СОЦИАЛИЗМ КАК СИСТЕМА или ОПЫТ ПРЕОДОЛЕНИЯ "СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ ПАРАДОКСОВ"
3. ИДЕОЛОГИЯ И НАУКА
3.6 СТАЛИНСКИЙ "СОЦИАЛИЗМ"
В завершение данной главы оценим, с точки зрения обсуждавшегося в предыдущем разделе "техзадания" для социалистического проекта, качество производственной подсистемы СССР в период наиболее быстрого роста советской экономики. Как известно, на протяжении почти всего этого периода страной управлял Сталин. Но уже вскоре после его смерти и осуществленных новым руководством страны перемен в организации управления экономикой положение стало ухудшаться. И это ухудшение экономического положения длилось практически непрерывно вплоть до краха СССР в 1991 году. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Сталина до сих пор многие считают чуть ли не экономическим гением, которому одному СССР обязан всеми своими достижениями. На самом деле, однако, ничего гениального в области экономической теории Сталин не создал, а успехи СССР в годы его правления были достигнуты скорее вопреки, нежели благодаря его "теоретическим наработкам". Эти успехи объясняются в основном двумя простыми причинами: 1) способностью централизованной государственной экономики концентрировать максимум ресурсов общества на решении приоритетных в данный момент задач и 2) самоочевидностью и относительной простотой самих задач, требовавших тогда первоочередного решения.
Фактически все те 30 лет, когда страной правил Сталин, она жила по законам военного времени: либо воевала, либо залечивала раны, нанесенные предыдущей войной, и одновременно интенсивно готовилась к следующей. Понятно, что при работе в таком экстремальном режиме все запросы общества, не имевшие прямого отношения к укреплению обороноспособности страны, спокойно отодвигались в сторону, и это существенно упрощало руководство экономикой. Заметим, что подобная же "редуцированная" экономическая система, которую не кто иной, как Ленин назвал в свое время военной каторгой для рабочих, использовалась и в капиталистических странах во время обеих мировых войн. Ее отличительная особенность заключается в том, что рекордно высокие темпы роста экономической и военной мощи государства обеспечиваются в ее рамках за счет НИЗКИХ (в "лучшем" случае) темпов роста народного благосостояния. Но для страны, призванной собственным примером убедить весь мир (и своих граждан, кстати, тоже) в реальности экономических преимуществ социализма, бессрочное продление такого "осадного положения" в экономике было совершенно неприемлемо. Поэтому в дальнейшем, со Сталиным или без него, от сталинской, "военной" модели экономического развития всё равно пришлось бы отказаться. Но ЧЕМ ее заменить, ни Сталин, ни его преемники толком не представляли. Причем даже Сталину (о прочих и говорить нечего) для выработки конкурентоспособной модели социалистической экономики мирного времени явно не хватило подлинно научной образованности. По крайней мере, такое впечатление производит его главный "труд" в экономической области – изданная в конце 1952 года тонкая брошюра под … названием «Экономические проблемы социализма в СССР».
Особого внимания заслуживает в этом "труде" раздел «Вопрос о законе стоимости при социализме». К слову заметим, что само понятие «стоимость», вытекающее из марксистской ТЕОРИИ ТРУДОВОЙ СТОИМОСТИ, имеет один существенный изъян: в нем никак не учитывается зависимость «меновой стоимости» товара от его «потребительской стоимости». В этом смысле теория стоимости Маркса явно уступает (как ни "кощунственно" это звучит) более поздней «буржуазной» ТЕОРИИ ПРЕДЕЛЬНОЙ ПОЛЕЗНОСТИ. Впрочем, из ОБЕИХ этих теорий вытекает, что стоимость – чисто РЫНОЧНАЯ категория. Поэтому совершенно БЕССМЫСЛЕННО приписывать какую-либо стоимость тому продукту труда, который в принципе не предназначен для продажи на свободном рынке. Например, даже на капиталистическом предприятии поступающие на его сборочный конвейер узлы и детали конечного изделия (например, автомобиля) сами по себе не имеют стоимости (хотя и обладают СЕБЕстоимостью), если они произведены на этом же предприятии. А поскольку социалистическая производственная подсистема является, как было указано в предыдущем разделе, единым "предприятием", ВСЕ производимые на нем средства производства СТОИМОСТИ НЕ ИМЕЮТ. Но у Сталина было на сей счет иное мнение:
«Иногда спрашивают: существует ли и действует ли у нас, при нашем социалистическом строе, закон стоимости?
Да, существует и действует. Там, где есть товары и товарное производство, не может не быть и закон стоимости.
