#НОВЕЛЛА12http://www.proza.ru/2017/07/11/1342
Возрастное ограничение - 21+
СЯДЬТЕ НА МЕСТА, БОЙ! ВЫКЛЮЧИТЕ СВЕТ, БОЙ! НАЧАЛАСЬ ИГРА, БОЙ!
– ... кто-то найдет новое солнце... Не зажигай и не гаси, Ни че не бойся, не проси, ни че не бойся, и успокойся, и успокойся! – доносилось приглушенно из наушников.
– Повымирали все, что ли? – подумала Аська, видя, что в комнате нет ни единой живой души. В этот момент за стенкой раздался громкий хохот. Ко'зел, не меняя своего горизонтального положения, передернул ногу: – Вот.
Инопланетный разум на секунду остановился для того, чтобы отсканировать карту Восточной Европы и проверить правильность маршрута своего движения: – Румыния, Венгрия, Словакия, Польша, Беларусь, Россия. Все верно, – удовлетворенно отметил он.
Лёва продолжал:
– Главное всю Румынию проехали на одной мине. Какая-то цыганочка у дороги только и попалась. Ну, полный голод! Выскакиваем в Венгрию, а тут табуны телок вдоль дороги стоят! Как по заказу расставлены мадьярочки дунайские! И все такие ладно сколоченные: ноги от коренных зубов, жопки тугие как баскетбольные мячики, полна пазуха сисек! Очень мясистые и аппетитные! И главное в разных там сексуальных одеждах! В общем не тёлки, а голубая мечта!
- Мы, значит, главное тормозим возле одних таких медицинских сестрёнок. Я показываю баксы, говорю на русском, по-мадьярски-то не шпрехаю: ну что, мол, систерс, сексонем по парам? Смотрю, уставились на меня, как шестисотый мерин на горбатого запора, слова сказать не могут! Ну, думаю, чухонцы тупые! Че с них взять! Начинаю вспоминать аглицкий, как-то ведь общаться надо.
– I want sex, говорю, ферштее меня? Sex, мол, we want, как это будет по вашему по-мадьярски? Ну, и показываю им, значит на пальцах. А они только ухмыляются и жопками крутят! Мой напарник уже взмок весь от напряжения. Пусть хоть в руку возьмут говорит, я на них уже смотреть не могу, у меня сейчас уши треснут! Я думаю, может, мало даю! Добавляю еще десять баксов. Секс, секс - говорю. Это сюда! Понимай, морда мадьярская?!
И, вдруг, одна, самая крупная и тельная их них, к которой я был поближе, на чистейшем русском нам и говорит:
– Вы что, мальчики, только из армии пришли? Засунь себе эту капусту в жопу. А если ты трахаться хочешь или классическую мину, то доставай хотя бы евры и этак раза в два больше, чем ты сейчас держишь!
– У нас так челюсти и упали! Вы че, девахи, наши что ли? – спрашиваем.
Они смеются: – Ага, питерские! А вы-то как здесь оказались!
– Да мы-то проездом! А че вы здесь делаете?
– Европу покоряем! – говорят. – Вот сестрам-мадьяркам помогаем подняться после грехопадения и немного отдохнуть от трудной женской доли! Так сказать, Россия снова на амбразуры! А сами ржут, мочи нет!
– Ну, постояли, посмеялись вместе, спрашиваем у них: - Много ль тут наших девчат по дороге стоит?
– Нет, – отвечают, – здесь в основном хохлушки всю дорогу контролируют. Мадьярок они вытеснили полностью, с ними даже цыганки не хотят связываться. Да, в общем-то и нас стараются тоже сбить с трассы.
– Вот только здесь мы и прорвались. В районе Веспрема еще наши тамбовские работают. Ну, тех даже хохлы обходят. «Тамбовские волки» там на нелегальном положении, всех мордой в асфальт кладут, кто им мешает.
– И еще на участке от Будапешта до Эстергома московская бригада закрепилась. Они там себе участок дороги отбили за очень крутые бабки! Их венгрюковская полиция лично крышует. На ментовозах привозят им клиентуру, на ментовозах же и увозят. Ну, полный сервис! Можно сказать, на полном государственном обеспечении!
– Всегда свежие прокладки, нулевая резина постоянно не то, что у нас, – грудастая показала старый шарик красного цвета, – другого уже год не видели. Клиент не доволен, а без него, – она ткнула пальцем в шар, – нельзя. Спидиус свирепствует, сами понимаете.
