Предыдущая глава http://www.proza.ru/2017/07/06/1310
Глава Третья.
Оливия вздрогнула, когда дверь в канатный ящик, где ее разместили, открылась с характерным скрипом.
За последние дни она пресытилась звуками, которые рождал скрипучий корабль. Все: двери, мачты, реи, снасти, доски палуб – издавало собственный звук и скрипело, стараясь перекричать других и даже стонущий ветер. Воздух тоже был непрерывно подвижным. Мало того, что он свистел и вопил в каждой щели, хлопал в парусах и шипел на гребнях волны, он шевелился и ворочался даже в наглухо закрытом помещении. Когда-то она мечтала почувствовать ветер на лице, а теперь не знала, куда его спрятать от навязчивых касаний, зарываясь с головой под вонючее покрывало, чтобы уберечь воспаленную кожу от напасти.
Каэм задержался у входа, выжидая чего-то.
– Капитан любезно разрешил Вам прогулку на палубе,– вкрадчиво произнес он.
Девушка села в неудобном гамаке, преодолевая слабость, и неуверенно улыбнулась:
– Передайте капитану, чтобы свою любезность…– она задумалась, перебирая варианты.
– Не стоит,– поторопился предусмотрительный робот.– Стоит прекрасная погода. Солнце скрыто облаками, и дует свежий западный ветер. Вам нужны прогулки на воздухе.
– Мне уже хватит воздуха,– Оливия попыталась улечься в гамак, но робот сделал решительный шаг к ней и, ухватив девушку за плечи, поставил ногами на палубу.
Каэм перехватил ее под руку и точным движением набросил на плечи Оливии длиннополый плащ, от которого воняло рыбой или морем, что в последнее время было для нее неразличимо. Преодолевая робкое сопротивление, он увлек девушку к двери и помог подняться по стесанным ступеням на палубу.
Оливия зажмурилась от яркого света и задрожала на ветру. Единственным, что ее радовало в прогулке, было отсутствие прилипчивого сладковатого запаха пеньки, который расточал якорный канат. Канатный ящик был тесным помещением. В большей части он был занят самим тросом, а оставшееся пространство захламляли бухты с разнокалиберными веревками. Прелесть канатного ящика заключалась в том, что большую часть плавания он бездействовал, и послужил, пусть и некомфортной, но изолированной каютой для девушки. Если бы он еще был изолирован от ветра, который забирался через люк, открытый к брашпилю на палубе, это место могло стать пригодным для обитания.
Девушка поежилась и неуверенными шагами направилась, поддерживаемая роботом, к юту на котором возвышалась рулевая рубка. Фок и грот были убраны, подвязанные к реям, и без полотен нижних парусов палуба корабля была открыта взору. Оливия с интересом осмотрелась, впервые оценив конструкцию парусного судна. К ее удивлению, несмотря на кажущуюся простоту, корабль изобиловал множеством сложных деталей.
– Это бриг, двухмачтовый корабль, водоизмещением около четырехсот тон,– заметил интерес девушки Каэм.– Сто футов от носа до кормы. Они называют его «Черная медуза». Удивительно, насколько точно они воссоздали древние технологии судостроения. Обратите внимание, впереди фок-мачта, а это грот-мачта. Нижние паруса этих мачт так и называются – фок и грот. А вот выше, расположены паруса, каждый со своим именем. Вот тот, наверху, фор-бом-брамсель…
Он подробно рассказывал ей о рангоуте корабля и том, чем отличается бриг от бригантины, об их преимуществах и недостатках перед трехмачтовыми кораблями, у которых на корме еще располагалась бизань.
Вряд ли он рассчитывал на то, что девушка его слушает, но насыщенный непонятными терминами рассказ заполнил паузу и мешал собраться с мыслями, беспокойными и тяжелыми. За это она была ему благодарна.
– Что с Куртом?– Оливия решилась перебить подробное изложение инструкции по устройству корабля, когда они поднялись на ют.
– Ему хуже,– коротко ответил Каэм.
– У него тоже такие язвы от их грязи?– девушка выставила из-под плаща предплечье, покрытое красными пятнами с потемневшими разводами вокруг.
Робот покачал головой.
– Нет, они другие. Оливия,– он прикрыл ее руку плащом, и обхватил механической рукой за талию, помогая держать равновесие на качающейся палубе,– организм Курта не справится. Вы должны это знать.
Девушка схватила ртом воздух, вздрогнув всем телом, но не нашла слов, задыхаясь от возмущения.
– Он не переживет ближайшую ночь,– неумолимо произнес робот.
– Я могу его увидеть?– зло посмотрела на него Оливия.– Где его держат? Тоже в каком-нибудь погребе?
– Капитан Снор любезно предоставил ему свою каюту,– Каэм бесстрастно выдержал ее взгляд, лишь сделав свои объятия крепче.– Но Вы не сможете увидеть Курта. И даже не потому, что капитан этого не разрешит из-за карантина. Курт уже три дня не приходит в сознание. И он не очнется.
– Любезный капитан?– зашипела девушка.
– Более чем,– перебил ее робот.– Это не дикарь, а весьма образованный человек, сведущий в математике, физике, астрономии. Иначе он не смог бы управлять кораблем в открытом море. Но он еще и очень великодушный и сильный человек.
Оливия попыталась отстраниться, но робот легко ее удержал:
– Поверьте, когда моряки ропщут и требуют выбросить за борт больных незнакомцев, принесших чуму, надо быть сильным человеком, чтобы сказать им нет и отдать умирающему свою постель.
– Это мы-то принесли чуму?– округлила глаза девушка.
– Конечно, нет. Но в данных обстоятельствах важно то, что думают люди, и как им это видится,– робот был предельно выдержанным и спокойным.– Мы взошли на их борт, сказав, что неделю пробыли в море. И эту ложь разоблачила морская болезнь, которая сразу началась у вас обоих. Уже этого достаточно было, чтобы отказать нам в гостеприимстве. А потом у вас начали проявляться множественные симптомы.
Он твердо развернул девушку к себе лицом и заставил смотреть ему в окуляры, хотя она старательно отворачивала залитые слезами глаза.
– Оливия, уже то, что вам удалось выжить, поверьте, чудо. Шансы были один к тысяче. У Курта они были намного меньше. Ваши предки триста лет находились в изоляции, в стерильных условиях, лишенные возможности не только развивать, но и поддерживать иммунную систему в рабочем состоянии. На поверхности все это время вирусы и бактерии продолжали развиваться, совершенствоваться и эволюционировать. И все это время моряки и их предки поколениями учились бороться и побеждать болезни, которые ваши с Куртом организмы встретили впервые.
– Ты знал об этом с самого начала, когда отправлялся с нами в путь,– ее глаза мгновенно высохли, и в них загорелись огоньки ярости, за которыми тлело осознание того, что она по-прежнему ничего не знает об этом роботе – ни что он такое, ни откуда взялся.
– Да,– кивнул робот.– Как и советник Виндзор.
– Предыдущие экспедиции на сушу,– вздрогнула Оливия.– Это их погубило?
– На суше для них существовало много смертельных угроз,– понизил голос Каэм.– Но болезни – первая, которую жителям Арка предстоит решить. Для ваших соотечественников суша уже давно стала чужой планетой. По этой причине экспедиции были запрещены Советом Арка последние сто лет. Целью экспедиции, в которой участвовала Ваша мать, были биологические исследования, поиск путей противодействия вырождению. Последствия вырождения проявляются не во внешних уродствах, а в том, что произошло с Вами и с Куртом.
– Я хочу вернуться в свой ящик,– девушка едва владела голосом.
– Хорошо. Чуть позже я принесу ужин,– заботливо произнес робот.– Я разбужу Вас рано утром, чтобы провести церемонию похорон в море. После Вы займете каюту капитана, потому что к полудню мы бросим якорь в порту назначения.
Он не просто обнимал ее за плечи, поддерживая при возвращении на бак, а практически нес в своих механических руках. Оливия не могла видеть, куда ее ведут, не могла идти сама и, тем более сопротивляться этому. Рыдания разрывали ей грудь, а мысли о Курте – душу.
Он столько преодолел вместе с ней, чтобы добраться до суши, но так и сгинет в море, не ступив на нее. Курт был всегда рядом, без лишних слов, без жалоб и сомнений. Его всегда считали слабым, а она знала, насколько он был сильным и решительным. Он пошел следом за ней и ее мечтами, чтобы найти такую нелепую и недостойную его смерть.
Девушка потеряла счет времени. Даже показалось, что ее настиг очередной приступ беспамятства, но с рассветом вернулось и ясность восприятия.
Несмотря на позднее утро, церемония проходила на пустой палубе. Из семидесяти моряков не было видно никого – лишь в рубке у руля стоял угрюмый здоровяк, и смотрящий на марсе искоса поглядывал них.
