли, когда главным врагом продавца был покупатель.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Оленька, – не хочется.
И добавили ещё тише:
– Погреться бы, очень уж противно на улице.
К счастью, продавщица оказалась не совсем стервой и не выставила Оленьку на улицу. Медленно отогреваясь, она притулилась к окну, высматривая подругу.
Диана появилась на горизонте только через 10 минут.
На ней был элегантный плащ красного цвета, шляпка и высокие, почти до колен чёрные сапоги.
После короткого, но бурного замужества, Диана решила ни с кем не связывать свою жизнь всерьез и надолго, тем более не закреплять отношения юридически. В "друзья" она выбирала мужчин солидных, с устоявшимся семейным бытом, с детьми, часто с внуками. Зеленые юнцы Диану не привлекали.
– Учительницей секса я уже побывала у мужа, теперь принимаю лишь готовую продукцию, – любила она повторять цинично.
Связь с молодой эффектной женщиной льстила самолюбию ее великовозрастных любовников. На каждое свидание они являлись, естественно, не с пустыми руками. Подарки не имели для Дианы эмоциональной ценности. Если затраты на подношения казалась Диане ниже её, Дианиной, себестоимости, она незамедлительно давала знать об этом "вздыхателю," тем самым ставя его в очень неловкое положение, заставляя в следующий раз "додарить" на недостающую сумму. Обычно это работало безотказно.
Как правило, Диана держала возле себя одновременно несколько мужчин. Каждый любовник двигался по своей, четко обозначенной траектории, не пересекаясь с другими "планетами-сателлитами". Для каждого воздыхателя у Дианы было свое место. Если кто-то из них пытался выйти за пределы своей орбиты, он немедленно получал выволочку, после которой тут же "возвращался на место" и своего "загона" уже не покидал. Были, конечно, случаи, когда какой-нибудь чересчур строптивый ухажёр считал, что на вложенный капитал получил недостаточно высокие дивиденты, требуя большего, чем ему было отписано Дианой. От такого "дерзкого друга" Диана старалась поскорее избавиться.
Увидев подругу, Оленька покинула свое тёплое укрытие и вышла на улицу. Налетевший в эту секунду порыв ветра чуть не сбил её с ног.
* * *
Туристическое агенство по-прежнему называлось "Посейдон." Владыка морских просторов всё так же восседал на троне, распластав по земле свою окладистую белую бороду. Реклама в витрине агенства, как и раньше, убеждала прохожих, что "туры Посейдона самые кругосветные."
Оленька замедлила шаг, чтобы полюбоваться необычным сочетанием в витрине Эйфелевой и Пизанской башен на фоне пирамиды Хеопса, но Диана властно ухватила её за рукав и увлекла за собой:
– Сейчас не время рассматривать картонные картинки. Если ляжет карта, увидишь все в натуре.
Тон, которым это было сказано, не оставлял сомнения, что путешествия по свету для подруг всего лишь дело времени.
Толкнув вертящуюся дверь, они вошли в агенство. В торговом зале было тихо. За столами с компьютерами трудились девушки в фирменных костюмчиках. Миновав торговый зал, Оленька и Диана оказались перед дверью, за которой находились служебные помещения "Посейдона." Навстречу им поднялся мужчина атлетического сложения и, внимательно оглядев посетительниц, спросил:
– Вам назначено?
– Мы к Пал Палычу, – уверенно заявила Диана.
– Сейчас справлюсь.
Ждать пришлось недолго. Через несколько секунд верзила-секретарь вернулся и знаком пригласил девушек следовать за ним.
За спиной хозяина кабинета было окно во всю стену, от чего комната казалась огромной. Перед входящими открывалась панорама города.
С наружной стороны рабочего стола стояли два глубоких кожаных кресла цвета спелой вишни. Левый угол комнаты занимал бар с напитками. Обстановку дополняли маленький столик на тонких витых ножках, инкрустированный рисунками и низкие банкетки-подушки. Казалось, это уголок перелетел сюда на ковре-самолете из арабских сказок.
– Здравствуйте, Пал Палыч, – поздоровалась Диана.
– Наконец-то, девочки.
Такой скрипучий голос мог принадлежать только человеку с очень высоким уровнем желчи в душе. Мужчина, которого Диана назвала Пал Палыч, извлек свое тело из кресла и сделал шаг навстречу гостям.