– А какой год-то был, что с гондонами уже такая проблема стала? – спросил один из больных.
Язык молниеносно начал вычислять точную дату, но Исаев тонко прочувствовав ситуацию опередил его: – Дык, две тыщи смятый, сударь, стоял как пень, бля буду я, в руках серпень, в штанах огромная еловая дубина! – пропел штандартенфюрер хорошо поставленным баритоном.
– Во блин, а че с резинками, что ль уже в то время проблема будет, – не въехал в шутку особо любознательный больной.
– Ага, они из них там борщ украинский варят, вот и остались без презервативов, схохмил в очередной раз Козел. В палате опять все заржали.
– Ладно, че пристал со своим годом. Какой год, какой год. После потопа. Доживем, узнаем какой год! Не мешай человеку рассказывать. Давай, Исаич, не обращай внимания на полумерков, чеши дальше!
Но в это время заглянула Аська и, громко икнув, вызывающе бросила:
– Козёл, иди в гостевую, к тебе какая-то Дюймовочка пришвартовалась.
– Ну, ты, мама Ася, уже совсем извращенкой становишься! – засмеялся фон Штирлиц. Он даже представить себе не мог, что Клавдию, которая внешне напоминала огромный набитый бельем шкаф, кто-то даже в шутку мог назвать Дюймовочкой.
– Все, отдыхаем, – весело шепнула Жопка Языку, уже третий час без перерыва рассказывавшему постоянным жильцам и завсегдатаям седьмой палаты любвеобильные истории, которые он, не залезая слишком глубоко, успешно сканировал из настоящего-будущего. В этом случае больные лучше ориентировались, о чем был спич, и весело реагировали даже на самую плоскую шутку.
– Ладно, пусть будет Дюймовочка, – сказал вслух Козел, подмигнув по ходу детине лежащему на соседней с ним кровати.
– Ага, – весело оскалился тот. – Смотри, Исай, вот вставит Главный пистон твоей Дюймовочке и некому будет тебе харчишки-то носить. Че тогда будешь делать?
– Тобой начну закусывать! – сделав страшную морду, прорычал штандарт.
– Ты че совсем уже поехал, – с опаской отодвигаясь от него, протянул детина.
– Я те серьезно говорю,– спрятав страшную морду, ответил фон Штирлиц. – Не с голоду же мне помирать. – И с этими словами он, выйдя из палаты, направился к комнате посетителей.
Детина выскочил из палаты, практически, сразу за ним и побежал искать Аську, чтобы та немедленно донесла Главному, что его хочет съесть Исаев.
– Че Клавдия приперлась, ведь не приемный же день? – подумал Козел, проходя по коридору. – Может случилось что?
Но в комнате посетителей он не обнаружил никакой Клавдии.
– Разыграла сучка, – зло подумал Козел про Аську и уже хотел возвращаться, как, вдруг, увидел, что из-за шкафа у стены на него, не мигая, смотрят два огромных необычайной красоты миндалевидных зеленых глаза.
– Вы не против со мной побеседовать минут двадцать? – раздался апельсиновый голосок.
Левушка опешил. Перед ним стояла молодая аспирантка, последний раз обходившая вместе с Бердяевым больных и так запавшая ему в душу. Она уже дважды успела присниться Левушке, отчего стала еще желаннее.
– Я не буду тебе мешать, – сказал Язык Козелу. – Ты и без нашей помощи получишь сейчас такой кайф, что потом всю ночь только она тебе и будет сниться.
Он устало цокнул языком и пошел отдыхать, мельком глянув на Жопку. Эта была верна себе и уже мирно посапывала.
Козел почувствовал, как его глаза сначала пробежали по Юленьке сверху вниз, затем снизу вверх и остановились на арбузных грудях, которые казалось должны вот-вот выпрыгнуть из стеснявшей их блузки. В штанах у Левушки тут же началось поспешное движение, а голову заполнил малиновый туман и звуки нежного постанывания.
– Ну, разве что минут двадцать, – почему-то брякнул он и понял, что оробел, и без Языка и Жопки ему сейчас придется совсем не сладко.
– Вы знаете, Лев Валерьянович, или можно я буду вас называть просто - Лев?
– Почему ж нет, можно, – согласился Валерьяныч.
– Так вот, Лев, – Юленька томно посмотрела на Козела и тихо с выдохом добавила, – мой Лев, – одновременно облизнув пухлые розовые губки. Грудь у нее начала выскакивать из блузки, бешено вздымаясь и опускаясь. Юленька еще ближе придвинулась к Козелу, и тот почувствовал упругость ее груди всем своим телом.