Каэм вынес на руках хрупкое тело Курта, зашитое в простыню, и подошел к доске, перекинутой за борт, возле которой его ожидали капитан и Оливия. Тело в грязной простыне с маслянистыми пятнами, казалось настолько маленьким и тщедушным, что девушка засомневалась, мог ли это быть Курт.
– Я хочу его увидеть,– запротестовала срывающимся голосом она, догадавшись, что церемония будет короткой и ограничится тем, что тело с грузом просто сбросят за борт.
– Нет,– капитан Снор положил огромную руку на плечо Оливии прежде, чем она успела сделать шаг навстречу роботу.– Ваш друг не заслужил, чтобы его запомнили с таким ликом смерти. Оставьте его в памяти так, как знали при жизни.
Девушка сбросила с плеча руку капитана, но прикоснуться к простыне не решилась. Каэм аккуратно уложил тело Курта на край доски и набросил на ноги петлю от веревки, к которой был подвязан тяжелый мешок. Робот отступил в сторону, коротким жестом указав девушке, что пришло время прощальных слов.
Оливия, проплакавшая всю ночь до утра, пока за ней не зашел Каэм, теперь оставалась с сухими глазами – никто, ни моряки, ни капитан не увидят ее слез. Оставшись ночью одна, она разговаривала с Куртом, вспоминала их годы дружбы, оплакивала его уход, молила о прощении. Она чувствовала себя мерзко за то, что заглядывалась на Лероя, даже не стесняясь присутствия Курта, хотя знала, как это его ранит, знала, кем была для него.
Тогда все это, и его чувства к ней, казались никчемными глупостями. Но эта глупость годами удерживала его рядом, позвала в опасное путешествие, позволила преодолеть его тяготы и, в итоге, сгубила Курта.
– Прости меня,– почти беззвучно произнесла Оливия и, отвернувшись, пошла к массивной двери в помещения полуюта, чтобы спрятаться в каюте капитана, куда ее теперь переселил из канатного ящика.
Каэм и капитан смотрели ей в след, пока она не ушла с палубы, после чего робот резким движением выдвинул доску с телом Курта над водой. Капитан кивнул, и робот поднял ее край, позволив телу с грузом бесшумно соскользнуть за борт. Они даже не взглянули вниз и молча разошлись в разные стороны. Каэм поторопился составить компанию девушке, а капитан вернуться к обязанностям.
Оливия неподвижно просидела несколько часов на деревянном табурете перед пустой кроватью, с которой сняли даже тюфяк, чтобы позже сжечь его, как и все, чего касался Курт. Как объяснил Каэм, на корабле было всего несколько кроватей – моряки спали в гамаках. По этой причине капитан отдал свою каюту умирающему, тело которого было истерзано болезнями.
– «Черная медуза» бросила якорь,– прокомментировал шум на палубе робот.– Мы встали на рейд. Капитан предупреждал, чтобы мы были готовы сразу сойти на берег.
– Я давно к этому готова.
В подтверждение слов Каэма, в распахнутой двери появилась могучая фигура Капитана Снора. Девушка проследовала за ним до шлюпа, как тень, пройдя по палубе между притихших моряков.
Солнце заливало светом бухту с неподвижной гладью воды, над которой с трех сторон возвышались острые скалы. Пологий песчаный пляж уходил лентой к широкой расщелине в горах, выдавая в ней высохшее русло древней реки. Берег был плотно заставлен каменными постройками, как и сама бухта разными по размеру и форме лодками. Некоторые из них лежали прямо на песке или покачивались на едва заметной волне.
Шлюп рывками приближался к порту, оставив за спиной «Черную медузу» и парусники покрупнее, стоявшие на внешнем рейде. Оливия щурилась, всматриваясь в надвигавшийся навстречу берег, напоминавший убогостью средневековые гравюры из книг, и переполнялась разочарованием.
– Это порт,– неожиданно произнес сидевший за ее спиной капитан на ужасном английском.– Ондевинд на восточном склоне горы. Он очень красивый, но с воды его не видно. В плохую погоду, особенно зимой, ветер с моря бывает такой силы, что валит каменные стены. Бухта зовется Позеавинд, ветряной мешок. Не самое уютное место для мореплавания. Зато город неуязвим с моря. Другие города поморов уже по несколько раз были разорены. А Ондевинд держит свою славу столетиями.
С трудом разбирая гавкающий акцент капитана, девушка напряженно вслушивалась в его слова. Возможно, он впервые говорил по-английски. В его речи не было ошибок, и грамматика была точной, но, она понимала, что он никогда не слышал живую речь. Такое происходит, когда мертвый язык изучают по текстам книг.
Она промолчала.
– Нас встретит сержант гарнизона и проводит к Греджерсу, старшему лоцману Ондевинда,– снова заговорил капитан, когда шлюп вплотную приблизился к пляжу, где их ожидала пара неподвижных здоровяков, удерживая высокое копье с пестрым штандартом, на который и правили гребцы.– Слушайте, что он хочет узнать, а не то, что говорит. И думайте, что сказать, а о чем молчать.
Берег ударил шлюп, зашипев по килю песком, и матросы живо выпрыгнули за борт, чтобы навалиться и подтянуть его по инерции как можно дальше. Едва лодка замерла, Оливия решительно выпрыгнула на сушу. Это был ее первый долгожданный шаг на берег, который едва не закончился падением. Когда увязшие в мокром песке ноги заставили споткнуться, Каэм вовремя подхватил девушку под руку, дав опору.
Она не испытала ничего из того, что ожидала. Ее детские мечты лежали у нее под ногами мокрым песком, моросили холодным дождем при слепящем Солнце, резкими порывами забирались под морскую куртку, наброшенную поверх кителя, вызывая озноб. За все это Курт заплатил жизнью. Но глубину разочарования заполнила неопределенность. Оливия всегда знала, что надо сделать и преодолеть, чтобы добраться до берега и найти людей.
Она не знала, что делать с этим приобретением. Никогда не заглядывала дальше той недостижимой цели, которую ставила перед собой. Девушка была растеряна. Она вспомнила слова старой учительницы, которая часто цитировала забытую книгу: «…бойтесь того дня, когда все ваши мечту сбудутся…».
Оливия молча шла в сопровождении малознакомых ей людей и робота, совершенно одинокая в огромном мире, на противоположном его краю от Арка, ненавистного, тонущего, родного.
Они вошли в массивное каменное сооружение, напоминавшее форт, и углубились в сырые коридоры и проходные залы, в которых было много столов, бумаг и карт. Впервые девушка увидела женщин поморов и была восхищена их размерами. Они были под стать своим мужчинам, высокие и широкие в костях, с такими же обветренными лицами, но сохраняли миловидность и имели завидные по-настоящему женские формы.
Она не заметила, когда они забрались в тупик, которым оказался просторный кабинет с широким столом и шкафами с книгами в кожаных переплетах. Через открытые ставни больших окон врывались ветер и звуки бухты, а солнечный свет склонившегося к западу солнца лежал ярким пятном на грубых досках пола. Дверь за спиной хлопнула, и в комнате остались девушка, робот и капитан Снор с сутулым моряком, который как позже она узнала от Каэма, был представителем команды – валгтом, офицером, выбираемым командой на рейс, чтобы соблюдать их интересы.
Только когда глаза смогли различать тени вокруг яркого солнечного пятна, Оливия заметила человека за столом, который пристально ее рассматривал. Он разительно отличался от остальных увиденных ей моряков: лицо было гладко выбритым, а одежда выглядела не просто ухоженной, но была исполнена из тонких тканей с изобилием декоративных элементов, чем очень походила на ее китель констебля.
Капитан Снор вышел к столу и протянул сидящему за ним судовую книгу в грубом кожаном переплете. Они обменялись какими-то ритуальными фразами, которые Оливия не расслышала, а в следующий момент, капитан отступил к остальным, дав Греджерсу выйти из-за стола и открыть вошедшим всю стать и величие властной особы.
– Тебя ждали две недели назад,– растягивая слова, старший лоцман обратился к капитану, как человек, привыкший, чтобы его слушали замерев.– Мне не интересно, где тебя носило. Но я очень заинтригован гостями, которых ты привел.
Тот коротко пересказал историю счастливого спасения пассажиров железной бочки, завершив рассказ похоронами Курта. Греджерс слушал его внимательно, ни разу не перебив, и лишь изредка переводил взгляд с робота на девушку. Когда Снор замолк, старший лоцман посмотрел на валгта, и моряк быстро заговорил, ломая шапку:
– Кто видел, говорили, что их бочка была похожа на подводную лодку. Капитан много времени проводил с железным человеком в разговорах. А когда команда, потребовала выбросить больных чумой за борт, отказал, хотя от них воняло смертью.