Сфера действия закона стоимости распространяется у нас прежде всего на товарное обращение, на обмен товаров через куплю-продажу, на обмен главным образом товаров личного потребления. Здесь, в этой области, закон стоимости сохраняет за собой, конечно, в известных пределах роль регулятора.
Но действия закона стоимости не ограничиваются сферой товарного обращения. Они распространяются также на производство. Правда, закон стоимости не имеет регулирующего значения в нашем социалистическом производстве, но он все же воздействует на производство, и этого нельзя не учитывать при руководстве производством. Дело в том, что потребительские продукты, необходимые для покрытия затрат рабочей силы в процессе производства, производятся у нас и реализуются как товары, подлежащие действию закона стоимости. Здесь именно и открывается воздействие закона стоимости на производство. В связи с этим на наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопросы, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т. п. Поэтому наши предприятия не могут обойтись и не должны обходиться без учета закона стоимости».
Из этого рассуждения сразу видно, что Сталин так и не внял призыву Ленина учиться социализму у организаторов капиталистических трестов; иначе он и сам увидел бы, что его аргументацию начисто опровергает повседневная капиталистическая практика. Действительно, при капитализме рабочие и служащие тоже, разумеется, употребляют потребительские продукты «как товары, подлежащие действию закона стоимости». Но, "как ни странно", это не делает «актуальной» организацию товарных отношений ВНУТРИ капиталистических производственных объединений, структурные подразделения которых лишены ВСЯКОЙ «экономической самостоятельности». Кстати, этот факт некогда произвел сильное впечатление на известного советского экономиста Дмитрия Валового, занимавшего вплоть до краха СССР пост заместителя главного редактора газеты «Правда». Еще до «перестройки» ему случилось посетить один из заводов фирмы «Сименс», где он, судя по всему, ожидал увидеть некий капиталистический вариант советского «хозрасчета». А увидел нечто совершенно иное, о чем и поведал сначала в «Правде», а позже, в разгар «перестройки», – еще и в книге «Экономика: взгляды разных лет»:
«Когда я приехал на завод «Сименс», то спросил: сколько до вас доводится показателей сверху? «Боже мой, каких показателей?» – удивились мои собеседники и продемонстрировали в ответ шесть томов: натуральные показатели для данного завода. У них очень большая номенклатура. В стоимости каждой детали есть и фонд зарплаты, и расход материалов. Все заранее расписано, и машина начисляет зарплату прямо тому, кому это положено.
Спрашиваю у директора: а сможете ли вы продать ваши детали другой фирме дороже, иметь больше прибыли? «Наш завод создан только для того, чтобы мы для этих машин делали детали: никакой сверхприбыли, никакой самостоятельности у нас нет. Завод целиком обеспечивает выпуск этих деталей, а прибыль – это дело фирмы»».
Именно так (или, точнее, ПОЧТИ так), без всякого «хозрасчета», ДОЛЖНЫ БЫЛИ БЫ работать и советские производственные предприятия. Уточним в этой связи, что Д. Валовой, говоря о «СТОИМОСТИ каждой детали», имел в виду, конечно, не стоимость в политэкономическом смысле этого термина, а СЕБЕСТОИМОСТЬ. То есть, только трудовые и материальные ЗАТРАТЫ на производство «каждой детали», БЕЗ ПРИБЫЛИ, которую заводы в составе капиталистических объединений не "производят", так как сами НЕ ПРОДАЮТ "свои" изделия. Слово "свои" взято в кавычки, потому что завод, принадлежащий капиталистической фирме типа «Сименс», НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ИХ СОБСТВЕННИКОМ, ибо и он сам, и всё, что на нем производится, является собственностью фирмы. А точные данные о себестоимости продукции принадлежащих ей заводов – это практически ВСЁ, что необходимо фирме (кроме сведений о конъюнктуре рынка) для проведения рациональной технической и коммерческой политики. Аналогично, и все советские государственные предприятия вместе со всем тем, что на них производилось, были, по Конституции, собственностью ОДНОЙ "фирмы" – СССР. И точно так же для рациональной организации работы ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ подсистемы этой "фирмы" самую ценную информацию представляли данные не о ЦЕНАХ (которых в ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ подсистеме советской экономики вообще НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ), а о СЕБЕСТОИМОСТИ продукции ее предприятий.