– Не совсем понятна цель вашего прихода, – промямлил он.
Юляша несколько опешила, но шаг назад решила не делать.
– Ну, как же, я ведь пишу диссертацию, и мне общение с такими как Вы, то есть именно с Вами, очень необходимо. Я бы даже сказала, что мне все это время именно этого общения и не хватало.
– Ах, диссертацию... замечательно. Ну что ж, я Вам могу сказать, главное при написании диссера – это правильно определиться с темой. Вот какая у Вас тема?
– Не имеет значения, – начиная терять над собой контроль прошептала Юленька, снова прилипая к Левушке.
Лева почувствовал, как его несколько выступивший вперед член оказался умело зажат ногами аспирантки и здорово испугался. Он сделал резкое движение назад и сразу в сторону. Этот маневр позволил ему выбраться из плена.
– Нет-нет, ну что Вы... это очень важно, тема..., – снова скороговоркой начал он.
Верхняя застегнутая пуговица с треском отлетела. Груди аспирантки сразу выпрыгнули из блузки, почти вдвое увеличившись в размерах.
– Послушайте, как бьется мое сердце, – прижав руку Левушки к своей груди опять шепотом сказала Юленька. – Я ждала этой встречи всю жизнь.
Козел начал обливаться потом.
– Подонок, сволочь, – сучил он Языка, который, ничего не подозревая, мирно себе похрапывал.
– Вот Вы все-таки зря так, – с трудом освобождая руку, робко начал Левушка, – тема очень важна. Вот когда я начинал только писать свою диссертацию я трижды менял тему. И, Вы знаете, оказался прав. Главное, чтобы присутствовала актуальность и новизна в работе. Если Вы выдержите эти два основных требования, ваш диссер пройдет на ура. И делайте упор на предзащиту. Главное – это предзащита. Защита – это уже формальность: там шары бросят все как надо, уж если Вас вывели на защиту, значит, Вы чего-то стоите.
– Да, и при рассылке рефератов и собирании отзывов обязательно учтите временной фактор. Время здесь играет против Вас. И кирпич, если Вы хотите защититься в срок, должен быть готов уже за полгода до предзащиты.
– Какой кирпич?
– Как, Вы не знаете, что такое кирпич? – широко раскрыл глаза Козел.
Юленька почувствовала, как огонь страсти у нее в груди стал угасать. Холодная отрешенность Козела делала свое дело.
– В прошлый раз, да и сегодня в начале мне показалось, что Вы очень темпераментный, сексуальный мужчина, можно сказать моя голубая мечта, – с сожалением произнесла она. – Неужели я ошиблась?
– Нет, нет, Вы не ошиблись, но Вы знаете у меня иногда бывают приливы сексуальной активности, а иногда я сам не свой, – начиная заикаться, промямлил фон Штирлиц первое что пришло ему на ум.
– Сегодня какой день? – деловито осведомилась аспирантка. – Похоже критический?
– Он самый, – вздохнул Исаев, понимая, что ему не удастся разбудить Языка, а следовательно и побороть свою робость.
– Понятно, – пуговица на блузке встала на место. – Составим график?
– Понимаете, это не совсем от меня зависит, – замялся Исаев. – Приходите завтра в это же время, все будет совсем по другому, – пропел он своим приятным баритоном.
– Точно, – недоверчиво переспросила Юля. Она прекрасно помнила, как только от одного его прошлого прикосновения вошла в такой экстаз, что не могла спать всю ночь. Но сегодня она видела перед собой абсолютную противоположность. Просто айсберг какой-то.
– Ну, ладно, до следующего раза, пупсик. Я не прощаюсь, но говорю до свидания, – промурлыкала она. – День рождения когда, кстати?
- Двадцать девятого февраля, - почему-то, вдруг, сразу севшим голосом просипел Лев Валерьянович.
- Ух ты, почти попал! У меня - первого марта, - сразу как-то потеплев, промурлыкала Юленька. - Тогда до следующего раза. Береги себя, ИГРА НАЧАЛАСЬ! Аспирантка тихонько потрепала его по щеке и, клацнув зубами, заколыхала своими бедрышками к выходу.
– Ну, проснитесь только у меня! Я вам устрою Варфоломеевскую ночь и Юрьев день, одновременно! – зло подумал Козел и направился в свою палату...
#НОВЕЛЛА14http://www.proza.ru/2017/07/31/1661