Он был маленького роста с явными признаками пристрастия к вкусной пище и алкоголю. Кожа на лбу сверкала от обширных залысин. Кое-где на макушке еще присутствовали островки растительности, обильно сдобренной перхотью, которая облаком поднималась в воздух при каждом повороте головы. Пал Палыч обнял подруг за плечи и подвёл к столику в углу комнаты.
– Садитесь, красавицы, – больше приказал, чем пригласил Пал Палыч.
– А ты, Владислав, – обратился он к телохранителю, – сообрази нам что-нибудь выпить, ну и, соответственно, закусить.
Тут же, как в сказках Шехерезады, на столике появились французский коньяк, мартини, шоколадный ликёр, блюдечко с аккуратно нарезаными дольками лимона, орешки, шоколад. Закончив сервировку, Владислав вопросительно посмотрел на хозяина:
– Пока свободен, но далеко не отлучайся. Последи, чтобы нас никто не беспокоил.
Бесшумно прикрыв за собой дверь, охранник занял свое место снаружи.
– Что будете пить, красавицы? – Пал Палыч повернул голову, от чего очередное облако перхоти, пофланировав в воздухе, осело на полированную поверхность столика с угощением.
Оленька попросила мартини со льдом и лимоном, Диана выбрала коньяк. Пал Палыч тоже предпочел коньяк. В наступившей на минуту тишине раздался скрипучий голос хозяина кабинета:
– Выпьем за знакомство и долгосрочное плодотворное сотрудничество.
Он поднял бокал, залпом осушил его содержимое и, забросив в рот две дольки лимона, стал громко жевать, выплевывая на ковёр косточки и шкурки.
Все трое закурили и несколько минут сидели молча, пуская в потолок клубы дыма. Вновь наполнив свой бокал, Пал Палыч заговорил:
– Не обидно ли таким красавицам прозябать в этой глуши, когда мир полон красот и удовольствий? Счастье, что мы с Дианой Николаевной познакомились (заметьте, совершенно случайно) два дня назад на коктейле в доме композиторов. А могли бы и не встретиться. Считайте, что вы вытащили свой самый счастливый билет в самой беспроигрышной лотерее.
Там, на коктейле, Пал Палыч намекнул Диане, что может предложить ей приятное, хорошо оплачиваемое, не требующее усилий дело.
Уже после первой порции мартини Оленька почувствовала, как по телу разлилось приятное тепло. Ее щёки раскраснелись, мысли затуманились, в их стройных рядах наметились разброд и шатание. Неожиданно ей стало легко и весело. Мир окрасился яркими красками, лица на портретах заулыбались. Она почувствовала себя абсолютно свободной. Дальнейшая жизнь представилась ей лёгкой и беспроблемной. Сейчас Оленька была искренне благодарна Диане и Пал Палычу за этот виток в её серой, полной мышиной возни жизни.
Диана, не потерявшая, в отличие от Оленьки, четкость и ясность мысли, сразу взяла "быка за рога":
–В чём же состоит ваша блестящая идея?
Те, кто был хорошо знаком с Дианой, услышали бы в ее голосе напряжение и беспокойство. Находящаяся в эйфории Оленька этого не заметила.
Пал Палыч на минуту замолчал. Он понимал, что действовать нужно осторожно, следует представить дело так, чтобы девушки приняли бы его задумку за свое искреннее желание. Только добившись полного доверия подруг, можно будет действовать свободно и быть уверенным в успехе.
Очевидно для того, чтобы подстегнуть свой ораторский пыл, Пал Палыч опрокинул внутрь ещё рюмку коньяка и заговорил таким сладким голосом, что самый натуральный мед показался бы по сравнению с этой голосовой патокой сухим пряником для диабетиков:
– У меня есть идея, которая в очень скором будущем принесёт нам всем известность, возможно даже мировую популярность. И, естественно, немалый доход.
– Что делать нужно? – совсем потеряв терпение, подала голос Диана.
