Глава 7. ЗАЧЕТНОЕ УЧЕНИЕ
Прошел месяц. За это время Антон полностью подготовил корабль к передаче новому командиру, прошел все необходимые комиссии и подготовил все необходимые документы для отправки во Вьетнам. Оставалось только получить загранпаспорт и дождаться своего часа.
Нонна в ожидании предстоящей разлуки старалась как можно больше времени проводить с мужем. Она часто приходила на КПП, чтобы пообщаться с ним в обеденный перерыв. Каждое утро, когда он собирался на службу, она просила его не задерживаться после окончания рабочего дня. Иногда она брала с собой сына, покупала заранее билеты в кино, и они всей семьей отравлялись на последний «детский» сеанс. Нонна очень любила ходить в театр оперы и балета. Они не пропускали ни одного представления. Так было и на сей раз. Она купила билеты на оперу П.И.Чайковского «Иоланта». Они оба уже слушали её, но решили послушать еще раз.
– Я приду к тебе часиков в 5, мы с тобой посидим где-нибудь в кафешке, а потом спокойно пойдем в театр, – напутствовала она утром своего мужа. – А то вечно мы спешим как на пожар. И всегда приходим под занавес. А я хочу побродить по городу, да и театр получше рассмотреть не мешает. Ведь его недавно отреставрировали.
– Извини, дорогая, но я не люблю ходить в театр в форме, я лучше приду пораньше и спокойно успею переодеться.
На том и разошлись. День промчался как обычно, в командирских заботах и решении десятка проблем, которые неизбежно вырастают из ничего, если у тебя есть в подчинении хотя бы два человека. Антону, как он ни старался, уйти пораньше не удалось. Как назло, комдиву приспичило в этот день проводить совещание командиров в конце рабочего дня, которое позволило уйти с корабля на полчаса позже. Наспех дав последние указания помощнику, Антон пулей выскочил из каюты и помчался на выход. Не успел он ступить на сходню, как по ушам ему ударил очень громкий сигнал боевой тревоги.
– Что за безобразие? – возмутился командир, обращаясь к Гвоздеву, который провожал его до трапа. – Женя, пойди разберись, кто посмел без моего разрешения давать сигнал боевой тревоги.
Только тут до него дошло, что сигнал боевой тревоги звучит не только на его корабле. Уже на всех соседних кораблях грохотали ботинки моряков, готовящих свои боевые посты к бою. Хлопали люки и двери. Как ураганом сдувало с пушек, ракетных установок и торпедных аппаратов чехлы, задраивались грибки повседневной
вентиляции и включались боевые системы. Со всех кораблей уже потянулись вереницы оповестителей, чтобы собрать на корабли офицеров и сверхсрочников, успевших сойти с кораблей до тревоги. Антон поднялся на ходовой мостик. Навстречу ему уже бежал Пономаренко:
– Товарищ командир, от «первого» поступила команда готовить корабли к выходу в море.
Антон занял свое место на ГКП и скомандовал:
– Корабль к бою и походу приготовить!
Ровно через полчаса он уже докладывал комдиву:
– Первый, я восьмой, к бою и походу готов.
После того, как все имевшиеся в порту корабли доложили о своей готовности, комдив приказал всем МДК выходить в пункты рассредоточения. Малые десантные корабли в порядке тактических номеров начали один за другим вытягиваться на внешний рейд. Не успел МДК-20 выйти в заданную точку, как последовала команда построиться в строй двух кильватерных колонн и следовать за флагманом. Судя по всему, предстояло идти в Севастополь. На сей раз, переход был довольно спокойным. Никто не давал никаких вводных. Просто полным ходом мчались курсом на Босфор, но через три часа по сигналу флагмана изменили курс. Колонна явно направлялась в бухту Казачью, где десантники обычно отрабатывали задачи по приему и высадке десанта. Опять шли полным ходом, не меняя курса. Прошло еще несколько часов. Вскоре появились первые проблески маяка «Херсонесский». Когда вышли на траверз внешнего рейда Севастополя, поступила команда увеличить расстояние между кораблями и приготовиться к постановке на якорь. Вскоре с флагманского корабля поступил сигнал уменьшить ход до малого и приготовиться к постановке на якорь «Все вдруг». Такого еще в практике Антона не встречалось.