Оливия смерила валгта пренебрежительным взглядом, не в силах поверить, что такой крепкий детина оказался тщедушным и пакостным ябедой.
– Если бы мы выбрасывали за борт всякого, кто болеет, ты бы не дожил до совершеннолетия,– ответил ему брезгливо Греджерс.– Жди за дверью.
– Они многие языки знают и грамоту,– сощурился капитан Снор, когда дверь за моряком закрылась.
Старший лоцман неспешно подошел к шкафу с книгами и тщательно выбрал две. Протянув их Оливии и Каэму, он занял выжидательную позу.
– Это «Илиада» Гомера,– робот приоткрыл книгу, захлопнул ее и вернул Греджерсу.– Издание на французском языке… Удачное. Я могу процитировать весь ее текст. Livr;e ; elle-m;me, la rude bataille des Troiens et des Akhaiens se r;pandit confus;ment ;; et l; par la plaine. Et ils se frappaient, les uns les autres, de leurs lances d’airain, entre les eaux courantes du Simo;s et du Xanthos…
– Достаточно,– кивнул Греджерс.
– А я так не смогу,– растерялась девушка.– У меня какой-то морской справочник на русском языке. Но здесь одни термины, и я не понимаю, о чем идет речь.
– Не удивительно,– старший лоцман улыбнулся и, подняв подбородок, посмотрел на капитана.– Это все?
– Нет,– нахмурился тот, залезая за пазуху куртки.– Еще это.
Он положил сверток на стол поверх морских карт и аккуратно его развернул. Оливия успела совершенно забыть о пистолете, который выманила у Доусона, и с которым не расставалась все это время. Пока она боролась на корабле со своими недугами, ее имущество очевидно, перекочевало в руки капитана.
– И что это?– спросил старший лоцман, с удивлением посмотрев на девушку.
– Амулет,– наигранно улыбнулась она и небрежно махнула рукой.
Греджерс взял пистолет в руки, передернул затвор и ловко поймал вылетевший из экстрактора патрон. Он уверенно извлек обойму, заглянул в нее и вернул на место. После этого, не теряя невозмутимости на лице, старший лоцман сделал несколько шагов к окну и, выставив ствол наружу, выстрелил.
Пистолеты Арка были снабжены штатными глушителями, без которых их использование в замкнутом пространстве было бы слишком впечатляющим. Но даже тот хлопок, который Оливия услышала, ударил ее слух, заставив покачнуться. Ее представление о суше, людях ее населяющих, их кораблях и нравах смешались в какофонию звуков, которые барабанили в голове, каждый на свой лад, создавая полнейшую неразбериху в мыслях.
– Отличный амулет,– старший лоцман щелкнул предохранителем и положил пистолет на стол, а рядом поставил пойманный ранее патрон, который все это время держал в руке.– И что важно, он в рабочем состоянии, и у него есть заряды.
– Рада, что смогла угодить,– растерянно буркнула девушка.
– Даже не представляете, на сколько,– Греджерс, действительно, выглядел довольным.– А главное, ко времени.
Впервые с начала встречи он пригласил их сесть, указав на длинную лавку вдоль стены противоположной окнам, и позвонил в колокольчик, вызвав прислугу из-за двери.
– Подай всем кофе и сладости,– сказал он, даже не посмотрев на вошедшего, но, споткнувшись взглядом о робота, поспешил уточнить.– Три чашки кофе.
Старший лоцман, казалось, потерял интерес к присутствующим, склонившись над листом бумаги. Он размашисто водил по нему пером, изредка обмакивая в чернильницу, и производил при письме отвратительный царапающий звук, от которого у девушки бежали мурашки по спине. Закончив, он несколько раз дунул на написанный текст и сложил лист надвое.
К тому моменту прислужница только успела расставить чашки и несколько вазочек перед гостями. Греджерс окликнул ее, протянув лис бумаги:
– Возьмешь повозку у сержанта и нескольких человек. Отвезете девушку и железного человека в гостевой домик курфюрста. Пусть о них позаботятся. Никого не подпускайте к ним. Позже я их сам представлю Рэгнволдру. Эту записку в Ондевинде отдашь старшему стражи у городских ворот.
Он кивнул на дверь, заглянув Оливии в глаза. Аудиенция была закончена, и хозяина кабинета не смущал тот факт, что у нее не было возможности прикоснуться к кофе и отведать его гостеприимства. Оставшись наедине с капитаном, старший лоцман вышел из-за стола и подсел на лавку рядом с ним, взяв чашку горячего напитка.
– Завтра поедешь со мной в Бьернскуген. Собери из команды копье в десять конников к утру.
Капитан Снор замер, потянувшись к столу со сладостями, и через мгновение выпрямил спину. Он смотрел на Греджерса в полном недоумении:
– Завтра? Я еще дома не показался. А когда выходил в море, снег лежал…
– Тебе повезет, если из похода на Восток вернешься к первому снегу,– оборвал его старший лоцман, повысив голос.– Не ты решаешь за себя, а курфюрст.
Он прищурил глаза на поникшего капитана и, удовлетворившись его покорностью, понизил голос:
– Ойвинд позвал нас с собой в поход на Восток. У него сейчас стоят кочевники, которые знают дорогу через Заброшенные земли. Ярл уже прибыл в Ондевинд, чтобы сопроводить наши копья по землям Девяти княжеств. Посыльный появился у меня, как раз когда ваши паруса показались в заливе. Я не зря решил задержаться…
– Дорога через Заброшенные земли?– Снор с сомнением посмотрел на Греджерса.
– А что тебя удивляет?– старший лоцман резко отставил чашку и вернулся за свой стол.– Северного пути туда нет. Мы уже десять кораблей потеряли. Даже если обогнем всю Африку, не станем ближе к Востоку. А мавры никогда не позволят нам навигацию в средиземном море. Ты виделся с шейхом Аббасом?
Капитан покачал головой:
– Торговля с югом уже не вернется. Мы обошли всех купцов на рынках и едва собрали заказы на следующий трюм. Их рынки выросли. Там есть все, а порты забиты кораблями. Никому больше не нужны наши шкуры и соль.
– Ты нашел то, что я спрашивал?– раздраженно остановил его старший лоцман.
– Нет, не видел. У них такие же пушки, как и у нас. Но у них точно есть сообщение с Востоком. Я видел механизмы и инструмент, который ни у нас, ни у мавров ремесленники не осилят. И это не древние. Ходят байки, что у Аббаса появилась паровая машина. И на верфи заложили железный корабль…
Греджерс с силой ударил по столу:
– Скоро мавры и вовсе выставят нас с торговых путей! И погонят в океан промышлять для них рыбу. А ты кривишь рожу на Заброшенные земли! Скоро даже у этой деревенщины из девяти княжеств, которая готовит себе еду на костре, будет свой путь на Восток! Наша удача в слабости Ойвинда, который ценит мир с нами.
– Мы всегда жили морем,– неуверенно начал Снор.– Поморы на суше силы никогда не имели.
– Знаю!– что-то злило старшего лоцмана, но это были не слова капитана. Одним движением он сгреб карты со своего стола на пол.– Но на Восток нет пути по воде! Иначе бы у Аббаса уже был флот из железных кораблей. Если Ойвинд не солгал, чтобы заманить пять сотен поморов в западню, и кочевники пришли с Востока… Этот путь должен стать нашим!
– Пять сотен?– поднял брови капитан.
– Пять копий от каждого города,– медленно повторил старший лоцман.– С учетом девяти княжеств соберется тысяча воинов. Слишком много для разведывательного отряда. И слишком мало для военного. Но Ярл говорил Рэгнволдру, что сам видел у кочевников оружие с Востока. Это было не оружие древних.
Он взял в руки пистолет и покрутил его:
– Этот пистолет точно сделан недавно. И он как-то попал сюда…
Капитан Снор долго не мог решиться, даже несколько раз набирал в грудь воздух, но лишь шумно вздыхал:
– Я думаю, что это оружие не с Востока,– наконец, сказал он.
– А откуда же?– прищурился старший лоцман.– Только не заводи старые байки про подводных людей!
– Мой брат видел подводный корабль из железа!– насупился Снор.– Он сам сжигал тела мертвецов с корабля. Их не выбросило волной. У них был лагерь на берегу. Это их оружием, которое принес мой брат, курфюрст откупился двенадцать лет назад от Фолкора. Или мой брат лжец?
Капитан поднял на старшего лоцмана тяжелый взгляд из-под сдвинутых бровей.
– Никто не назовет твоего брата лжецом,– спасовал тот.– Но он и сам не сказал бы, видел он подводную лодку или днище перевернувшегося корабля. И какая разница, было бы это днище из железа или черного дерева? Они пришли не из-под воды, а с Востока!