Оленька ждала со стороны Пал Палыча обиды, но реплика подруги его нисколько не разозлила. Напротив, Пал Палыч моментально перестроился на деловой лад:
– Что ж, к делу, так к делу. Мы вместе с вами будем издавать журнал. Идея проста, как мир, но, к счастью, никто раньше до неё не додумался. Наши бывшие соотечественники на Западе скучают по чистым лицам русских красавиц. Уверен, что такое издание придется им по душе. Дело можно развернуть быстро: у меня есть классный фотограф, отличная бумага и на подходе контракт с печатью. А вы, красавицы, будете первыми моделями. Ну как, согласны?
Пал Палыч изогнулся, изображая телом знак вопроса.
На этот раз пауза была продолжительной. Диана, подождав, пока тепло от новой порции коньяка разольется по телу, выдохнула вопрос:
– А что нам с этого будет?
На вопрос Дианы Пал Палыч ответил вопросом. Если бы девушки могли услышать те интонации, которые скрывались в этот момент в его голосе, они бросились бы бежать оттуда со всех ног. Но, ослепленные идеей и подогретые алкоголем, подруги ничего не услышали:
– Вы сначала должны решить, готовы ли вы быть фотомоделями в моём журнале. Если да - будем обсуждать подробности. Одно могу обещать – заработки хорошие, работа приятная, необременительная, круг общения – исключительно солидные клиенты. Если пойдёт хорошо – в перспективе проценты с оборота. А главный бонус – загранпоездки.
Вновь наступило молчание. На этот раз оно было короче и прервала его Ольга:
– А вдруг мы не подойдем для этой роли?
Пал Палыч вновь отхлебнул коньяку (очевидно, последний прояснял мозг, помогал сосредоточиться и лучше формулировать мысли) и, повернувшись к Оленьке, одарив её (как он считал) очаровательной улыбкой неотразимого мужчины, заговорил:
– Во-первых, о том, подходите ли вы на эту роль или нет позвольте судить мне, как мужчине и как профессионалу. Я уже вижу перед глазами журнальный разворот и вас, Оленька, на фоне белоствольной берёзки в русском цветастом сарафане. А вас, Дианочка, лежащей на диване с бокалом тёмно-красного напитка в руках. А на столике у дивана – бутылка вина "Cabernet sauvignon" производства израильской фирмы "Carmel." Кстати, эта фирма – один из спонсоров нашего журнала. Для особо талантливых фотомоделей фирма планирует организовать недельный тур по Израилю. Вы только подумайте, – тут Пал Палыч совсем вошёл в раж. Он заговорил громко, взахлеб, разбрызгивая вокруг фонтаны слюны, как человек, увлечённый до безумия своей идеей, – представьте себе, девочки, вы сможете попасть туда, где всегда тепло, где постоянно светит солнце, где люди круглый год едят свежие фрукты. Вы проедете по дорогам, где когда-то проходили войска Цезаря, побываете там, где распяли Христа. А в Мёртвом море даже если захотите утопиться, не сможете – это море, в котором не тонут, не плавают, а лишь лежат на воде. Да что там говорить...
Пал Палыч на минуту замолчал. Он посмотрел по сторонам таким взглядом, как будто сейчас был не в своем рабочем кабинете, а где-то далеко-далеко, на другом конце планеты.
Молчание нарушила Оленька:
– Простите, Пал Палыч, а вы там были?
– Бывал, девочка, и не однажды. И всё, о чём я вам рассказываю, видел воочию. Поверьте, это настолько классно, что любое описание, каким бы подробным оно не было, не может передать того, что ожидает вас там на самом деле.
– И мы тоже сможем там побывать? – почти шёпотом спросила Диана.
С неё вдруг слетел её извечный налет всезнайства, пресыщенности, спеси и цинизма. Сейчас она смотрела на будущего патрона, как на святого, в руках которого был ключ от двери, ведущей в мир чудес. В её глазах читалась готовность идти за ним куда угодно, лишь бы оказаться в волшебной обители, контуры которой появились на горизонте.
– Это будет зависеть лишь от вас, красавицы, насколько серьёзно вы будете сотрудничать в нашем журнале.
Пал Палыч вернулся на землю и заговорил обыденным тоном:
- От успеха журнала зависит и ваш успех. Журналу нужны красивые разнообразные женские образы, крупные планы, яркие пейзажи. Словом, ваша работа должна выглядеть так, чтобы читатель, однажды открыв журнал, с нетерпением ждал бы следующего номера.
– Мы согласны, – хором ответили подруги.