– По местам стоять, приготовиться к постановке на якорь! – скомандовал Антон. Вскоре с флагмана последовала команда:
– Застопорить ход и удерживаться на месте!
Все корабли на сей раз, выполнили эту команду безукоризненно. Да этого и следовало ожидать. Плавание прошло спокойно и командиры действовали спокойно и уверенно.
– Отдать якоря! – прошла очередная команда.
– Отдать правый кормовой, – скомандовал Антон.
Загрохотала якорь-цепь, и боцман доложил:
– Якорь отдан на клюзе 50 метров.
– Стоп травить! Стопора наложить! – скомандовал Антон. – Включить якорные огни! Боевая готовность № 2. Дежурству и вахте заступить по якорному. Первой смене заступить.
– Товарищ командир, Вам радиограмма, – сообщил он. Руки Пономаренко слегка дрожали.
Учение ВМС стран Варшавского Договора. Высадка десанта.
Антон прочитал радиограмму. Командир дивизиона сообщал, что началась война между Египтом и Израилем и что необходимо приготовить корабли к приему десанта. Вместо морской пехоты придется принимать обычный танковый батальон и роту поддержки. Видимо, придется идти в Средиземное море. Кроме того, предлагалось сохранять режим радиомолчания и между кораблями работать только семафором и то со специальными насадками.
Корабли простояли на рейде около двух суток, команды принимать десант так и не поступило. К концу вторых суток поступила команда вернуться в Одессу и готовиться к участию в совместных учениях с кораблями ВМС стран Варшавского договора.
По возвращении в Одессу Михаил Макарович снова вызвал Антона к себе. На сей раз, он был весел и, прищурив глаза, спросил:
– Ну что, Петрович, ты уже договорился с офтальмологом, чтобы он тебе сделал раскосые глаза?
– Как-нибудь обойдусь своими, на том свете и с нашим прищуром принимают. А то ведь потом и нос плоский делать придется, а это уже сложнее с моим шнобелем, а главное по времени не уложусь, до ухода во Вьетнам осталось две недели.
– А вот тут ты ошибаешься. Военный совет флота принял решение перебросить тебя на Египет. Так что дядюшке Хо придется тебя немного подождать.
– А когда же в гости к Гамаль Абдель Насэру?
– Чуть позже. Сейчас в Херсоне для тебя строится новый МДК, вот с ним – то ты и пойдешь в гости к Гамалю, а пока готовься к учениям. А впрочем, к черту учения, иди обрадуй жену.
Не успел он закончить свою речь, как в дверь кабинета начальника штаба постучали. Вошел дежурный по дивизиону старший лейтенант Генералов Ю.Н.:
– Михаил Макарович, там к командиру двадцатки пришла жена. Только что звонили с ГКП.
– Ну и нюх у Нонны Гавриловны, – пошутил Астахов. – Ладно, беги! – добавил он.
Увидев Антона, Нонна бросилась к нему на шею и тихо заплакала. Слезы ручьем катились по ее щекам. Наконец она оторвалась от мужа и, продолжая всхлипывать, запричитала:
– Куда же ты пропал? Я уже не знала, что и думать. Когда ты в тот вечер не пришел домой, я допоздна пробегала по соседям. Все пыталась позвонить вашему дежурному. Никто не отвечал. Позже я узнала, что на Ближнем Востоке началась война. Утром я приехала на КПП, а там вместо матросов стоят ВОХРовцы и никто ничего не знает. Только сказали, что в Практической гавани ни одного корабля нет.
– Да они просто слепые, вон, загляни, весь причал занят от самого штаба…
Она заглянула и засмеялась:
– Когда ты пойдешь домой?
