Колпак одиночества полностью накрыл Ирику, которая сразу почувствовала, что оказалась внутри перевернутой стеклянной банки. Если еще на днях оставалась небольшая щелочка надежды между прозрачным куполом и землей, то сегодня исчезла и она. Вчера Ирике казалось, что вот- вот, и чудо произойдет - сорок пять баба ягодка опять, но наступило утро, и ничего не изменилось: в дверь не звонили, телефон молчал, ненавистный телевизор, мелькая картинками, работал без звука. Она встала с кровати и пошла на кухню. По пути взглянула в зеркало, презрительно прищурилась, разглядывая себя, и, обращаясь к отражению, сказала:
- Никакая не ягодка, а просто баба. Одинокая, никому не нужная, стареющая баба.
На небольшой кухне было как всегда чисто. Белые шторы на деревянной гардине висели, как занавес в театре, плотно прикрывая окно крупными фалдами. Ирика достала из холодильника литровую бутылку вермута "Бьянко", бутылку водки и поставила их на стол. Взяла с полки высокий пивной бокал, на треть наполнила его водкой и разбавила вермутом, налив его по самою кромку.
"Часто стала выпивать, это может плохо кончиться", - подумала она и сделала два больших глотка приготовленного коктейля. Закурила и уставилась на бутылку вермута. Сладкая желтая капля тягуче стекала по горлышку, но, зацепившись за этикетку, замерла. Ирика подхватила её пальцем и слизнула.
- Интересно, что может плохо кончиться? - спросила она, - разве может плохое плохо кончиться, дура?
Ирика, отложила сигарету и снова сделала два глотка, потом махнула рукой и опустошила стакан.
"Ну вот и все, жизнь проходит мимо, поэтому я спать", - подумала она, прошла в комнату, легла на кровать и закрыла голову подушкой. Точно так, как делала в детстве.
Её разбудили косые струи ливня, долбившие по стеклу. Ирика соскочила и распахнула окно. Летний дождь ворвался в комнату, осыпая лицо острыми каплями.
"Какой аромат! Скорее на улицу, как можно дальше от этой пустой норы", - пронеслось в голове. Ирика надела сарафан, босоножки и вышла из квартиры.
Она шла по ночному городу, дождь не унимался. Он то стихал, словно брал передышку, то с силой сваливался на землю потоками тропического ливня. Ирика плакала. Она поднимала голову к небу, дождь смывал слезы, но они появлялись вновь.
"Ну почему все так получилось? - думала она, - ведь когда-то все было по-другому".
Когда Ирика родилась, то она, как и все пришедшие в этот мир, имела право на счастье. И все было хорошо, но почему-то после пяти лет что-то пошло не так или просто небесная программа дала сбой. Её родители постоянно ругались, и она забиралась в свою кроватку, засовывала голову под подушку, закрывала глаза, думая о цветах. А утром, проснувшись, сама собиралась в садик, потому что там на всех подоконниках стояли цветы.
- У вас странная девочка, - говорила воспитатель родителям, - обратите на нее внимание.
- У вас необычный ребенок, - вторили соседи.
Но папе с мамой было некогда, они ругались.
Ирика действительно была необычной девочкой, не такой, как все. Пока малышня в группе ссорилась, не сумев поделить игрушки, Ирика бралась за дело. Она набирала в синее пластмассовое ведерко теплую воду и принесенной из дома тряпочкой, вырезанной из старой папиной рубашки, протирала листья цветов. И говорила с ними, и говорила. А они слушали и любили её, нежно ложась на крохотную ладошку, щекотали маленькие пальчики.
В школе тоже дела не заладились. Даже необычное имя скромной девочки раздражало одноклассников. Но Ирике не нужны были люди, ведь на всех этажах были цветы. Много. Гораздо больше, чем в детском саду. Когда Ирика заканчивала протирать листочки и ближе к вечеру уходила домой, растения начинали грустить. Они сворачивали лепестки, склоняли головы и, наверное, плакали. Но стоило девочке утром прийти в школу, цветы, словно по команде, представали во всей красе. Тонкие, но плотные стебли поднимались, лепестки, словно веер, разворачивались переливом ярких красок, даря Ирике свою любовь.
Дома было плохо, там не было цветов, а родителям было некогда, они ругались.
В сельхоз академию поступила легко. Книги по биологии и физиологии растений заменили друзей. Но был один, который её любил, и Ирика, не привыкшая общаться с людьми, впервые открылась ему. Паренек был так себе - ни рыба, ни мясо, но он был ассистентом на кафедре растениеводства. Темы для разговоров у влюбленных находились всегда. Они не ходили в кино и театры, а проводили время в зимнем саду академии.
Через год была свадьба и, конечно же, море цветов, а еще через год родился сын, но почему-то ушел муж. Ирике было все равно. В её жизни появился единственный цветок, который требовал заботы и опеки - Сын.