– Ну и ладушки, – улыбнулся их новый патрон, – вот и прекрасно, вот и договорились. Приходите завтра к десяти утра. Подпишем контракт – и за работу.
Заручившись согласием девушек, Пал Палыч проводил их до дверей кабинета. Его машина развезла девушек по домам. Был уже вечер, но подруги, погружённые в мечты о близком счастье, этого не заметили. Картины, одна заманчивее другой, будоражили мозг, не давая расслабиться и уснуть. В коротком сне, сморившем подруг лишь под утро, их дневные фантазии развернулись во всей красе и великолепии.
* * *
Эта ночь, как и все ее родные сестры, состояла из обычных отрезков времени. Но Диане и Оленьке она показалась совсем иной: каждая минута была длиной в час, секунды менялись со скоростью минут, а час вообще казался единицей измерения бесконечности, принадлежащей к области световых, а не земных лет. Но, наконец, и она завершилась. Забрезживший за окнами серый свет наступающего утра застал подруг уже на ногах.
В девять утра в квартире у Дианы раздался телефонный звонок. Согласовав подробности туалета и обсудив нюансы "боевого узора," подруги принялись за дело. Сейчас, когда нужно было успеть переделать столько дел, время улетучивалось с космической скоростью.
* * *
На этот раз в кабинете Пал Палыча присутствовали новые лица. За письменным столом хозяина расположился мужчина средних лет. Его глаза были скрыты под очками с толстыми оптическими, слегка затемненными стеклами. Тёмно-синий костюм, однотонный галстук и кремовая, в еле заметную полоску рубашка сидели на нём идеально. Перед ним были разложены стопки документов различной толщины. Когда девушки вошли в комнату, он не поднял головы. Это явное пренебрежение задело подруг. А напрасно. Внимание такого специалиста, как адвокат Фёдор Петрович Красильников, чревато далеко идущими, как правило, неприятными последствиями.
Кроме Пал Палыча и Федора Петровича в комнате находился ещё один субъект: личность мужского пола неопределённого возраста, ниже среднего роста с богатой, торчащей во все стороны ярко-рыжей шевелюрой и лицом, усыпанным веснушками. Постоянно рыщущий взгляд жёлтых раскосых хищных глаз пугал и настораживал. Казалось, их обладатель сейчас издаст громкий рык и вцепится жертве в горло. Но как только на горизонте появлялась более сильная особь, эти глазки раскрывались до необычайных размеров, одаривая сильнейшего лучистым светом своей любви, почтительности и уважения. Однако стоило сильному сопернику опрометчиво показать спину, эти глаза опять суживались, становясь жестокими и ядовитыми. Этого субъекта звали Жорж.
Портрет Жоржа дополняли руки. Для хорошего физиономиста руки – выражение внутренних душевных конфликтов. Если судить по рукам, душа фотографа Жоржа никогда не знала ни комфорта, ни покоя. Его пальцы беспрерывно выстукивали мелодии, меняя ритм каждые несколько секунд: от лёгкого лирического до тяжелого бешеного рока. Иногда к костяшкам пальцев присоединялись ступни ног, отбивающие свой особый ритм, не всегда в такт рукам.
Жорж был фотографом, специалистом своего дела, профессионалом высокого класса. Его "коньком" были модели. Он умел представить "модель" в таких ракурсах, что на ее фоне портреты кинозвезд бледнели, меркли и чахли. За высокий профессионализм Жоржу хорошо платили и многое прощали. В его обязанности входило присутствовать на таких встречах, незаметно давая знать Пал Палычу своё мнение о качестве модели. Если Жорж улыбался – контракт заключался, если хмурился – претендентка уходила ни с чем.
Все время пока длилась эта встреча, улыбка не сходила с лица Жоржа.
* * *
Контракт был напечатан на десяти листах. Начало документа было выделено крупным шрифтом, как в любом договоре, составленном по стандартному образцу. На "шапке" фигурировали анкетные данные сторон, заключающих сделку. Основная часть договора изобиловала параграфами, составленными юристами-профессионалами, и была непригодна для восприятия обычным, не криминально-судейским умом.
На самом деле смысл напечатанного следовало читать между строк. Составленное таким образом "трудовое соглашение" открывало простор для самых разнообразных интерпретаций, результат которых всегда оказывался в пользу работодателя.