Две недели дивизион усердно готовился к зачетным учениям по высадке десанта, на побережье Болгарии между городами Созопол и Бургас. Несколько раз на штабных учениях командиры кораблей до тонкостей изучали и отрабатывали каждый элемент. Они группами выходили в море и отрабатывали совместные действия в соответствии с замыслом учения. Командиры десантных кораблей усердно изучали подходы к острову Иван и прибрежным рифам, которые с Северо-Востока прикрывают вход в бухту Созопол. Зубрили наизусть характеристики огней и знаков и приметных ориентиров. Во время высадки десанта вычислять по карте и другим источникам эти характеристики будет некогда, особенно ночью. Высадку десанта предполагалось произвести в пять часов утра, пока «противник» нежится в постели и досматривает последние сны.
Для первого броска планировалось привлечь не только СДК и МДК, но и десантные плашкоуты или попросту «Зиганшины», мореходность которых была еще хуже, чем у МДК, зато значительно увеличивалась мощь первого броска. Кроме того, из-за их малых габаритов плашкоутов ими было довольно сложно управлять в условиях совместного плавания. Поэтому было принято решение к каждому МДК прикрепить по одному плашкоуту, чтобы тот, как привязанный, следовал за своим мателотом. Правда, долгосрочный прогноз обещал хорошую, тихую погоду. Но командиры знали, что доверять долгосрочным прогнозам небезопасно, и готовились без скидок на него.
Наконец настал день начала учений. В три часа ночи город заполонили матросы с противогазами через плечо. Они врывались в сонные дома, вручали заспанным офицерам либо их женам карточки экстренного вызова и мчались дальше. У каждого из них было по несколько карточек. Закрытые ворота домов и двери подъездов их не смущали. Они либо преодолевали их, либо колотили в них так, что поднимали весь дом.
Антон прибыл по тревоге на корабль около пяти часов утра. Он проверил готовность корабля к бою и походу и, убедившись, что все подготовлено хорошо, поблагодарил мичмана Кудиновича, который оставался на корабле, и Гвоздева, который жил недалеко и давно уже занимался подготовкой своего хозяйства. Когда все корабли были готовы, последовала команда:
– Боевая готовность №2, дежурству и вахте заступить по-швартовному!
Стояла такая тишина, что ни один листок на деревьях, во множестве растущих возле механической мастерской, стоявшей в 50 метрах от причала, не шелохнулся. Море было ровным, как бильярдный стол. В нем, как в зеркале,
отражались лучи восходящего солнца. Несмотря на раннее утро, было достаточно жарко. Жара нарастала с каждой минутой. Команда позавтракала и ждала дальнейших указаний.
На берегу появился дежурный по дивизиону. Комдив разрешил объявить форму одежды «по пояс голыми». Матросы с удовольствием пораздевались.
– Товарищ командир, а можно мы половим рыбу? – обратился Гвоздев к Антону.
Ловить рыбу с борта корабля почему-то запрещалось. Антон знал насколько пагубно безделье. А делать, действительно, до прибытия десанта было нечего. Он согласно кивнул головой. Тем более, что на соседних кораблях уже многие дергали закидушки.
Вдруг на причале появился подтянутый, хоть и довольно плотный майор сухопутных войск, с золотыми крошечными танками в петлицах. Он направлялся прямо к трапу МДК-20.
– Послушай, старлей, – обратился он к Антону, который стоял недалеко от трапа и наблюдал, как моряки дергают из воды ставриду, – какая из этих барж МДК-20?
– На баржах арбузы возят из Голой Пристани в Одессу, – ответил Антон. – А на десантных кораблях доставляют пехоту и танки к местам высадки.
– Вас понял, – ответил майор. – А это, случайно, не МДК-20?
– А Вы, случайно, не из Голой Пристани? – вопросом на вопрос ответил в тон ему Антон. – Поднимайтесь по трапу, Вы попали прямо в точку.