Маленький подснежник рос, скидывал лепестки, менялся, превращаясь в нежную незабудку. Через годы стал кактусом, твёрдым и колючим, но Ирика не обращала внимания и по-прежнему любила, гладила и целовала на ночь. И кактус зацвел одним ярким красным цветком с заостренными лепестками. Иголочки осыпались, и в армию уходил гладиолус. Стройный и подтянутый. Ирика осталась одна. Она ждала, писала, звонила, а один раз, отпросившись с работы, съездила к сыну на Камчатку.
Через год он вернулся. Это был яркий, уверенный в себе георгин с плотными листьями и высоко поднятой головой. Но приехал сын не один, а с милой девчушкой Розой, медсестрой из госпиталя. Он сообщил, обливающейся слезами маме, что подписал контракт на службу в армии и теперь они с невестой уезжают в Петропавловск- Камчатский, где и будут жить. Ирика поняла, что опять остается одна, но теперь навсегда.
После года жизни с несостоявшимся мужем, мужчинам она больше не верила. Жила одна. Тосковала, но потом привыкла к одиночеству, которое медленно опускалось на нее колпаком из толстого стекла, все сильнее отдаляя Ирику от людей…
Она продолжала идти по ночному городу. Идти в никуда. Июньскими белыми ночами на улицах всегда полно народа, но сегодняшний дождь разогнал всех.
"Как хорошо одной, - подумала Ирика, - на удивление: ни людей, ни машин". Намокшие ремешки на обуви натирали ноги, она наклонилась, сняла босоножки, бросила их в урну и пошла босиком.
"Вот так-то лучше", - подумала она и повернула в сквер.
Навстречу ей шел мужчина.
Ирика пригляделась, но дождь, стекавший по лицу, застилал глаза. А может, это были слезы?
Мужчину звали Игнатом. Он проснулся ночью, его разбудили косые струи ливня, долбившие по стеклу.
Игнат соскочил и распахнул окно. Летний дождь ворвался в комнату, осыпая лицо острыми каплями.
"Какой аромат! Скорее на улицу, как можно дальше от этой пустой берлоги", - пронеслось в голове.
Игнат надел джинсы, рубашку и босиком вышел из квартиры.
Он шел по ночному городу, дождь не унимался - то стихал, словно брал передышку, то с силой сваливался на землю потоками тропического ливня. Игнату хотелось надышаться душистым воздухом, но он не мог, колпак одиночества накрыл его так, что уже не хватало дыхания.
"Ну почему все так получилось? - думал он, - ведь когда-то все было по-другому".
Игнат лукавил. По-другому не было никогда.
Отец его пил. Пил сильно. Хороший плотник, столяр и резчик по дереву работать больше не мог, тряслись руки. Он ходил по деревне и помогал людям по хозяйству: кому забор поправит, кому огород вскопает. Соседям было удобно, ведь денег за работу пьяница не просил, а самогон был в каждом доме. Вскоре уставшая от жизни мама тоже начала пить. Игнат все время был один.
"Скорее бы в школу", - думал он. Но в школе с ним никто не дружил. Парень настолько пропах нищетой и затхлостью грязного дома, что был похож на маленького беспризорника. Его били. Он сопротивлялся, отбивался, кусался и превратился в маленького волчонка.
Но наивная детская душа хотела тепла и красоты. Он уходил из дома в лес и проводил там все время. Деревья стали лучшими друзьями: они не кричали, не дрались. Они слушали и молчали, накрывая Игната большими ветками, словно хотели спрятать его от жестокого мира. Парень отковыривал кусок ребристой коры и ножом вырезал на нем цветы. Получалось очень красиво. Когда ему было десять лет, умерла мама. Игнат весь день просидел у холодной печки, закутавшись в рваное одеяло: не ел, не пил. Просто сидел и плакал. Хоронить было не на что. Соседи подкинули немного деньжат, но на гроб все равно не хватало. Отец начал мастерить его сам. Не зря в народе говорят: "Мастерство не пропьешь". Пилил, строгал и к позднему вечеру сварганил настоящее произведение искусства. В тот день, когда трезвый, уставший отец заснул, Игнат взял нож и за ночь вырезал на крышке маленькую розу. Он так вывел все грани лепестков и листьев, что цветок казался живым, и было достаточно лёгкого дуновения ветра, чтобы смахнуть его на пол.
Утром отец спросил:
- Чем работал?
Сын протянул складной нож, который всегда носил в кармане. Тогда он впервые увидел трезвые глаза отца. Они вспыхнули яркими лучиками и нежным теплом.
- Будешь мастером.
Отец хотел погладить сына, но тот, привыкший к побоям, отпрянул, втянул голову в плечи и замер.
- Не боись! Не трону.