– Итак, – начал Пал Палыч, расхаживая по комнате из угла в угол. – Я пригласил вас, господа (при этом его масляная улыбка озарила лицо, ставшее похожим на полную луну), чтобы познакомить с двумя очаровательными подругами, с которыми меня недавно свёл счастливый случай.
– Мне лично, – тут он повернулся к девушкам, – было чрезвычайно приятно познакомиться с Дианой Николаевной Мышкиной, а затем, благодаря ей, и с Ольгой Ивановной Крысенко. Надеюсь, что знакомство с этими милыми красавицами доставит и вам, друзья, не меньшее удовольствие.
Здесь Пал Палыч на секунду прервал свою речь и, набрав в лёгкие новую порцию воздуха, продолжил:
– Вам же, мои милые девочки, я желаю, чтобы эта встреча стала для вас началом новой блестящей жизни.
Наступившую тишину нарушил мужчина за письменным столом. Он повернулся лицом к подругам, при этом линзы его очков блеснули, отражая падающий из окна свет.
– Фёдор Петрович Красильников, адвокат, – представился он девушкам.
– Пал Палыч, – при этом адвокат сделал лёгкий кивок в сторону патрона, – поручил мне юридическое обеспечение, а в дальнейшем и консультативно-административное обслуживание контракта, если таковой будет подписан.
Из всего сказанного подруги уловили лишь два слова –"контракт" и "подписан." Остальное нагромождение витиеватых словосочетаний в их памяти не отложилось.
– Итак, – помолчав минуту, продолжил адвокат, – сегодня представляется на подпись рабочий договор между: с одной стороны – фирмой "International Classic Art," именуемой в дальнейшем I.C.A. и Дианой Мышкиной, с другой стороны. Аналогичный документ подписывается фирмой I.C.A. (основателем и держателем контрольного пакета акций является Пал Палыч Стрижельников) и Ольгой Крысенко. Все параграфы, касающиеся трудовых отношений в обоих соглашениях абсолютно идентичны.
Адвокат говорил сухим тихим голосом, не напрягая голосовых связок. Большую часть его речи представляла юридическая формалистика, малоинтересная присутствующим. Однако это было неотъемлемой частью его адвокатской деятельности, и с этим приходилось мириться.
– Контракт подписывается, – между тем продолжал Фёдор Петрович, – сроком на один год, с опцией продления еще на пять лет. Возобновление контракта будет происходить ежегодно. Ни одна из сторон не имеет права разорвать соглашение в течение первого года. В дальнейшем, по истечении каждого года работы каждая из сторон может по своей инициативе прекратить сотрудничество.
– Фёдор Петрович, – прервал адвоката Пал Палыч, – я думаю, таким очаровательным девушкам совсем не обязательно углубляться в юридические дебри. Их больше интересуют род предстоящей деятельности и денежное вознаграждение.
– Немного терпения, Пал Палыч, – отозвался адвокат, – в договоре всё предусмотрено. На первом этапе вы, девушки, (естественно, если наш специалист Жорж после фотопроб найдёт ваши кандидатуры подходящими) будете работать с фотографом пять дней в неделю. Продолжительность рабочего дня и его распорядок я оставляю на усмотрение фотографа. Если того потребуют интересы дела, возможны и ночные съёмки. Конечным продуктом вашей совместной деятельности должен стать альбом, который заинтересовал бы потенциальных подписчиков журнала."
– Журнал, – продолжал после глотка воды адвокат, – предназначен, в основном, на экспорт, в страны с хотя бы частичным русскоговорящим населением. Если журнал завоюет популярность, со временем в нём появится и реклама. А это приведёт к росту доходов.
Диана и Оленька внимательно слушали адвоката, стараясь не пропустить ни слова, пока ещё не зная, что важно, а что не очень. Голова у подруг шла кругом. Оторвав взгляд от лица говорящего, они одновременно оглянулись по сторонам. Подругам вдруг показалось, что воздух в комнате заискрился от рассыпанных повсюду драгоценных камней. "Бриллиантовый дым" витал в кабинете Пал Палыча, окутывая и пьяня девушек.
– За восьмичасовой рабочий день при пятидневной рабочей неделе – скрипучий голос адвоката прервал видения девушек – фирма будет платить каждой "модели" ежемесячно тысячу американских долларов наличными."