Неуклюже вскарабкавшись по узкой сходне, майор неуверенно ступил на палубу и начал поправлять гимнастерку и портупею.
Вахтенный у трапа, матрос Крюков, обычно очень воспитанный и дисциплинированный, видимо тоже обиделся за честь корабля. Приложив руку к берету, он с негодованием почти закричал:
– Товарищ майор, а кто за Вас будет приветствовать Военно-морской флаг корабля?
– А где он?
– Спросите у командира, он Вам все разъяснит, – все так же запальчиво ответил Иван.
– Так Вы командир корабля? – растерянно спросил он, закончив, наконец-то, поправлять свою форму. Щелкнув каблуками, он приложил руку к фуражке и представился:
– Товарищ старший лейтенант, командир танкового батальона майор Бессмертный.
Антон в свою очередь представился тоже, внимательно проверил предписание и удостоверение майора и повел его в ходовую рубку. Майор сообщил, что танковый батальон уже прибыл. В штабе бригады десантных кораблей ему сказали, чтобы он разместил свой штаб на МДК-20. Майор попросил, чтобы Антон показал ему, куда и как грузить танки, так как иметь дело с моряками ему еще не приходилось. Антон вызвал боцмана и приказал ему провести майора в трюм, а заодно показать и весь корабль.
– А Вы неплохо живете, – вернувшись в ходовую рубку после экскурсии, сказал майор. – С нашими утюгами не сравнить. Отдельные каюты, душ, кухня, столовая. Прямо плавучий ресторан. Девочек вот только не хватает.
– Да скоро обещают начать призыв девочек на флот. В армию ведь уже давно призывают. Даже штат утвержден. На каждого матроса и старшину будет приходиться по одной девочке, а на комсостав по две.
– Врешь, – не поверил майор. – Вы лучше скажите, какой у командира корабля оклад?
– Да такой же как у гражданского инженера в заводском цеху. Только мне еще чуть-чуть за звание добавляют.
– Ну, а все-таки? – не отставал майор. Антон назвал точную сумму.
– Ни фига себе! – протянул майор. – На пять рублей больше чем у командира танкового батальона. Я бы на этом курорте не отказался служить всю оставшуюся жизнь. А где мне сейчас разместиться? У меня походная рация, карты, небольшой сейфик.
– Размещайтесь в моей каюте!
– А Вы ?
– А мне каюта во время похода не нужна. Мое место на ходовом мостике.
Подошло время обеда. Новый кок, матрос Сафаров, заменивший уволенного в запас Кулиева, принес пробу в каюту командира.
– Рафик, разве ты не знаешь, что у меня гость? – обратился к нему Антон. – Почему же ты принес только одну порцию?
– Извините, товарищ командир, я уже знаю, что десантники у нас обычно обедают в столовой после команды.
– А мозги у тебя зачем?
– Понял, товарищ командир. Ровно через 15 секунд он снова постучал в дверь и принес другой поднос с обедом.
Майор тут же достал из нагрудного кармана плоскую металлическую фляжку со спиртом:
– Ну что, командир, выпьем за знакомство?
– Извините, товарищ майор, но на службе, да еще перед выходом в море, я никогда не пью и вам настоятельно советую. Майор опешил:
– А говорят, что моряки – крупные специалисты выпить?
– Говорите и Вы, – улыбаясь, посоветовал ему Антон.
Сразу после окончания обеденного перерыва на дивизионе средних десантных кораблей зазвучал сигнал учебно-боевой тревоги. Средние десантные корабли один за
другим стали выходить на внешний рейд. Как только средние десантные корабли скрылись из вида, поступила команда и малым десантным кораблям сниматься с якорей и идти на пункты погрузки десанта. Корабль Антона в соответствии с его тактическим номером выходил из гавани последним. Съемка с якоря, на сей раз, прошла у всех очень гладко. Никто никому пересыпать якорь-цепи не успел. Погода продолжала радовать своим постоянством, но сердце командира с самого утра давило и подсказывало, что это спокойствие не надолго. Перед самым началом приема десанта ему даже пришлось принять валидол. Майор, который находился со своей рацией и радистом на ходовом мостике, заметив, как он положил под язык таблетку, спросил:
– Что, сердечко пошаливает?
