Жил-был на свете человек в синем свитере и звали его Юханссон. У свитера тоже имелась кличка – его звали Боб. То были два неразлучных друга, что всюду шатались вместе. Только на ночь Юханссон снимал Боба и убирал в шкаф, чтобы надеть пижаму по имени Фредрик. Других друзей у Юханссона не водилось ведь жил он на краю мира в местечке Корпиломболо, где всякий человек был нелюдим и упивался одиночеством.
Дом Юханссона стоял на улице Телеготан и напоминал большой красный сундук с дымоходом. Ближайшие соседи жили в отдалении на другом конце улицы, и Юханссон с ними не знался. Их дом был похож на кирпичный телевизор, в который можно было смотреть по вечерам, когда всходили звёзды. Иногда Юханссон устраивался на кухне поудобнее, наливал в стакан молока и наблюдал за тем, как в огромном окне соседского дома маячат фигуры. Для удобства он называл их всех Фрэнком. Фрэнков в доме-телевизоре было пять или шесть. Они расхаживали по комнатам, размахивая руками, открывая и закрывая рты. Разными голосами, как в кукольном театре, Юханссон озвучивал их разговор. По придумке Юханссона все Фрэнки были пришельцами с далёких звёзд, которые планировали захват и порабощение земли.
– Когда мы, наконец, убьем всех людей и захватим землю? – спросил Фрэнк.
– Надо дождаться зимы, – ответил ему Фрэнк. – Зимой убивать людей легче, чем летом.
– Легче всего весной, – вмешался в их спор Фрэнк. – Весной у многих авитаминоз и люди слабы.
– Зато зимой темно, – стоял на своём Фрэнк. – В темноте люди беззащитны.
– Вы все неправы, - взял слово Фрэнк. – Человечество нужно порабощать осенью, потому что осенью густой туман. Выкосить каждого под покровом тумана не такая большая проблема.
Разговоры в таком духе велись у них изо дня в день, пока однажды под окнами у Юханссона не объявились новые соседи.
Всё дело в том, что в Корпиломболо дожди идут так часто и так долго, что многие люди за это время успевают построить в дожде дом и тут же в нём поселиться. Так в середине августа Юханссон с Бобом отдыхали в поле, как вдруг увидели надвигающийся на них дождь с дверью и окном. Дождь проплыл мимо Юханссона и двигался в направлении улицы Телеготан.
– Кажется, у нас появились новые соседи, – сказал Юханссон Бобу и решил нанести вновь прибывшим визит вежливости. Он нарвал в поле жухлых цветков, подошёл к дождю и постучал в дверь.
– Не заперто! – послышалось из-за двери, и Юханссон вошёл в дом. Внутри дождя было сыро. Посередине комнаты стоял стол, за которым на табуретках сидело трое мужчин в жёлтых комбинезонах. Каждый комбинезон имел форму грозовой молнии.
– Меня зовут Юханссон, а это Боб, – сказал Юханссон и ткнул пальцем в свой синий свитер. – Я ваш новый сосед.
С этими словами он положил цветки на стол.
– На дальнем конце улицы ещё живёт семья Фрэнков, но я ваш ближайший сосед.
– Соседи это хорошо, – сказал бородатый мужчина в комбинезоне-молнии. – Меня зовут Маша.
– Стеклоу, – представился усатый мужчина в очках.
– Ганимед, – поклонился Юханссону мужчина с большим высоким лбом.
– Мы бы предложили тебе поесть, но у нас нет еды. Мы бы предложили тебе присесть, но у нас нет лишних табуреток, – сказал Маша Юханссону. – Зато если ты хочешь пить, то воды хоть отбавляй – набирай в ладоши и пей.
Юханссон последовал его предложению. Остальные жильцы дома-дождя тоже наполнили водой ладони и утолили жажду.
– Вкус неба без всяких фильтров, – заметил Стеклоу.
– У вас замечательный дом, – сказал Юханссон, который раньше никогда не бывал в домах из дождя.
– Мы вселились в него месяц назад в окрестностях Финнийоки. Долго гнались, этот дождь был неуловим, – признался Ганимед.
– Дожди не любят незваных гостей, – кивнул Маша. – Но этому мы понравились, и он разрешил нам остаться. Правда, пришлось немного замаскироваться, чтобы нас приняли за своих.
Он указал на комбинезон в виде грозовой молнии.
– А как вы поживаете? – вежливо, по-соседски поинтересовался Стеклоу.
– Вполне благополучно, – ответил Юханссон. – Смотрю телевизор, звоню по телефону и жарю омлет. В общем, вкушаю все радости жизни, – от дождя его волосы намокли и прилипли ко лбу. – Кроме того, иногда в магазине можно раздобыть неплохой шпик. Я помечаю эти дни галочкой в своём календаре.
– Когда живёшь в дожде, то забываешь о бытовых проблемах, - похвастался Ганимед. – Порой мы сносим деревья и поджигаем дома, ведь мы молнии и нам простительно.
– Но большую часть суток мы играем в карты, – сказал Маша, и Юханссон увидел кипу игральных карт плавающих в луже на столе. – Под дождём в карты играть вдвойне приятно из-за брызг.
– Да, брызги делают игру гораздо увлекательнее, – подтвердил Стеклоу. – Хочешь сыграть партию?
Он тщательно замешал колоду и позволил каждому вытащить из неё по две карты. Игра называлась «Чпокер». Юханссону досталась тройка червей и бубновый валет, который из-за сырости превратился в водяного. Сама карта была настолько мокрой, что размякла и больше походила на носовой платок. Юханссона так и подмывало высморкнуться в неё.
– Если победим мы, то мы спалим твой дом, и ты останешься жить у нас под столом, – сказал Маша Юханссону. – Если победишь ты, то сможешь забрать отсюда всё, что пожелаешь.
Он обвёл рукой пустую комнату, в которой не было ничего, кроме стола и трёх табуреток.
– На счёт три кидаем карты на стол, – скомандовал Стеклоу и вскинул вверх руку с зажатыми в ней картами.
Маша и Ганимед последовали его примеру. Юханссон несмело поднял карту с бубновым водяным и зажмурился. В этот момент дождь двинулся дальше – дверь, стены, стол, а также трое мужчин в костюмах-молниях резко переместились вверх по улице в направлении леса, а Юханссон так и остался стоять на месте под голубым небом, мокрый с головы до ног. В руке у него по-прежнему лежала карта с бубновым водяным.
– Теперь у меня снова нет соседей, – подумал Юханссон, глядя вслед удаляющемуся дому из дождя. Сквозь полупрозрачные стены дома виднелись три силуэта людей-молний, которые с азартом продолжали играть в карты, словно и не заметив его, Юханссона исчезновение.
Вечером, чтобы не разболеться, Юханссон вскипятил себе горячего молока, а Боба повесил сушиться на батарею. Когда на край ночного неба выкатилась луна, её седой череп был покрыт короной из свежих человеческих снов.