Греджерс встал из-за стола и подошел к книжному шкафу, бережно проведя рукой по корешкам:
– На Востоке сумели возродить технологии древних. Чем дальше мы от Востока, тем ближе к забвению,– он кивнул на дверь.– Девчонка и железный человек тоже оттуда. Мы впервые узнали о чудесах Востока с баек мавров о железных людях! Или ты сомневаешься?
Снор покачал головой и развел руки.
– У меня на счет этой парочки есть замечательная идея,– улыбнулся Греджерс.– Собери копье к утру и будь готов завтра выступить. Позже я тебе поручу кое-что важное.
*****
Свет еще какое-то время отражался в угасающем небосводе, провожая светило, упавшее за горизонт. Но это только над головой – поверхность острова погрузилась во тьму, которая сгущалась под заснеженными елями в непроглядную черноту. Им приходилось торопиться, ступая по хрустящему снегу заметенной тропы.
Только после разговора в каминной зале Аля стала обращать внимание на нестыковки во времени. Каждый остров жил своим укладом, и, переходя через мост, никогда заранее не знаешь в день или в ночь попадешь. Она привела девочку к ее родителям на остров, где царствовала зима, но сама не помнила, чтобы видела снег в городе Света.
Внутренний мир был устроен странно даже для нее: осколки тверди, окруженные куполами, башни с негасимым огнем, вращавшиеся вокруг них по небосводу, за которым было бесконечное Ничто. Между разбросанными в этом Ничто и Нигде островами открывались Мосты, повинуясь ключам, которые умел создавать только Вал.
Девочка в очередной раз споткнулась и повисла на руке Альфы. Как раз в этот момент из-за края холма выглянул тусклый огонек освещенного окошка, и пришел аромат печной трубы. Пришел без ветра, медленно распространяясь окрест. Редкие острова владели ветром – им было ведомо лишь легкое движение воздуха, рожденное сменой дня и ночи, когда он теплыми струями начинал вздыматься к куполу по утрам и словно стекал, остывая, к горизонту, или тяжело опускался прохладой по вечерам.
Девочка упрямо повисла на руке Али, поджимая колени и не желая становиться на ноги. Ее ладони в варежках были холодными, а щеки раскрасневшимися от мороза. Она начинала капризничать, а огонек избы был крохотным и очень далеким.
– А хочешь прокатиться на диковинном звере?– девушка заглянула в глаза впечатленного ребенка и приложила палец к губам.– Но это будет большая тайна. Никому нельзя говорить. Как будто я буду диким волком!
Глаза Али смеялись, глядя на девочку, и наливались голубым цветом. Теперь тьма отступила, спрятавшись от ее взгляда под самые корни елей, и лес вышел из ночи тысячей деревьев, которые больше не стояли сплошной стеной. Она откинула за спину полы плаща, подвязав их узлом, и опустилась на колени перед девочкой. Та забралась ей на спину, обхватив руками шею, и Аля упала ладонями в снег.
Девочка звонко смеялась, и ловила воздух ртом. Она бы обязательно свалилась с холки несущего ее гигантского волка, если бы тот при каждом прыжке не ловил ее на собственную спину. Они преодолели расстояние до хутора за считаные мгновения, и Аля резко остановилась у плетня, позволив девочке покатиться через ее голову в сугроб.
Когда счастливый ребенок, задыхаясь от восторга и смеха, выбрался из снега, девушка успела сменить звериное обличье на менее вызывающее. Но принимать окончательно человеческий облик не стала. Она сильнее надвинула капюшон плаща на лицо и отвернулась от хуторян, которые выбежали во двор на детский голос. Мать сразу сгребла дочь в охапку, причитая что-то невнятное, а охотник, опустив широкий топор, слегка поклонился гостье:
– Услышал мост, да не поверил. Думал, почудилось. Проходите в дом,– с напряжением в голосе позвал он и, не заметив в ней желания воспользоваться приглашением, с надеждой спросил.– Надолго ли?
– Как и обещала, мы ее вернули сразу, как пропала необходимость,– девушка отводила лицо в сторону, чтобы скрыть его от пытливого охотника.– Думаю, никто не огорчится, если я сразу потороплюсь в обратный путь.
– В ночь?– удивился охотник и поднял факел выше.– На закате я слышал, как выли волки.
– Обещаю их не трогать,– улыбнулась Аля, обнажив клыки, и отвернулась к нему спиной.– По осени отдайте ее в городскую школу. Вам это ничего не будет стоить…
Она торопливо ушла в ночь, полной грудью вдыхая зиму, и наслаждаясь прогулкой. А охотник долго смотрел ей вслед с высоко поднятым факелом. Он слышал немало баек о Крылатом и его сестре-оборотне – люди много судачили по делу и без. Всему и не поверишь. Но сейчас его гостья уходила, оставляя на снегу волчьи следы, и охотник не мог отвести от них взгляд. Выходило, что все истории о городе Света и Крылатом были правдой, сестра его была оборотнем. И ангелы, сотворившие его мир, жили рядом, ходили среди людей.
Охотник бросил факел в снег и вернулся в дом, к семье и любимой дочери. Кто бы ни стоял за порогом его дома, весь мир умещался в его стенах – большего не надо.
С каждым шагом Аля шла медленнее. Она не могла удержаться, чтобы не сравнивать свои ощущения с теми, которые приходили теперь к ней во снах. Она видела и ощущала внешний мир глазами варга, и он открывался ей все ярче. Первые видения походили на сон и были неразборчивыми и противоречивыми. Но последнее прикосновение к внешнему миру стало восхитительным. Она ощущала все – безумство запахов весенних трав, ветер, жар настоящего солнца, далекие раскаты грома.
Но, самое главное, она больше не смотрела на внешний мир чужими глазами: грань между ней и варгом стерлась, и зверь покорился ей окончательно, став продолжением ее сознания.
Аля втянула воздух ноздрями и поморщилась. Она чувствовала маслянистую хвою и прелую траву под снегом, волчьи отметины у дальнего леса и запах оленьего помета… Но это было скудное и убогое ощущение, в котором не хватало тысячи оттенков и мелочей. Нельзя почувствовать запах океана, понюхав горсть морской соли. Острова Внутреннего мира оставались мелкими и душными – это были лишь крохотные слепки настоящего мира, который она помнила, не могла забыть, и который теперь приходил к ней во снах. Некоторые из островов занимали огромную территорию, но были лишь бледными подобиями реального мира, хранящие обрывочные воспоминания своего создателя об утраченном.
Девушка резко остановилась и повернулась к лесу, оскалив клыки. Она попыталась сосредоточиться на том, что привлекло ее внимание, и растерялась: воздух молчал нейтральными запахами, и ни один лишний звук не побеспокоил тишину зимнего леса. Альфа замерла в ожидании – она была старше этого мира, а ее охотничьи инстинкты оттачивались столетиями, чтобы обмануться в такой ситуации.
И она заметила. Аля метнулась к едва различимой тени, одним движением вернув себе звериный облик.
Тень беззвучно ускользнула под покрывало развесистых вервей ели и попыталась затеряться во мраке, но распаленный охотничьим азартом взгляд голубых глаз и там вцепился в жертву. Аля металась между деревьями, старательно удерживая жертву на виду, хотя это требовало от нее неимоверных усилий. Никогда погоня не была для нее настолько сложной, а противник настолько достойным. Это была настоящая схватка и настоящая охота, которая потребовала от девушки всей ее сноровки.
Они успели забраться глубоко в лес, потеряв счет времени, прежде чем Аля начала осознавать нарастающее у нее беспокойство. Причину она поняла, когда деревья расступились, и тень выскользнула на берег реки. Это была не река, а бегущая вода, омывавшая твердь и отделявшая ее от края земли.
Но Тень была настоящей, только она была одна – и некому было ее отбросить.
Аля остановилась у края леса, подалась назад и, встав на задние лапы, вернула себе человеческий облик – она не могла поверить в то, что видела. Черное пятно, более темное, чем сама тьма, лежало на снегу в полусотне шагов от нее, медленно меняя форму. Девушка долго всматривалась в эту кляксу, более похожую на дыру в белом снегу, прежде чем поняла, что это не плоское пятно на поверхности.
Тень не лежала, а стояла перед ней. Но заметить это было сложно, потому что та не отбрасывала тень, а тусклый свет не касался ее вовсе. Она была вызывающе инородной. Даже взгляд не хотел на ней задерживаться, соскальзывая в сторону, не позволял различить, насколько высока была Тень.
– Ты кто?– выкрикнула Аля, сделав шаг навстречу.
Тень качнулась и быстро отступила к бегущей воде. Девушка бросилась за ней следом, но почти сразу вынуждена была остановиться. Тень двигалась дальше: она не вошла в воду, а прошла по ней до самого купола, на мгновение задержалась перед ним и… вошла.