Адвокат Красильников был отличным актером. В этом месте он сделал паузу, как бы сомневаясь, правильно ли оценены девушки-модели. Потом продолжил:
– Я понимаю, что, отправляясь на встречу, вы рассчитывали на большее. Однако следует учесть, что разговор идёт о только что зародившемся предприятии. Я был бы рад предложить вам гораздо больше (для каждой из них – подумал адвокат про себя – такая сумма – как наследство, полученное от Ротшильда), но, к сожалению, пока придётся ограничиться малым. Естественно, дополнительные часы работы будут оплачены отдельно. За ночные съёмки плата будет производиться по специальному тарифу. Мы надеемся привлечь к сотрудничеству большие фирмы модной одежды. Думаю, одежду, в которой вы будете сниматься, дома мод отдадут вам после съемок по символическим ценам.
– Если у девушек нет вопросов, – подал голос Пал Палыч, – можно приступить к подписанию контракта. Сегодня подпишем – завтра за работу. Время – деньги, а деньги нужно делать быстро.
Вопросов у Дианы и Оленьки было множество, но девушки были так ошарашены услышанным, что не могли вымолвить ни слова.
– Ну и прекрасно, – вновь заговорил Пал Палыч, раскуривая новую сигару и стряхивая на ковёр очередную порцию перхоти вперемешку с пеплом.
Девушки устроились с наружной стороны письменного стола, адвокат пододвинул каждой из них четыре экземпляра контракта, которые они подписали, не читая. Затем присутствующие подняли бокалы за успех нового, только что родившегося предприятия. Сделка состоялась.
* * *
Работать договорились начать на следующий же день.
К девяти утра девушки приехали в студию к фотографу Жоржу. Его резиденция помещалась в том же здании, в котором они подписывали свой "самый шикарный" в жизни контракт.
С момента встречи в "Посейдоне" прошло меньше суток. Но подругам казалось, что за это время кто-то невидимой рукой успел воздвигнуть высокую стену, напрочь отделившую их от тех Оленьки и Дианы, какими они были несколько часов назад. Сейчас это были две молодые, уверенные, знающие себе цену женщины, готовые продемонстрировать миру всё лучшее, что было скрыто в них.
Проходя мимо витрины "Посейдона," Диана неожиданно обернулась и показала язык Богу морей. Но он не обиделся, а, напротив, слегка улыбнулся, как бы напутствуя подруг в их начинании.
Студия фотографа Жоржа занимала весь верхний этаж здания. На лестничную клетку выходила всего одна дверь. Рядом с кнопкой звонка был приколот вырванный из ученической тетради листок с лаконичной надписью: "Не звонить, открыто!" Толкнув дверь, Диана первая вошла внутрь. Оленька последовала за подругой.
На первый взгляд комната, в которой оказались девушки, могла показаться огромной. Этот эффект достигался панорамой неба, по которому "плыла" стайка белых пушистых облаков. "Небо" легко убиралось, а вместо него устанавливались "суша" или "вода". Пейзажи менялись по желанию клиента: от непроходимых джунглей до голой пустыни с пирамидами и караваном верблюдов на горизонте. В ателье у Жоржа каждый мог заказать коллекцию портретов на фоне любой экзотики: на суше, в небе или на морском дне. При этом ему не грозило ни сгореть под палящим солнцем пустыни, ни разбиться в затяжном парашютном прыжке, ни даже замочить в море кончики пальцев.
– Здравствуйте, милые девушки, очень рад видеть вас в своей скромной обители, – перед подругами возникла фигура Жоржа. Сегодня утром его борода казалась ещё рыжее. Когда на эту огненную растительность падал солнечный луч, возникал эффект самовозгорания. Волосы на голове у фотографа были в таком же буйном беспорядке, как и в день их знакомства. Обтягивающий спортивный костюм выпячивал все недостатки его далеко не идеальной и не очень мужской фигуры.
– Я покажу вам все, что умею, чему учился долгие годы. Моя коллекция – это больше, чем человеческая комедия. Это смех, слёзы, фарс, радость, горе, трагедия, отчаянье и снова игра, снова фарс, снова смех. Вся жизнь игра! – пропел он фальшиво известную оперную строку.