– Да как Вам сказать? И да, и нет. Просто оно у меня очень чувствительно к изменению атмосферного давления. Видимо, скоро будет шторм.
– Шутить изволите? – с издевкой произнес майор.
Антон ничего не ответил. Принял на борт три танка Т-34 и роту пехоты и предложил майору пройтись посмотреть, как разместилась пехота и как закреплены танки. Танки были поставлены точно посредине трюма и закреплены четырьмя цепными растяжками каждый. Антон знал, что эти растяжки рассчитаны на крепление легких танков и бронетранспортеров. Танки Т-34 были вдвое тяжелее. Он приказал боцману поставить дополнительно по две распорки из бревен с каждого борта.
– Зачем? – удивился майор. – Да они и так никуда не денутся.
– Дай-то бог, как говорят атеисты, – ответил Антон, но приказания своего не отменил.
Не успели они отойти от берега, как небо начало затягивать низкими лохматыми тучами. Мощный порыв ветра, как вздох неведомого джина, пронесся над морем.
Оно сразу потемнело и покрылось мелкой рябью. Заняв свое место в строю, Антон приказал помощнику еще раз обойти все помещения корабля, проверить крепление нештатной мебели и личных вещей экипажа и десанта. Ветер медленно, но уверенно набирал силу. Хотя курс отряда оказался оптимальным к направлению ветра, МДК начал потихоньку раскачиваться. Высота волн достигла уже двух баллов. Майор, получив доклады от командиров танковых взводов о готовности к переходу, вдруг как-то заскучал, посерел и спросил:
– Товарищ командир, мы с радистом спустимся вниз, если Вы не возражаете?
– Пожалуйста, до точки выхода корабля на боевой курс Вы мне не нужны.
Майор исчез. Стемнело. Колонна самым малым ходом продолжала свое движение на юго-запад. В полутора кабельтовах от кормы МДК-20 цепко держался десантный плашкоут под командой толкового и очень опытного мичмана Аниковича. Он успешно командовал плашкоутом и очень хотел сдать на допуск к самостоятельному управлению МДК. Вообще-то он стоял на штате помощника одного из командиров МДК. Этот переход для него был как бы экзаменом. Матросы и старшины уважали мичмана и даже немного побаивались его. Какой-то шутник даже переложил всем известную песню на корабельный лад:
Пароход наш ничего,
Положенье таково:
Один мичман Аникович
Составляет большинство.
Горланили моряки по вечерам на юте, особенно когда мичман Аникович дежурил по дивизиону.
– Красная ракета! – раздался голос сигнальщика.
– Лево руля, курс 180 градусов, – скомандовал Антон.
Началась отработка задачи по уклонению от атак «противника». С поворотом на новый курс качка резко увеличилась. Всех десантников, которые еще оставались наверху, как ветром сдуло с верхней палубы.
– Женя, как там себя чувствует наш комбат? – спросил Антон Гвоздева, когда плановое маневрирование закончилось и отряд снова лег на курс, ведущий к месту высадки десанта.
– Сейчас узнаю
Через несколько минут он вернулся и доложил, что и комбат и половина десанта уже лежат пластом.
– Я там нашему комбату тазик поставил, чтобы спасти Вашу каюту от генеральной приборки. Зря Вы его туда определили.
– Женя, найди командира роты и передай ему мое приказание выставить на юте дополнительную вахту, чтобы не дай бог, кто-нибудь за борт не вывалился.
Ветер продолжал усиливаться. Высота волны уже превышала 4 балла. Она со злостью била в левый борт, с шипеньем перекатывалась через фальшборт и вспучивалась валом в районе ходовой рубки. Начался свинг. Так моряки называют качку, когда не поймешь, бортовая это качка или килевая. При этом крепления техники иногда то повисают, как плети, то натягиваются, как струна на скрипке. Время от времени корпус МДК попадал на такую волну, что он, как стальная линейка, начинал петь и вибрировать. Казалось, после такого удара корабль должен просто разломиться на несколько частей.
