Она пела – будто плакала.
Моложавая женщина, продвигаясь по трамваю, заглядывала в глаза людей, и пела, изливая весь трепет своей недолюбленой и ещё не разуверившейся души.
Взглянув на её плаксивое выражение лица, на её несуразное фиолетовое платье и жёлтый цветок одуванчика в руках, смешливые девчонки, только что заскочившие в трамвай, захихикали.
Они ещё не изболелись, не исстрадались. Всё у них ещё впереди. Жизнь им пока ещё представлялась сплошным нескончаемым счастьем. И только розы устилали их путь.
А женщина шла и печально пела, и такое чувство было, что делала это не ради милостыни. Хотя некоторые пытались ей сунуть в карман платья мелочь.
Пожилая мадам, у которой была вся жизнь позади, встретившись с ней взглядом, въедливо посверлила её узкими глазами и покрутила пальцем у виска.
Женщина покачала головой и снова запела, запела о любви:
Где же ты, мечта?
Где же ты, мечта?
Слышу я…
То ли это смех, смех?
То ли это плач, плач?
Это ты, любовь…
Девчонки снова захихикали. Мол, и этой нужна любовь…
Слеза скатилась по щеке женщины к дрожащему подбородку.
– Да, она придёт, твоя любовь…– пошутил, ухмыляясь, толстый мужичок и гоготнул – Если уже не прошла мимо.
И она запнулась. Взглянула на мужчину с сожалением, и вышла на следующей остановке, оставив на его коленях жёлтый цветок.
Рассмеялись вслед ей девочки, и скривила физиономию мадам, снова вертя пальцем у виска. Пожимал недоумённо плечами мужичок:
– Чего это она… Обиделась? А может, она сбрендила? Подавай ей любовь… Где ж её взять? – и с коленей смахнул цветок на пол…