Девушка вздрогнула. Ей доводилось видеть, что происходит с существами, коснувшимися купола, за которым начиналась Пустота Внутреннего мира. Но Тень вошла в купол, не потревожив его, словно погрузилась в воду, и делала это неторопливо, давая Але рассмотреть.
Девушка мчалась к мосту, не чувствуя под собой ног. Она бежала в человеческом облике, слабом и хрупком, босыми ногами ступая в леденящий снег. Ей было холодно, больно и грудь разрывало тяжелое дыхание, но она не могла замечать эти мелочи и думать о них. Аля понимала, что Тень, которую она увидела, важнее всего, что происходило во Внутреннем мире за последнюю тысячу лет, хотя и не могла объяснить, почему.
На одном дыхании девушка преодолела Мост к городу Света, городские ворота с насторожившимся караульным и многочисленные террасы Белой горы. Она долго бегала по дворцу, распугивая прислугу, и звала Тересу, которой нигде не было.
Аля нашла сестру на крохотном балконе одной из башен, с которой открывался чудесный вид на город Света, его скверы, уютные кварталы и тихие улицы. Но Тереса искала в этом месте не идеальную картину для созерцания, а уединение, чтобы спрятать в нем минутную слабость. Она спала, окруженная сладковатым дурманом винных паров, а пустые бутылки и разбитые бокалы стояли плотным частоколом вокруг широкого кресла, в котором спала Тереса.
Аля грубо встряхнула сестру за плечо, возмущенная ее состоянием и тем, что ее новость вынуждена ожидать.
– Ты что здесь делаешь?– закричала она, едва Тереса открыла глаза.
– Закат провожаю,– поморщилась та от головной боли.
– До не него еще несколько часов,– Аля с недоумением указала на Башню, разливавшую свет Негасимого огня высоко над горизонтом.
– Ерунда,– махнула в ответ сестра,– Они каждый день повторяются. Знаю, сама их делала.
– Очнись!– закричала Аля, заметив, что Тереса намерена вернуться в состояние, из которого только что вынырнула.– Произошло что-то важное! Что-то очень необычное!
– Да ладно,– потухла голосом ее сестра.– Здесь не может быть ничего необычного. Здесь мы создаем… все… необычное.
Когда та окончательно уронила голову, девушка с силой ударила сестру ладонью по лицу, рискуя навлечь на себя ее безудержный гнев. Тот самый воспетый легендами гнев, который обращал острова в пыль, и который мог остановить только Крылатый.
Тереса резко открыла глаза, подавшись вперед, и по ним было видно, как вспыхнувшая в них злость выжигает хмель из головы, возвращая взгляду трезвость рассудка.
– Мы не одни! Здесь кто-то есть!– Аля поторопилась повернуть внимание сестры в нужное русло.
– Где?– неуверенно осмотрелась та.
– Во внутреннем мире! Мы здесь не одни!
– О чем ты говоришь?– застонала Тереса.– Вся мерзость этого места от того, что мы здесь одни.
Она опустила взгляд, поискав непустую бутылку. Подняв находку на уровень глаз, она ловким движением выхватила откуда-то чистый бокал и неторопливо его наполнила, всматриваясь в танец ярко красной жидкости на прозрачных стенах:
– Не знаю, как ты это терпишь,– выдохнула она.– Наверное, это великий дар… так растворяться в Нем… Здесь душно! Здесь тесно! Здесь небо давит на голову... И как бы далеко ты не отодвинула купол, он душит… душит и душит… изо дня в день…
– Тебе не стоит пить,– нахмурилась Аля, пнув пустую бутылку с балкона навстречу покатым крышам дворца.– Ты начинаешь тупеть и творишь безумные вещи… но главное, ты перестаешь слышать!
– И видеть!– выкрикнула Тереса.– И замечать все это. В том и смысл…
Аля опустилась на колени и наклонилась к сестре, заглядывая ярко голубыми глазами ей в лицо:
– Я видела Тень,– зашептала она,– самую черную, насколько можно вообразить. Она была как дыра в воздухе. Она не стелилась по земле. Я гнала ее до бегущей воды. А потом она просто перешла ее и ушла в купол. Не было вспышки, не было молний… Тень вошла в купол, как я в воду.
Аля уселась на каменный пол балкона и посмотрела на сестру, слегка наклонив голову набок. Тереса какое-то время смотрела на нее с недоумением, а потом широко улыбнулась и отставила нетронутый бокал в сторону:
– Люди часто рассказывают сказки о тенях, которые прячутся в самых темных углах,– в ее словах не было насмешки или иронии.– Это старые истории. Их рождает теснота наших островов и их закоулков. Здесь всегда мерещатся тени и шорохи… Аля, мы заперты в очень тесном ящике Внутреннего мира. Здесь нет никого, кроме нас и горстки людей, для которых мы создаем миры, чтобы самим не свихнуться от одиночества и тоски. Люди легче переносят безумие Внутреннего мира: они смертны, рождаются в нем, и иного не знают…
Девушка покачала головой и взяла сестру за руку, остановив ее рассказ о себе самой:
– Тереса, я никогда не рассказывала историй. И никогда их не слушала. Ты забыла мою природу? Я никогда не умела придумывать того, чего не вижу.
– Это правда,– прищурилась сестра и заворочалась в кресле.– За воображением ты даже в очередь не становилась, когда его раздавали… Где ты видела эту тень?
– Сегодня, когда возвращала девочку родителям. На их острове.
– Сегодня? А почему ты ее не отвела на следующее утро, как просил Вал?
– Я с ней провела пару дней в городе,– отвела взгляд Аля.– Показала пару веселых мест, школу, побродили по паркам. Нельзя просто так взять ее из семьи, попользоваться и вернуть назад, как вещь.
– Это из-за рисунков,– догадалась Тереса.– Ты тоже хочешь связь с Внешним миром.
– Она у меня уже есть!– вспылила Аля и хвастливо добавила.– Мне достаточно заснуть, чтобы оказаться во внешнем мире! Я тебе говорю о другом – Тень настоящая!
– Здесь все тени отбрасывает Вал. Без него во Внутреннем мире ничего не может существовать,– Тереса внимательно смотрела на сестру, которая уже встала на ноги и начинала заметно нервничать.– Если ты что-то видела, значит, он это создал. Ты видишь внешний мир всякий раз, когда засыпаешь?
– Какая разница?– сверкнула глазами Аля.– Если мои слова кажутся тебе глупыми, могу их оставить при себе!
Она вздрогнула и отпрянула к стене, когда на них легла тень, а в следующее мгновение Крылатый ступил на балкон, сложив крылья за спиной.
– Тьфу на тебя! Напугал,– запричитала Тереса, приложив руку к груди.– Нельзя так врываться. С чего вообще разлетался?
– Я почувствовал твой испуг,– не обращая внимания на ее ворчание, Вал сделал шаг к Але.– Добрался сразу как смог. Что стряслось?
– Я видела странную Тень,– она отвернулась, поникнув плечами.– Это было реально…
Девушка рассказала ему о ночной погоне, но ее голос не был твердым, а слова с трудом складывались друг с другом. Она уже и сама сомневалась, что видела Тень. И тем более это больше не казалось таким важным и значимым. Наоборот, теперь она понимала, что своим беспокойством по пустякам выглядит в глазах брата и сестры взбалмошной истеричкой.
– Не знаю, что это было,– осторожно начал Вал.– Но во Внутреннем мире все подчинено моей воле. Здесь ничего не может существовать без моего ведома. Я думаю…
– Ты думаешь, что мне привиделось,– вскрикнула Аля, стараясь не смотреть на сестру. Она была уверена, что та сидит с выражением на лице «а я тебе говорила…».
Девушка совершенно расстроилась таким поворотом событий. Она мчалась, сломя голову, чтобы сообщить важную новость, переполошила всех, а в итоге на нее смотрели с нескрываемой жалостью, как на умалишенную.
– Ладно, выбросьте из головы,– буркнула она и торопливо вышла с балкона на винтовую лестницу башни.
Аля чувствовала себя ужасно и с трудом сдерживала слезы, которые подкатывали к глазам, сковывали дыхание. Она чувствовала усталость и мечтала скорее добраться до постели и забыться сном, чтобы окунуться в видения Внешнего мира.
– Что с ней происходит?– Вал повернулся к Тересе, демонстративно не замечая пустые бутылки.
– Она скучает. Говорит, что видит во сне Внешний мир. Не отходила несколько дней от этой девочки, забрала к себе в комнату все ее рисунки.
– Думаешь, у нее может быть связь с Внешним миром?
Тереса пожала плечами и посмотрела на Вала с укором:
– Мы все об этом мечтаем. Каждый по-своему,– она пнула ногой пустую бутылку, и та звонко покатилась по каменной плитке.– Только одних мечтаний для этого мало.