Вдруг на мостик ворвался сержант. Его глаза чуть ли не вылазили из орбит:
– Где командир? – закричал он. – Там крышу провалило. Она упала на танк. А танк начал плясать, как бешеный. Вода хлещет в трюм.
– Прекратите орать! – спокойно сказал Антон. – Доложите толком, что там происходит.
– Там вода заливает трюм, и танк вот-вот оторвется, тогда он нас всех подавит, как котят.
– Успокойтесь. Все это ерунда. Сейчас я пошлю к вам боцмана, и вы под его руководством закрепите танк.
– Э-э-то ерунда? А что же дальше будет? – озадаченно уставился на него сержант.
– А дальше мы выбросим вас на берег, и вы окажетесь за границей. В машинном! – крикнул он в переговорную трубу. – Включить осушительный насос трюма.
Сержант ушел. Антон вызвал боцмана и приказал ему проверить крепление танка
– На всякий случай убери пехоту из трюма. Пусть толкутся на юте и в коридоре рубки, – приказал он.
Через полчаса боцман вернулся и доложил, что выбило брусья, которыми крепился танк, сломало две фашины перекрытия, и вода постоянно поступает в трюм. Правда, аварийный насос вполне с ней справляется.
– Вообще, товарищ командир, это надо было видеть. Солдаты и сержанты, как бананы, висели на поручнях. Еле-еле удалось их заставить спуститься, чтобы закрепить танк.
Ветер продолжал крепчать. Качка продолжала увеличиваться. Стрелка кренометра уже давно перевалила за пределы шкалы, то есть превышала угол статической остойчивости обычных кораблей – 35 градусов. Антон был спокоен. Он недавно сдавал на допуск к самостоятельному управлению кораблем и помнил, что для МДК угол заката динамической остойчивости составляет 56 градусов.
Антон любил штормовую погоду. Спокойный и уравновешенный, даже несколько медлительный в обычных условиях плавания, во время шторма он преображался. Разгул морской стихии невольно вызывал в его душе чувство восторга и неосознанно толкал его на противоборство с ней. В его движениях появлялась
невиданная сила и сноровка. Он почти осязал мощь и опасность стихии и адекватно реагировал на нее. Чем сильнее бесновалось море, тем веселее становилось у него на душе. При этом он никогда не терял чувства ответственности и реальности происходящего. Во время сильного шторма большинство моряков не только теряют силы и здоровье, но и абсолютно теряют аппетит. Он же наоборот, чем сильнее был шторм, тем с большим аппетитом поглощал любую пищу, как вареную, так и всевозможную «сухомятку»
Десантные корабли один за другим выходили из походной колонны. Видимо, штормяга давал себя знать по-настоящему. Потом они мучительно долго догоняли строй, чтобы занять свое место.
– Пятнадцатый, я первый, доложите, кто наблюдает лишний плашкоут. Одиннадцатый потерял свой плашкоут.
Вскоре потеря нашлась. Оказалось, у него заглох двигатель и вышел из строя радиопередатчик. Но он успел устранить неисправность, и теперь изо всех сил старался догнать «свой» МДК.
Время уже приближалось к рассвету. Ветер все больше отходил к югу. Угол встречи с волной становился все тупее, Удары волн становились все жестче. Вот уже показались проблесковые огни острова Иван. Вдруг пушечный грохот сотряс весь корабль. Корабль слегка накренился на левый борт и вдруг стремительно начал переваливаться на правый. Вслед за этим раздался еще более мощный удар.
– Лево руля – скомандовал Антон. – Вот теперь-то, видимо, действительно оторвало танк, – подумал он.
– Первый, первый, я четырнадцатый, Како (что означало «Выхожу из строя, не следовать за мной) – сообщил командир МДК своему командиру отряда.
