По мне звонят колокола, а жизнь была, и не была… (Днепров)
Да завтра что-то будет, я куртку снял,
А у стены поставил оружие.
И лег возле нее.
– Я люблю. Я так люблю тебя, – она сказала, –
– Ты руку положи свою, вот здесь, и обними.
Я обнял, и ощутил, как тело молодое вздрогнуло.
Я целовал ее соленые глаза, – все мокрые.
И груди маленькие, – остались без всего.
Где раньше была ткань, все стало гладью, и округлилось, и льнуло…
И вздрагивало, и тепло…
Тепло внутри, прохладное снаружи…
Все прижималось и томилось болью, и замирало…
Я ощутил, что тело тосковало, и жалобно сжималось, как от стужи:
– Любила ты уже кого-нибудь?
– Нет. Никогда.
Потом вдруг сникнув:
– Но со мною другие делали плохое,
Разные все люди. Теперь меня, уже не захочешь ты?
– Да нет же, – я люблю тебя!
Но что-то, всё-таки случилось… со мной.
И видел я, – она все понимала тоже:
– Я дралась, я сопротивлялась, я кусалась…
Меня связали, я умереть хотела, Боже мой!
Я тут ее к себе прижал, – люблю, тебя!
И ничего с тобой никто не делал.
И губы тут сошлись, и тесно-тесно, как тела два.
Ещё теснее стали мы, и мысли без тревоги, и так легко,
Я ей сказал:
– Мой маленький зайчонок. Моя любимая.
Если вдруг случится, что я хочу, то станет так,
Что не было того, другого.
– Ты хочешь? – Я спросил.
– Да, женою быть хочу твоей, и рада, что тогда не умерла.
Ты будешь сейчас любить меня?
И буду я твоя жена?
– Нельзя, - не знаю, что со мною будет…,
Но ты сейчас моя жена.
Давай, скорее… сделаем, чтоб ты забыла…
– Да… Да… Да…