И какого чёрта на пятом десятке лет он полез заниматься литературой? Ведь понимал, что не гений. И хочется и чешется, и мама не велит. Также происходило и с ним. Вроде хочет писать, но писать не любит. Мученье овладевало им каждый раз, когда возникало желание рассказать миру об очередной забавной нетленке. А нетленок, то бишь сюжетов накопилось за жизнь много. В голову прилетали тысячи мыслей. Сотни слов складывались в десятки предложений, но что-то мешало идеям материализоваться в какое-никакое произведение.
Когда-то, давным-давно, Андрей Васильевич, будучи влюблённым в одноклассницу, тогда просто добрый малый и славный парень Андрей, ради любимой девочки был готов на все, чтобы приобрести её благосклонность. Она, то есть эта благосклонность была получена ещё тогда, когда они стали гулять вместе в близлежащем к её дому парке. Но парень хотел теперь большего, он желал, чтобы Алена, а именно так родители обозвали девочку, он именно желал, чтобы эта двенадцатилетняя девочка, его ровесница и одноклассница восхищалась им, обожала, любила и гордилась талантливым парнем.
А малорослый, толстоватый и совсем уж несильный физически Андрюша, которому казалось, что он может покорить сердце понравившейся ему Алены, чем-то необычайным, где-то внутри себя понимал, что с такими данными, как у него, можно дразнить лишь гусей, а не привлекать красивых, замечательных, манящих своей загадочностью девочек.
Трагедии в этом, во всяком случае, для этого мальчика, не было никакой, Он привык к своей внешности, неказистой и ничем не привлекательной. Да и кликуха, которая закрепилась за ним ещё с детства полностью соответствовала его внешности.
- Эй, «толстый», выходи гулять, - кричали снизу, со двора приятели.
- Щас, - отвечал им Андрюша, привыкший и сроднившийся к прилипшей к нему кличке.
Во дворе его редко называли по имени. Впрочем, справедливости ради, надо заметить, у всех ребят во дворе были кликухи или, если хотите, псевдонимы. Так что, в этом не было ничего необычного. Андрей бежал на улицу, где вместе с другими пацанами гулял, проводя время в различных забавах, интересных именно им. Андрей даже через много-много лет помнил те счастливые времена, когда они беззаботно играли толи в чижика, толи в пекаря, а то и во что-то другое, то, что приходило в голову кому-то из подростков. Благо, недостатка в играх тогда, во времена его детства, не было.
А чем ещё тогда было заниматься подросткам, не знавшим более других развлечений. А потом, когда надоедали игры, ребята разбегались по своим делам, благо дела находятся всегда. Бывало и так, что из окон восьмиэтажек летели басовые и теноровые призывы родителей, желающих увидеть своих чад дома. Нашего парня таким, ныне экзотическим, способом призывали редко и он чувствовал себя вполне свободным чуваком для того, чтобы отправиться в другие, отдаленные дворы, в которых также жили его одноклассники или устремиться на дальний пруд, место его встреч с нравившейся ему девчонкой по имени Алёна.
Здесь, в парке у пруда, они и встречались с Алёной и Жигулкиной, Алёниной подругой, подругой некрасивой и Толстой. И, конечно, Жигулкина, как казалось Андрею, была лишней в этой компании, поскольку, считал он, она, Жигулкина, не понимает, что является помехой для его более тесной дружбы с Аленой. И поскольку, Алена считала себя красавицей, вокруг неё должны были крутиться, обязательно крутиться некрасивые и несуразные подружки. Именно этим критериям и соответствовала любимая Алёнина подружка Таня Жигулкина. И Жигулкина, наверное, где-то в глубине души понимала, что Андрей неровно дышит к Алёне и уж точно знала, что ей в их тройке ловить нечего. Но, видимо, из вредности, а может быть из тупости или от одиночества всегда гуляла вместе с Андреем и Алёной.