Антон лег на курс, который обеспечивал ему наименьший угол качки. Боцман приготовил дополнительные крепления, взял с собой двух матросов и четырех солдат. Они довольно быстро закрепили танк.
– Первый, первый, я четырнадцатый, неисправность устранил. Предлагаю изменить курс отряда на пятнадцать градусов влево, – доложил он комдиву.
– Четырнадцатый я первый, доклад принят. Пятнадцатый я первый «Люди пятнадцать».
Весь отряд изменил курс, и качка стала сразу же значительно меньше. Вскоре отряд подошел к острову Иван и укрылся от шторма с подветренной стороны. До высадки десанта оставалось меньше часа.
Антон подошел к переговорной трубе, ведущей в каюту командира, несколько раз подул в нее. Никакой реакции не последовало.
– Петя, – обратился он к рулевому, – спустись в мою каюту, растолкай комбата. Минут через пять Левченко пришел и доложил, что майор даже не шевелится. Тут же на мостике появился Гвоздев.
– Женя, сходи, подними майора. В средствах не стесняйся. Если не будет реагировать на слова, полей его водой или сбрось его с кровати. Отставить! Сначала сбрось его с кровати, а уж потом поливай его как фикус. Только тазик сначала убери.
Минут через двадцать майор появился на мостике с мокрой головой и в таком виде, как будто его пропустили через теребилку.
– Доброе утро, товарищ майор, как отдохнули на курорте? – спросил, улыбаясь, Антон.
– Да гори он ясным пламенем такой курорт, теперь мне хоть по «Волге» в день будут предлагать, я даже ногой не ступлю ни на один корабль.
– Пятнадцатый, я первый, Иже! К высадке десанта приготовиться! Четырнадцатый, я первый, доложите, почему не отвечает «утюг»?
«Утюг» – это был позывной комбата танкистов.
– «Утюг» никак не нагреется, – пошутил Антон. – Вас, товарищ майор, – обратился он к комбату.
Прикрываясь от ветра островом, отряд развернулся в боевой порядок и полным ходом рванул на высадку десанта. Высадка первой волны десанта прошла как по нотам. Наблюдатели – представители главного штаба вооруженных сил стран Варшавского договора – были в восторге. Сразу же, после высадки десанта первой волны, СДК и плашкоуты ушли в сторону порта Бургас, а МДК начали перегрузку техники с транспортов, которые уже становились на якорь у острова Иван. Двое суток без передышки малые десантные корабли разгружали транспорта.
Правда, на сей раз перегрузка оружия и технических средств, для наращивания силы десанта, превратилась в обычную рутину. Ветер убился. Солнышко засияло вновь. МДК, как челноки, сновали от берега к транспорту, принимали на борт танки, бронетранспортеры или что-то другое и снова спешили к берегу.
Закончив перегрузку, усталые и отупевшие от бессонницы, командиры увели свои МДК и стали на якоря на внешнем рейде Бургаса.
Долго им отдыхать не дали. На следующее утро им было приказано подойти к берегу и принять на борт часть десанта, который они высаживали три дня назад. Солдаты, сержанты и офицеры десанта оживленно делились впечатлениями о времени, проведенном на берегу. Они хвастались сувенирами, купленными на валюту, полученную за время пребывания на берегу, а офицеры наперебой пытались угостить сверхсрочников МДК болгарской ракией. Они категорически отказывались, зная, как их командир относится к употреблению спиртных напитков на корабле.
Переход из Бургаса в Ильичевск, где предполагалось высадить вернувшийся домой десант, оказался легкой
приятной прогулкой. Безо всяких приключений малые десантные корабли высадили участников совместных учений и вернулись в родную Практическую гавань. О недавнем трудном переходе из Одессы в Болгарию напоминали только поломанные перекрытия и изуродованные взбесившимися танками переборки танковых трюмов. Как оказалось, танки летали по трюму не только на МДК-20. Ни одного командира не минула чаша сия.