– Она не умеет выдумывать,– покачал головой Крылатый.
Тереса тихо засмеялась, беззвучно сотрясая свое тучное тело:
– Давно видел Николая? Его безумие длится уже тысячу лет без шанса на просветление. Пуская слюну и неподвижно взирая в одну точку, он вряд ли осознает свое состояние. Его рассудок не выдержал боли и отступил. А сколько наш разум может терпеть муки заточения в этой пустоте? Думаешь, мы заметим момент, когда безумие нас одолеет?
Вал молча встал на парапет балкона и расправил крылья.
– Когда покажешь свой новый мир?– крикнула она ему вслед, когда Крылатый сорвался вниз.– Так долго с ним возишься… Наверняка, чтобы просто прятаться там.
Тереса вернулась к наполненному бокалу, который отставила раньше, и вдохнула приторный букет красного вина. Она закрыла глаза, отпуская сознание в пустоту.
*****
Ночная гроза к утру выдохлась, встретив рассвет уже мелким дождем. Какое-то время посветлевшие облака еще цеплялись за небосвод, но к полудню отступили, позволив весеннему солнцу излить на мокрую землю весь свой жар. Духота стала невыносимой, подняв влагу в безветренный воздух, и превратив долину в огромную баню.
Ингварр долго прятался в тени кузни, обливаясь ручьями пота, но не выпускал инструмент из рук, пока дело спорилось. Задуманное, наконец, обрело воплощение, и произошло это как раз вовремя – завтра уже предстояло выдвигаться к Алезунду, чтобы присоединиться к остальным.
– Что это?
Митька подкрался незаметно, и кузнец вздрогнул от неожиданности, услышав его голос за спиной.
– Не тронь,– рявкнул он на паренька, когда тот ухватил со стола арбалетную стрелу с широким набалдашником на конце.
– Бомбы сделал?– Митька осторожно положил стрелу к остальным.– Такая далеко не полетит. Тяжелая. А жало зачем на конце? Это оно в капсюль бьет? Проверял уже?
– Уймись, балабол,– Ингварр наудачу махнул рукой, намереваясь дать пронырливому помощнику оплеуху, но тот легко увернулся.– Сборы закончили?
– Ага,– Митька вытащил на стол кувшин с квасом и в первую очередь наполнил кубок кузнеца, после чего приложился и сам к напитку.– Все посчитали и проверили. Обе подводы уложили да по домам разошлись. На рассвете здесь соберутся при оружии, и двинем к Алезунду.
– Остальные копья уже вышли?– Ингварр расправил натруженные плечи до хруста в суставах.
– Нет,– интерес паренька переключился на арбалет, в котором под посадку новых стрел Ингварр сделал несколько изменений.– Такой оружие порезал… Остальные ждали Ярла. Он только сегодня объявился с поморами. Утром одним отрядом все двинутся к стоянке. А ты слыхал, что он тебя ищет?
– Кто?– напрягся кузнец.
– Курфюрст, конечно,– Митька округлил глаза в поддельном удивлении.– Собирался прямо сюда заявиться с какими-то гостями из поморов. Я чего бежал-то по такой жаре! Тебя упредить, чтобы прибрался к их приходу.
– Еще чего!– вскипел Ингварр.– Чего им здесь надо?
– Думаю, варга посмотреть хотят,– понизил голос паренек.– Люди теперь много о тебе судачат. Трудно им поверить, что ты такого зверя одним взглядом приручил, а теперь держишь его в конюшне, как лошадь. С чего он у тебя такой смирный, лежит как кот, сметаны объевшись.
– А ты поди на конюшню, да дерни его за хвост, раз он такой смирный,– улыбнулся кузнец.– Он как раз не жравши с самой Ямы. Ладно, запряги подводу. Съездим к ручью: хочу проверить новые стрелы.
– Будешь бомбами стрелять?– глаза Митьки загорелись, но он сразу поник.– Так варг же на конюшне. И Ярл скоро здесь объявится…
– Не бойся – не тронет. Его тоже с собой возьмем. Все равно за мной увяжется,– Ингварр сбросил грубый фартук и расправил смятую рубаху.– А Ярла я в гости не звал.
Он сам вывел коня во двор, и пока Митька запрягал того в подводу, уложил на нее арбалет со стрелами и пару тяжелых щитов. Варг нехотя вышел на слепящее солнце и потянулся, выставив передние лапы вперед и прогнувшись мордой до самой земли. Зверь был огромным и стоял с конем в один рост, что первое время резало глаз. Но спустя пару дней, это стало привычным: даже соседские собаки перестали выть ночами, и лошади больше не бросались в сторону, учуяв его.
То, что варга приняли так легко и быстро, было для кузнеца не меньшей загадкой, чем его укрощение.
– Снова глаза цвет поменяли,– шепнул Митька, оглядываясь на зверя.– Опять голубые.
– Это хорошо,– кивнул Ингварр, трогая подводу с места.– Я приметил, что с голубыми глазами он… она покладистая и соображает лучше.
Кузница находилась на окраине города, в двух шагах от городских ворот, а поэтому зевак, провожавших их за стены Бьернскугена, было немного и отстали они сразу. Ручей находился за лесистым холмом, разрезав широкий луг с пахучими травами надвое. По осени и весной его обычно затапливало, превращая в непроходимую грязь. Но в сухую погоду он был идеальным местом для ратных игр и прочих забав. Ингварр никогда не оглядывался на погоду, и выходил к ручью всякий раз, когда оружие требовало проверки.
Городские ворота почти скрылись за изгибом холма, как Митька вдруг замер, прищурившись, и приложил ладонь ко лбу, защищая глаза от солнца:
– Конные с повозкой за нами увязались,– тихо произнес он и резко повернулся к Ингварру.– Ярл с Хаконом! Говорил, что он тебя ищет!
– Пусть найдет,– мрачно буркнул кузнец.
Они едва успели встать у излюбленного места, где краем луга начинался лес, когда к ручью неторопливо выехала высокая повозка в сопровождении четырех конных. Ингварр демонстративно не оглядывался на них, продолжая выставлять к стволам деревьев щиты. Он придавил их у кореньев камнями и повернул как мишени к своей повозке.
– Доброго дня,– выкрикнул Ярл, подъехав ближе.– Где еще можно найти воина, собравшегося в поход? Там, где он будет справлять свое оружие.
Кузнец облокотился на подводу и посмотрел, прищурившись против солнца, на гостей. Кроме сына курфюрста перед ним спешились двое поморов, один из которых был одет щеголевато, как и Ярл, подчеркивая знатное сословие, а второй выглядел угрюмым моряком.
– Представлю тебе друзей,– продолжил Ярл, сделав несколько шагов навстречу, и с опаской посмотрел на разлегшегося в тени деревьев варга.– Это Греджерс, зять Рэгнволдра и старший лоцман Ондевинда, а с ним Снор, который больше десяти лет ходит капитаном. Теперь он идет старшиной копья на Восток.
– Я друзей и врагов на поле битвы нахожу,– буркнул кузнец.
– Тоже верно!– улыбнулся Греджерс, подойдя вплотную.– Вижу, о ручном варге и твоем характере люди не врут.
– А что характер?– огрызнулся Ингварр.– Я воин, а не сахар, чтобы всем нравиться.
– Характер Фолкора,– ухмылялся Греджерс.– Тот тоже любил делить всех на друзей и врагов, а знакомиться предпочитал с драки.
Кузнец промолчал, но желваки на его скулах заиграли, выдавая реакцию на слова.
– Мы не языками почесать приехали,– вмешался Ярл, которому начало разговора явно не понравилось.– Есть к тебе разговор серьезный.
– А что ты сюда забрался?– неожиданно встрял в разговор Хакон, высунувшись вперед отца, и заглянул в подводу.– Новые стрелы пришел проверить? Для них порох у кочевников брал?
Он потянулся к одной из них, но Митька ловко его опередил, прибрав следом и арбалет. Хакон метнул в него взгляд, не обещавший ничего хорошего в будущем, но отступил.
– Стрелы с порохом?– Греджерс оглянулся на Ярла.– Я бы посмотрел.
Кузнец не мог разобрать в его словах интонаций – потешался он над ним, или был приветливым добряком.
– Здесь не цирк,– покачал головой Ингварр.– Кочевники, вон, представления и зрелища устраивают. Вам туда.
– Не дури,– повысил голос курфюрст, лицо которого уже налилось кровью до бурой кожи.– Покажи, коль гость просит. Тебе тоже дадут диковину увидеть. Для того и пришли.
Кузнец хорошо знал Ярла: знал, когда можно огрызнуться, а когда лучше уши прижать. Он взял из рук Митька арбалет и установил в ложе стрелу. Он не сомневался в успехе, потому что накануне опробовал затею и остался доволен. Но после того кое-что изменил для большего эффекта, и теперь в голову пришло сомнение. Случись осечка сейчас, и все поморы будут поминать его имя со смехом.