Так и гуляли они в парке втроем. Говорили обо всем, что лезло в голову, больше сплетничали об одноклассниках, иногда выясняли друг у друга задания учителей на дом, просто ходили по парку или шли из парка и бежали смотреть вместе кино. Андрею не нравилось только одно. Это было тогда, когда Жигулкина закатывала в ходе разговоров глаза и начинала полунамёками жаловаться на жизнь. В этих разговорах простодушный Андрей не понимал ничего, и это его бесило до глубины души. Во время этих бесед Алёны с «несчастной « Таней, Андрей отходил от них подальше, поскольку вся эта байда ему была вовсе не интересна. В эти моменты, гуляя как бы вместе с девчонками, он оставался один на один со своими мыслями. Может быть это, а может и что-то другое, Андрей Васильевич уже и не помнил что, сподвигло его начать писать. Одно лишь он помнил точно – тогда ему писать нравилось. Странно, но дома писать он стеснялся и выходил на улицу, во двор, где и уединялся на какой-нибудь из множества лавочек, доставал общую тетрадь и шариковую ручку, и начинал писать о том, что, тогда его впечатляло.
Чтобы произвести впечатление на Алену, во время их совместных прогулок, когда они присаживались, чтобы отдохнуть, он как-бы невзначай, доставал из кармана ручку и тетрадь, и занимался сочинительством.
- Что пишешь? – спрашивала любопытная Жигулкина.
- Действительно, что ты, Андрюша, делаешь? – вторила ей Алёна.
- Потом покажу. Когда напишу,-интригуя,отвечал Андрей и убирал всё снова в карман куртки.
Потом они долго сидели на лавочке и говорили, и говорили, и говорили.…Через некоторое время Андрей остыл от своих занятий, он уже и не помнил причину, которая заставила его оставить свои сочинения. Видимо, то, что он написал, показалось ему сущим бредом, не заслуживающим никакого серьёзного внимания. А может, причина тому-природная лень, мужик и сам себе не мог ответить на этот вопрос? А с девчонками он также продолжал гулять. Но писанину свою он им так и не показал. Хотя, кажется, впечатление на девчонок произвел.
Через пару лет, Андрей переехал вместе с родителями в другой район Москвы. Там они получили новую квартиру. Понятно, что прогулки с девчонками закончились. Правда, потом он приезжал пару раз к Алёне и даже гулял с ней без Таньки Жигулкиной. Но это было позже, через полгода, а может через год после их расставания. Они даже довольно часто разговаривали о чём-то по телефону, но, видимо, не зря говорят, что время всё лечит. Со временем ушли чувства, забылись эмоции. У каждого появились и своя жизнь и свои интересы, в которые уж точно не вписывались те детские интересы, бывшие когда-то и у Андрея и у Алены. Позже он узнал, что Алёна вышла замуж.
Так банально закончилась эта история. Андрей Васильевич, уже, будучи взрослым, вспоминал о своей первой любви. Он припоминал также о своих первых и таких безуспешных попытках в области изящной словесности. Он вспоминал об этом и улыбался и от воспоминаний этих, ему становилось тепло на душе. Пусть это прошло, но это была его жизнь и это была его судьба. Он снова и снова вспоминал эту историю, когда в очередной раз брался за перо. И снова что-то писал. И опять Андрею казалось, что сочинительство-не его дело. И он притормаживал. Он переставал писать и занимался тем делом, которое, как ему казалось, приносило доход, и на время забывал о словах, предложениях и прочих «глупостях».
Лишь лет в сорок пять он понял, что хочет писать и может это делать не хуже других. И он написал несколько произведений. Некоторые из них даже были совсем не дурны. И он разослал их в различные издательства, воспользовавшись услугами почты, и ждал хоть какого-нибудь ответа. Ждал долго и упорно. Но, видимо, что-то не так было, либо в писаниях, либо на почте, либо в издательствах. Ответа Андрей Васильевич не получил. Может и стоило продолжать дальше? Но он решил: больше не стоит биться лбом о твёрдую стену. Можно расшибить лоб. Больше писать он не брался, здраво, по его мнению, рассудив, что писательство – не его дело!
Дорогой читатель, ты спросишь, какова мораль сего опуса? Все просто. Хочешь писать-пиши. Но только помни, что если произведение не читают, то оно просто никому не нужно. А, впрочем! Если ты пишешь, и тебе это нравится-значит это нужно тебе, любимому. Может в этом и есть волшебная сила любого творения? А как думаете вы?
Конец 06.2017г.