– В первую очередь я приглашаю вас на прогулку по своему волшебному царство. Затем мы обсудим рабочие планы. Я постараюсь, чтобы результат нашей совместной работы затмил всё ранее сделанное не только мной, но и моими коллегами.
Взяв девушек под руки, он повёл их на экскурсию по "фотомиру."
Обойдя по периметру фотостудию с пейзажами, троица направилась в лабораторию. В этой завешанной черными шторами комнате, при свете красного фонаря, Жорж начинал колдовать над своими творениями. Следующее помещение с рассеянным, устремленным в потолок светом предназначалась для ретушных работ. Ретушь – самая тонкая часть мастерства. Она требует от фотографа максимального внимания и душевного спокойствия. В природе, как известно, не существует идеально правильных лиц. Даже самое красивое лицо имеет изъяны; они не мешают в обычной жизни, к ним привыкают, они создают свой определённый шарм. Иное дело, когда такое лицо должно появиться на плакате, рекламирующем косметику или атрибуты женской одежды.
Иногда Жорж жалел, что не родился лет пятьсот-шестьсот назад. Хотя может быть в одной из своих прошлых жизней он как раз и был художником-портретистом. Если бы его генетическая память могла сохранить эти воспоминания, Жорж, несомненно, увидел бы себя, выписывающего каждую чёрточку на лице испанского гранда, придавая этому лицу идеальные формы и пропорции. Но его память молчала. Для того, чтобы стать лучшим в мире фотобизнеса, приходилось всё учить заново. Придавая особое значение искусству ретуши, Жорж стал непревзойденным мастером среди фотографов-портретистов.
Садясь за рабочий стол в ретушной, Жорж одевал наушники, включал лёгкую классическую музыку, тем самым отстраняясь от звуков, которыми был наполнен окружающий мир. Мягкий, приглушённый свет и очищающая душу музыка были отличным подспорьем в его творчестве.
Результатом его работы становилось идеальное лицо фотомодели без изъянов, присущих ей в жизни. Цвет лица делался здоровее, улыбка шире и приветливее. Жорж мог запросто изменить цвет и разрез глаз, толщину губ, форму носа. Лицо становилось таким, как того желал мастер.
Пока фотограф настраивал аппаратуру, Оленька и Диана стояли у него за спиной. Потом следили, как мастерски Жорж манипулирует с лицом на экране. Они видели это впервые и были поражены. Занавес, скрывающий таинство искусства портрета, медленно приподнимался. Девушкам впервые было позволено заглянуть "за рекламные кулисы".
Следующей остановкой на их пути была гардеробная. Здесь в высоких дубовых шкафах хранилась одежда: от купальников до вечерних платьев и фраков. От разнообразия фасонов и расцветок становилось больно глазам. Жорж с лёгкостью распахивал дверцы шкафов, приглашая девушек не стесняясь примерять понравившиеся им модели. Вначале робко, затем осмелев, подруги вытаскивали из шкафов великолепно скроенные платья, тем самым приобщаясь хоть на несколько минут к "шикарной жизни."
– И кому же это столько тряпья? – спросила Диана.
– Ну, охотницы всегда есть, кто просто полюбоваться, кто примерить, кто поносить какое-то время. Да я и сам иногда пользую эти вещицы.
– Что удивляетесь, красавицы, – с улыбкой сказал Жорж. – Я ведь "голубой". Люблю нарядно одеться, красиво накраситься, сделать модную причёску и придаться любви с сильным "другом". Обнажённое женское тело является для меня объектом эстетического наслаждения, но никак не предметом сексуального влечения.
Осмотрев рабочие аппартаменты Жоржа, троица вернулась обратно и устроилась у столика, на котором дымился свежесваренный ароматный кофе. Первый трудовой день начался.
– Я надеюсь, – заговорил Жорж, отхлебнув большой глоток и закурив новую сигарету, – вы слышали имя Гидон Оберзон. Если нет, поясняю: Гидон Оберзон – это империя купальников."
– Что-то слышала, – осторожно заметила Диана, – но что точно и в связи с чем, припомнить не могу."
Сказано это было так, будто в том потоке информации, в котором ежедневно плавала Диана, на фоне других законодателей моды это имя не привлекло её внимания. Её постоянные попытки выдать желаемое за действительное, помноженные на гонор и природную спесь, не позволяли девушке признаться в том, что это имя она слышит впервые. Оленька же, в отличие от подруги, вдруг оживилась:
– Ой, подождите, Жорж, дайте подумать.