Единственное, чем "фирма" СССР существенно отличалась от той же фирмы «Сименс», – это ее АБСОЛЮТНАЯ МОНОПОЛИЯ на внутреннем рынке, обеспеченная, в том числе, и государственной монополией внешней торговли. Не будучи подобным монополистом, «Сименс», как и любая другая капиталистическая фирма, должна закупать «на стороне» определенные товары производственного назначения, нужные ей для собственного производства. За эти товары она платит "настоящую", РЫНОЧНУЮ цену, которая полностью входит в себестоимость ее собственных изделий. Себестоимость же ВСЕЙ продукции "фирмы" СССР не имела НИКАКИХ рыночных составляющих, и потому сводилась к чистой ЗАРПЛАТОЕМКОСТИ произведенных изделий. Поэтому для получения точной информации о себестоимости АБСОЛЮТНО ВСЕГО, что производилось в СССР, было бы достаточно организовать "сквозное" (через весь производственный цикл) СУММИРОВАНИЕ ЗАРПЛАТ, выплаченных за изготовление каждого конкретного изделия.
Ввести в СССР такой порядок расчета себестоимости было ТЕХНИЧЕСКИ вполне разрешимой задачей, так как всеми необходимыми для этого исходными данными располагали бухгалтерии советских предприятий. Однако в реальной жизни себестоимость рассчитывалась на основе взятых, как говорится, с потолка «плановых» цен, с определением которых, по признанию самого Сталина, царила полная «неразбериха». Но ведь иначе и быть не могло, поскольку "правильные" цены, как и стоимость, не рассчитываются, а ФОРМИРУЮТСЯ НА РЫНКЕ. Поэтому, коль скоро Сталин признал (в своем «Ответе товарищу Ноткину», также включенном в названную выше брошюру), что «средства производства при нашем строе никак нельзя подвести под категорию товаров», то он, казалось бы, ДОЛЖЕН БЫЛ также признать, что «при нашем строе» ЛИШЕНА ВСЯКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СМЫСЛА и «категория» ЦЕН на средства производства. Но, логике вопреки, Сталин, как мы видели, стоял на том, что «на наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопросы, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т. п.».
Именно это санкционированное лично Сталиным ИСКУССТВЕННОЕ внедрение в производственную практику ЧУЖДЫХ СОЦИАЛИЗМУ «категорий» хозрасчета, цен, рентабельности и себестоимости, рассчитанной по произвольным ценам, привело, в конечном счете, советскую экономику к полному краху. Но при Сталине ее "стихийную" деградацию еще как-то сдерживал сверхмощный контрольно-репрессивный аппарат, избавиться от "опеки" которого страстно мечтала едва ли не вся партноменклатура. Но как только контроль был ослаблен, производственная подсистема советской экономики, которая ДОЛЖНА БЫЛА работать как единое целое, фактически оказалась раздробленной «хозрасчетом» на экономически обособленные "получастные лавочки", каждая из которых ради "улучшения" формальных показателей СВОЕЙ работы добивалась всеми правдами и неправдами "обоснованного" ПОВЫШЕНИЯ ЦЕН НА СВОЮ (уже без кавычек!) ПРОДУКЦИЮ. Впрочем, признаки «хозрасчетного» неблагополучия вполне проявились еще при жизни Сталина, свидетельством чего может служить, в частности, следующий пример из другой книги упомянутого выше экономиста и публициста Д. Валового под красноречивым заголовком «Экономика абсурдов и парадоксов»:
«После демобилизации из рядов Советской Армии, где прослужил с 1944 по 1951 год, я работал начальником планового отдела строительно-монтажного управления и заочно учился в экономическом институте. Вечерами и по выходным дням нам твердили: чем ДЕШЕВЛЕ произведенная продукция, тем лучше! А на работе я ежедневно убеждался в обратном: чем ДОРОЖЕ, тем лучше!»
Однако этой, можно сказать, СИСТЕМНОЙ бесхозяйственности, неотступно преследовавшей советскую экономику от самого начала и до самого конца, НЕ БЫЛО БЫ И В ПОМИНЕ, если бы экономическая эффективность работы советских предприятий оценивалась по темпам снижения зарплатоемкости их продукции. И тогда, поскольку ВСЕ стремились бы (и имели бы для этого ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ) выполнить свою работу с МИНИМАЛЬНЫМИ трудовыми и материальными затратами, исход «экономического соревнования с капитализмом» был бы, вне всякого сомнения, совершенно иным.
Теперь уже не суть важно, ЧТО помешало Сталину построить управление экономикой СССР (хотя бы в рамках "военного социализма") на ПОДЛИННО социалистических началах – недостаток экономических знаний или же элементарное отсутствие политической воли. Сегодня важно другое: надо четко уяснить, что НАСТОЯЩУЮ проверку на реалистичность социалистическая идея еще НИГДЕ И НИКОГДА НЕ ПРОХОДИЛА. А значит, всё самое интересное еще впереди! Если, конечно, мировая история не "вздумает" повернуть назад, к феодализму, для чего тоже, увы, есть определенные предпосылки. Но это уже тема других глав и разделов данного сочинения