Ингварр посмотрел на щиты у деревьев и открыл было рот, чтобы отогнать варга, который лежал в тени рядом с мишенью, но зверь, встретившись с ним взглядом, сам неожиданно встал и отошел на безопасное расстояние, словно понимал, что должно произойти. Ярл, заметив это, изумленно повел бровью.
Кузнец придержал выстрел, выжидая, пока ветер не затаит дыхание, хотя с пятидесяти шагов он бы попал в щит и в ливень, и при шквалистом ветре.
Оглушительный грохот прокатился вдоль ручья, и молочно-белое облако вспыхнуло у деревьев. Как брошенная вверх монета, расколотый щит взмыл к верхушкам деревьев, вращаясь со свистом и разбрасывая щепки. Когда он глухо ударился о землю, Ингварр гордо посмотрел на гостей.
Если в глазах Ярла он читал восторг, то Хакон и помор Снор были напуганы. И только Греджерс продолжал снисходительно улыбаться.
– Сходи проверь жало,– Ингварр махнул Митьке.– Ищи глубоко в стволе дерева.
– Еще во времена моего деда поморы отказались от стрел с порохом,– Греджерс не скрывал иронии в голосе. Он махнул рукой Снору, и тот подал ему сверток, из которого старший лоцман извлек настоящее оружие древних, заставив кузнеца затаить дыхание.– Вот какое оружие дает власть над миром.
Он вытянул руку с пистолетом в сторону второго щита и сделал три отрывистых выстрела. Они были неожиданно тихими – только мишень вздрагивала в ответ. Греджерс с открытым пренебрежением посмотрел на Ингварра:
– У ствола два режима,– назидательно прокомментировал он.– Этот тихий, чтобы ранить. Скорость пули невысокая. Она останется в теле, и ее придется вырезать. А вот так она пройдет навылет и вырвет кусок мяса, или раскрошит кость.
Старший лоцман провернул створ пистолета и чем-то щелкнул, а в следующее мгновение вытянул руку и выстрелил. На этот раз звук был сильным и густым. Щит подпрыгнул и раскололся надвое.
– Твоими стрелами хорошо девок пугать на ярмарке,– снисходительно произнес Греджерс.– А это оружие поставит на место любого выскочку, который мнит себя великим воином.
Ингварр насупился, с трудом сдерживая негодование, и только сжал кулаки до хруста суставов. Краем глаза он заметил, как вскинул подбородок Ярл, шумно выдохнув, и с подозрением посмотрел в спину заносчивому помору.
Греджерс видел, как его слова зацепили кузнеца, но от того улыбка на его лице стала шире, а глаза разгорелись. То ли ему захотелось большего торжества силы, или оружие древних придало веры в неуязвимость, но он вскинул руку, направив пистолет в лицо Ингварру:
– Или ты думаешь иначе, несостоявшийся преемник Фолкора?
Кузнец услышал шумный вздох Ярла, который набрал воздух для бранных слов, и короткий рык варга, сорвавшегося с места, но пропустил это мимо ушей. Он не обращал внимания ни на что, кроме пистолета, ствол которого находился в нескольких сантиметрах от его носа.
То, что произошло следом, уместилось в одно мгновение. Ингварр ловко выхватил боевую секиру с подводы и одним движением, без замаха, ударил ей по руке, направившей на него оружие. Греджерс не успел издать ни единого звука и даже удивиться, проводив взглядом отрубленную кисть с пистолетом. Но прежде, чем она упала наземь, кузнец, подавшись спиной назад, чтобы погасить инерцию удара, направил секиру вверх, раскроив заостренным обухом череп обидчику.
С глухим звуком голова Греджерса смялась, как гнилая тыква, выплеснув фонтан крови, и высоко подбросила щегольскую шляпу в ярком оперении. Кожа на лице вытянулась и съехала на сторону следом за сломанными костями, спрятав под уродливой маской правый глаз. Но улыбка так и не сошла с лица, раскрыв зубы до самых десен.
Греджерс упал на бок, как поваленное дерево, а над его телом, вытянувшись в огромную тень, пролетела голубоглазая волчица. Ее прыжок завершился тяжелым ударом о землю, в результате которого она подняла в воздух комья грязи, но мгновенно развернулась и подогнула лапы, готовая к новому прыжку.
Изумление и неподвижность свидетелей это сцены длились недолго.
– Не-е-ет,– взревел Ярл, выдвинув нижнюю челюсть вперед так, что рисковал вывихнуть ее.
Хакон скользнул за спину Снору, и в тот момент, когда тот поднял правую руку, чтобы дотянуться до топора за плечами, ударил коротким мечом под пластины кожаной брони, направив лезвие вверх. Меч вошел в тело со скрипучим звуком до самой рукояти, мгновенно сковав помора, который сперва замер, отразив на лице боль, а потом шумно выдохнул, закашлявшись кровью.
Хакон резко выдернул меч, провернув его на выходе, и открыл широкую рану для стока крови. Та хлынула потоком, вспениваясь у краев. Кровь не стекала по одежде, а лилась липкими струями на сочную траву. Снор быстро обмяк и опустил плечи. Его глаза потускнели, обреченно всматриваясь в лик смерти.
Ингварр удивился ловкости Хакона, который был либо умелым убийцей, либо везучим. Его удар был безупречным, и не только проколол легкие, но и достал сердце помора. Снор подогнул колени и упал лицом вниз замертво, найдя бесславную смерть у ручья, вдали от морской стихии, чьих демонов он учился укрощать многие годы.
Курфюрст, чьи богатые одежды были забрызганы кровью обоих поморов, свирепо переводил взгляд с кузнеца на сына и сопел, раздувая ноздри. Оба виновато опустили оружие и головы, с опаской поглядывая на Ярла, который, казалось, сам был готов схватиться топор. Даже варг затаил дыхание, прижав уши.
– Идиоты,– застонал курфюрст, подняв лицо к небу.– Греджерс был трусливой змеей, которая только умеет дразнить языком.
– Эта змея не дразнила,– попытался оправдаться кузнец, но замолк под взглядом Ярла.
– Кровь отца взыграла!?– закричал курфюрст на него.– Чем думал? С чего он так наглел, по-твоему? Он был хозяином положения! Он нужен был нам, а не мы ему!!! А ты, Хакон, куда полез? Столько труда насмарку!
Ярл уже готов был рассказать о сорванных замыслах, но его остановил взгляд Ингварра, который, остолбенев, смотрел куда-то поверх его головы. Варг тоже привстал на огромных лапах, свернув голову в том же направлении. Курфюрст готов был ударить себя по лбу от досады – он резко развернулся, хотя уже догадывался о том, что увидит: забыл о вознице повозки поморов.
Здоровяк стоял, обхватив рукой хрупкую рыжую девчушку, и держал широкий нож у ее горла. А рядом с ним стоял подобно серебряному скелету железный человек.
Ингварр впервые видел настоящий механизм древних, робота, подобного человеку, и не мог поверить глазам. Его нисколько не беспокоил детина, угрожавший расправой рыжеволосой девушке, но разум будоражило каждое движение механического создания. Сказки о железных людях и черных рыцарях ожили на его глазах.
– Остынь,– услышал он властный окрик Ярла помору.– Убери нож!
Помор коротко мотнул головой и крепче сжал рыжую так, что она закашлялась. Кузнец не мог поверить в то, что видел, и, как завороженный, сделал несколько шагов к роботу. И тогда его остановило то, что удивило еще больше.
Самка варга, сверкая голубыми глазами и не замечая ничего вокруг, тоже приближалась к железному человеку. Ее движения не были похожи на повадки зверя – он готов был поклясться, что она шла к роботу преисполненная удивления. Но удивленная не созданием, а нежданной встречей со старым знакомым.
– Еще шаг, и я брошу Вам ее голову,– взревел помор.
Самка варга застыла, словно поняла смысл его слов, и повернула голову к Ингварру. Мурашки пробежали по телу кузнеца, когда он заглянул в ее глаза: эта тварь была кем угодно, но не диким зверем из лесной чащи. Это был взгляд, разумный, говорящий, вопрошающий.
– Неоднозначная ситуация,– неожиданно произнес робот вкрадчивым голосом.
Звуки, порожденные механизмом, наполненные человеческими интонациями, были настолько неожиданными и даже невозможными, что это вызвало смятение в каждом присутствующем. Помор округлил глаза и повернул голову к роботу, и этого секундного замешательства хватило.
Железный человек с невообразимой скоростью вскинул руки и схватил помора за голову, а потом единственным резким движением свернул ему шею с характерным хрустом. А через мгновение он уже откинул нож здоровяка в сторону и заботливо перехватил рыжеволосую девушку, дав ей надежную опору.