– Вспомнила! – воскликнула Оленька радостно. – Однажды я видела у соседки синий купальник с большими жёлтыми подсолнухами. Очень яркий, броский. Его прислали ей родственники из Израиля.
– Совершенно верно. Родной дом империи Гидона Оберзона – Израиль. Это не значит, что у него нет филиалов в других странах мира. Но основное предприятие всё-таки находится в Израиле. Я был там и, доложу вам, это впечатляет. Специальный отдел занимается поисками новых форм, расцветок и подбором тканей для купальников.
– Я думаю, мои милые, у вас тоже есть шанс стать гостями Гидона Оберзона. Сейчас мы начинаем съемки для рекламной кампании этой фирмы к весенне-летнему сезону. Нужно торопиться, времени у нас в обрез. Проект и так чуть не сорвался из-за отсутствия подходящих фотомоделей. Но, к счастью, мы нашли вас. Так что за дело, работы, как видите, невпроворот, а сроки поджимают.
* * *
И работа закипела. Менялись декорации, а с ними и фасоны купальников: от закрытого, почти глухого, до бикини, сшитого из узких полосок ткани, которые больше подчёркивали, чем скрывали. Девушки фотографировались, сидя в кресле "на морском берегу" в тёмных очках со стаканом прохладительного напитка; они медленно плыли на верблюдах по пустыне, устремив взор на возвышающиеся на горизонте пирамиды.
– Наша главная задача, – наставлял Жорж Диану и Оленьку в начале очередного съёмочного дня, – создать ощущение реальности. Только так можно добиться успеха у клиента. Не летать же каждый день на работу на самолёте: сегодня Красное море, завтра Средиземное, потом Мёртвое, а через неделю, вообще, Аляска. Всё должно быть под рукой, легко доступно, максимально удобно и динамично. На любые колебания рынка нужно уметь реагировать быстро и четко.
Оленька должна была изображать туристку, которой хочется запастись израильским солнцем на длинную холодную скандинавскую зиму. Никто не удивится, встретив молодую шведку, загорающую на берегу Красного моря без верхней части купальника и в трусиках, скатаных в ниточку. Того же требовал Жорж от подруг на съёмках.
Он предложил Оленьке раздеться, зажёг искусственное солнце, приучая ее к яркому летнему дню и сорокоградусной жаре. Оленька вначале стеснялась своей наготы, но затем успокоилась, вспомнив о нетрадиционной сексуальной ориентации Жоржа. Фотограф попросил девушку надеть узкий бикини, оставив грудь обнажённой. Пробной серией снимков Жорж остался доволен.
Пока Оленька "загорала под палящим солнцем", Диана училась управляться с аквалангом. Водрузив на себя полный комплект подводного снаряжения, Диана ступила на съёмочную площадку. К этому времени Жорж уже поменял задник. За спиной у девушки был неповторимый по красоте подводный мир Красного моря. Между камнями уютно устроилась морская звезда. Вокруг нее стайками кружили разноцветные рыбешки. Диана в акваланге стояла на цыпочках, любуясь красотой подводного мира.
На секунду стало темно. Что-то большое заслонило солнце. Девушка не успела оглянуться, как дельфин ткнулся носом ей в спину и расстегнул зубами застёжку лифчика. Её небольшие груди распрямились. Дельфин же всплыл на поверхность, держа в зубах лифчик с биркой фирмы «Гидон Оберзон.»
Сделав серию снимков Дианы в "подводном царстве," Жорж завершил её большой фотографией дельфина, добывшего для своей супруги модный купальник Гидона Оберзона.
Интенсивная напряжённая работа в студии фотографа подошла к концу. За месяц была отснята не одна сотня кадров, рекламирующих уникальность и разнообразие новой коллекции купальников фирмы "Гидон Оберзон."
Альбом был готов и представлен на суд Пал Палыча. Внимательно рассмотрев фоторгафии, он остался доволен.
Девушки получили причитающийся им по договору гонорар, по модному купальнику в подарок от фирмы "Гидон Оберзон" и личные заверение Пал Палыча встретиться вновь в скором будущем.
* * *