Отец достал из старого шкафа небольшой кожаный саквояж, в котором хранился инструмент для резьбы по дереву.
- Забирай и учись, - сказал он.
С тех пор отец не пил. Он начал работать - делать гробы. Не привыкший к большим деньгам, за работу брал немного. Слухи о кустаре-одиночке расползлись быстро. Люди умирали, и уже никто не хотел хоронить близких в гробах, обитых тканью с пришитыми на неё цветочками.
Появились деньги, и отец, заколотив досками окна и дверь покосившегося домика, подхватил пару баулов с необходимой на первое время утварью и уехал с сыном в город. Там Игнат поступил в художественно-ремесленное училище. Отец открыл свое дело, набрал рабочих, и мастерская по производству гробов начала приносить достаток. Только отношения с сыном не налаживались. Игнат не мог простить ему смерть мамы и никак не мог понять, почему за трезвость отца и появившиеся деньги надо было заплатить такую большую цену.
В училище парень друзей не обрел. Пока сокурсники вырезали из дерева рукоятки к ножам, маски идолов и чертей, он вырезал цветы. Его не били - окрепший в деревенских драках Игнат мог за себя постоять. На него просто не обращали внимания. Еще бы! Разве настоящий мужчина может любить цветы? А ему и никто не был нужен. С девушками тоже не получалось. Он смотрел на них, как на деревья. Эта - береза, эта - рябина, а эта - ива. Они все были по-своему красивы, но ни от одной он не чувствовал того тепла, которое ощущал в детстве, прикасаясь к стволам в деревенском лесу.
Игнат стал великолепным мастером по изготовлению кашпо. Он побеждал на международных выставках, его работы стояли в домах знаменитых людей. И все было бы хорошо, но он был совсем одинок: ни жены, ни детей, ни друзей.
Вначале было как-то не по себе, но потом он привык к одиночеству, которое медленно опускалось на него колпаком из толстого стекла, все сильнее отдаляя Игната от людей…
Игнат шел по ночному городу. Шел в никуда. Июньскими белыми ночами на улицах всегда полно народа, но сегодняшний дождь разогнал всех.
"Как хорошо одному, - подумал Игнат, - на удивление - ни людей, ни машин".
Он увидел, что навстречу ему идет женщина, такая же, как он, промокшая и тоже босиком. Дождь насквозь намочил её сарафан, а ветер облепил им фигуру. Игнат хотел сравнить ее с каким-нибудь растением, но не смог. Это была обычная женщина, от которой шли волны тепла, нежности и жуткой тоски. Игнат замер, Ирика тоже остановилась. Она поняла: это он. Именно он, которого ей так не хватает. С которым можно забыть про все, даже про цветы. Ведь он обычный мужчина с грустью в глазах.
Они подбежали друг к другу, раскинули руки, чтобы обняться, но не смогли. Стеклянные колпаки одиночества, склеенные из прошлых обид, недоверия, упреков, обманов, спрессованные несказанными словами и несделанным добром не давали стать ближе. Они попробовали еще раз, толстые стенки стукнулись, звякнули, но даже не треснули.
Ирика смотрела на него сквозь слезы. А может, это был дождь?
Игнат перехватил взгляд. Это был взгляд, наполненный надеждой и верой в то, что он обязательно что-нибудь придумает.
- Ты со мной? Ты веришь мне? - спросил Игнат
- Да! -ответила она.
Он схватил Ирику за руку и быстро повел в подъезд многоэтажки.
Скоростной лифт за мгновение поднял их на последний этаж. Пожарный выход, ведущий на крышу, был закрыт. Хлипкий навесной замок едва держался на тонких проушинах. Игнат с силой толкнул дверь, и она со скрипом распахнулась.
Они стояли на самом краю крыши. Ветер утих, да и дождь уже утихомирился.
- Боишься? - спросил Игнат.
- С тобой нет.
- Тогда пошли?
- Пошли.
И они сделали всего один шаг…
А уже через секунды резкий звон разлетающегося вдребезги толстого стекла смешался с раскатами грома.
Град картечью ударил в стекло. Ирика вздрогнула, проснулась и включила ночник.
- Игнат, что это? - прошептала она и схватила за руку спящего мужчину.
Он открыл глаза, прислушался и ответил:
- Не волнуйся, Ириска. Это просто град. Спи.
- Нет. Это разбилось что-то тяжелое. Тяжелое, как одиночество.
- Разбилось? - улыбнулся мужчина, - если разбилось, значит, на счастье. Иди ко мне.
Ирика выключила свет и прижалась к Игнату.
- Как мне повезло, что я встретила тебя.
- И мне повезло, - ответил Игнат, обнял Ирику, и они сразу заснули.
А на улице под лучами восходящего нежного солнца таял выпавший за ночь град. Он превращался в маленькие лужицы и исчезал. Исчезал навсегда.
16.07.2017