– Представляю, как это может показаться со стороны,– также невозмутимо произнес робот.– Но опасность больше никому не угрожает, и можно продолжить разговор спокойно.
Он сел прямо на землю, увлекая за собой девушку, и занял обезоруживающе непринужденную позу:
– Поговорим?
Рыжая вздрогнула и поклонилась земле – ее вырвало.
– Это Оливия,– вздохнул Ярл, махнув рукой в сторону девушки.– И железный человек Каэм. А это был капитан Снор. Неделю назад он их подобрал в открытом океане. С ними был третий, парнишка, но он не пережил плавания. А это Греджерс, старший лоцман. Он предложил девушку с Востока и железного человека взять в поход в обмен на возвращение поморам Вересковой долины. Эта парочка говорит на всех языках. Это при них было оружие древних.
– Что здесь происходит?– пришел в себя Ингварр.– Я ничего не понимаю.
– Это понятно. Здесь рушатся наши планы, которые я вынашивал годами!
Курфюрст повысил голос и раскраснелся.
– Хочу уточнить,– поднял руку Каэм.– Мы скорее с Запада, но никак не с Востока.
Кузнец вздрогнул, услышав голос робота, и тоже сел на землю напротив загадочной парочки, всматриваясь в рыжую девушку. Она была очень миловидная, с тонкими чертами лица, бледной кожей и очень хрупкой фигуркой – совершенно непохожая на статных девиц Бьернскугена. А ее глаза были просто замечательными. Большие, открытые, с зеленоватым оттенком, и неожиданно сильным и дерзким взглядом. В ней притягательно сочетались сила и изящество, не знакомые женщинам, которых он знал.
– Рассказывай,– не отводя от девушки взгляд, кузнец слегка повернул голову к Ярлу.
– Чего уж теперь,– вздохнул тот и уселся рядом с ним.– Когда появились кочевники со своими чудесами с Востока, это стало шансом воплотить мою давнюю мечту. Я быстро уговорил Ойвинда отправить старших сыновей в поход, чтобы Эспен увел самых преданных воинов из Свартстайна.
– Опять мятежный дух?– ухмыльнулся Ингварр.– С чего взял, что теперь люди пойдут за тобой против Ойвинда?
– Прошлой зимой была у меня хворь, которая завела меня к одной знахарке,– лукаво улыбнулся Ярл.– Бабка выжила из ума и трепала языком всякую дрянь. Но рассказала мне, как выхаживала когда-то одного молодого воина, которому мечом распороли весь пах. Она его на ноги поставила, но детей тому уже было не видать. Знаешь, о ком она говорила?
– Ойвинд?– кузнец с удивлением повернулся к курфюрсту.
– Эспен не может быть его сыном, как и прочие, кого принесла его благоверная. Как думаешь, долго устоит власть великого курфюрста, который на престол Девяти княжеств собирается посадить нагуленыша? Ойвинд объединил города и научил нас жить единым народом. Это то, что не понимал Фолкор. Пришло время сделать из Девяти княжеств Девятнадцать.
– Собираешься царствовать над поморами?– Ингварр был искренне удивлен замыслам Ярла.– А если старуха разум потеряла или соврала?
– Какая разница?– пожал плечами Ярл.– Когда слух пойдет, никого уже правда волновать не будет. А поморам нужен путь на Восток. Они по нему еще со времен моего прадеда тоскуют. Если бы они его нашли по морю, нас бы давно размели. Потому мой отец торопился города объединить, чтобы можно было их от Заброшенных земель оградить. Тогда Ойвинд прошел вперед, но быстро размяк в мире и довольстве. Я сговорился с Рэгнволдром. Он уже стар, а золотой век поморов прошел – теперь мавры царствуют в морях.
– И поморы согласились сделать тебя своим великим курфюрстом?– недоверчиво переспросил Ингварр, перед которым раскрылись истинные мотивы Ярла.
– Конечно, нет,– засмеялся в голос тот.– Так большие дела не делаются. Я обещал ему открыть дорогу на Восток и расширить мирный договор. А вот Греджерс, далекий от наследства Ондевинда, был тем, кто вернул бы поморам Вересковую долину и с моей помощью сменил самого влиятельного, но старого курфюрста Рэгнволдра. Вот тогда ты бы вернул Бьернскуген, а я объединил бы Девятнадцать княжеств.
– Ты был бы хорошим правителем,– неожиданно для себя произнес Ингварр.– Значит, поход на Восток нужен был только для того, чтобы увести воинов перед мятежом. Поэтому я не видел оружия древних у кочевников.
Ярл весело толкнул кузнеца плечом:
– Ты его не видел, потому что Анникин умеет держать слово, даже когда загрызли ее хозяина,– в его глазах плясали чертики.– На Востоке много больше, чем оружие. Они научились его делать сами. Они уже делают собственные машины и строят воздушные корабли, чтобы летать по небу.
Ингварр поднял брови и с восхищением посмотрел на железного человека.
– Еще раз обращаю внимание, что мы не с Востока,– робот поднял руку, привлекая к себе внимание.– Но мне кажется, что для ваших планов складываются крайне благоприятные условия.
Каэм и девушка внимательно вслушивались в разговор двух здоровяков, пользуясь тем, что их все это время воспринимали, как чудную декорацию. Слова робота заставили Ярла нахмуриться, и он высоко поднял подбородок, оттопырив заплетенную украшениями бороду:
– Ты о чем, железный учитель?
– Я подумал, что свидетелей произошедшего очень мало,– робот мельком повел головой в сторону Хакона и Митьки, которые топтались поодаль и едва могли слышать разговор.– Горожане видели подводу, в которой двое в сопровождении волка направились к ручью. А потом по той же дороге, которая ведет в Свартстайн, если я не ошибаюсь, выехала повозка с возницей и четырьмя конными…
Робот замолчал, а Ярл подался вперед, сощурившись:
– Продолжай!
– Телега вернется в город. И все поймут, что повозка с конными ушла дальше, на Свартстайн,– робот говорил тихо, но очень внятно, словно хотел подтолкнуть всех к какой-то мысли.– А история гибели трех поморов может оказаться совсем иной…
Ингварр не понял, к чему железный человек завел этот разговор, но курфюрст понял. Он замер всего на секунду, округлив глаза, и вскочил на ноги с блеском в глазах.
– А ну живо тащите мертвецов в повозку!– закричал он на Митьку и Хакона, брызгая слюной.
Те сорвались с места, не дожидаясь ни объяснений, ни повторной просьбы. Кузнец тоже вскочил, растерявшись.
– Я поеду к Рэгнволдру,– возбужденно заговорил он, взяв кузнеца за плечи, и посмотрел на диск солнца.– Завтра к вечеру буду у него. Скажу, что принял их подарки и по условиям договорился с его зятем о новом союзе и возврате Вересковой долины поморам. И Греджерс поехал к Ойвинду подписывать договор. Завтра утром все копья выступят к Алезунду, а послезавтра уйдут в заброшенные земли.
Хакон оставил возню с мертвецами на Митьку и подошел, насупившись, к отцу.
– А ты,– повернулся к нему курфюрст.– Доставишь повозку с мертвецами в окрестности Свартстайна, поближе гостевым шатрам пригорода. Там знаешь, кого в подмогу звать. Накажи тела спрятать так, чтобы аккурат послезавтра их нашли, не раньше. А я буду ждать в Ондевинде новостей о том, чем закончилось подписание нового договора Греджерса с Ойвиндом. В Свартстайн вернусь уже с разгневанным Рэгнволдром суд над бездетным убийцей чинить.
Он оглянулся на робота с рыжеволосой девушкой, на секунду задумавшись.
– Их я в подводе укрою,– неожиданно встрял Митька.– Девчушка мелкая, и видно не будет. А железки всякие мы постоянно возим. Если кто и приметит, ничего и не подумает.
– Верно,– кивнул Ярл.– А в Алезунде уже никому и дела не будет. А кому подарки поморов как не Ингварру поручить… Им не в городе место, а в поисках дороги на Восток. Так меньше хлопот будет. Поторопитесь!
Курфюрст уверенно вскочил на коня и обернулся к кузнецу, единственному, который не включился в общую суету:
– Помни о нашем уговоре. Хакон должен вернуться, чтобы стать наследником Великого курфюрста Девятнадцати княжеств: и ты вернешь себе вотчину Фолкора, а ему доброе имя.
Он кивнул Каэму, не то прощаясь, не то благодаря за добрый совет, и пришпорил коня. Никто не обращал внимания на разлегшуюся в стороне самку варга, которая с чуждым природе зверя вниманием слушала их разговоры и не сводила глаз с робота.
Следующая глава http://www.proza.ru/2019/01/13/971