В то вечер Павел отправился на охоту заранее, перед обедом, в надежде что его след на траве успеет выветриться, и медведь, пришедший на вечернюю кормёжку и обязательно полностью обходящий поле с овсом, как говорят охотники «обрезая» его, не обнаружит, что кто-то сидит на лабазе.
Вечер был тихий и безветренный. Никто так и не появился на поле. Потихоньку стемнело и Павел решил возвращаться домой. Медленно поднялся, неторопливо разминая затёкшую за время долгого неподвижного сидения спину, закинул за спину карабин, осмотрелся напоследок и распахнул дверь.
Возле лестницы в паре метров от него на задних лапах стоял огромный медведь, вперив грозный взгляд прямо в глаза охотника. Сколько времени нужно, чтобы сорвать карабин с плеча и вскинуть наизготовку? Мы проверяли на практике, уходило две секунды, но как только Павел вскинул оружие, стрелять было уже не в кого, медведь бесшумно испарился.
За его спиной раздался громкий яростный рёв, спину охотника передёрнуло мерзким ознобом, он стремительно развернулся к окну и прицелился в сумерки. И вновь в месте, откуда ревел медведь, на поле никого не было.
Эта смертельная игра продолжалась, как показалось охотнику, целую вечность. Давно известно, что продолжительность минуты зависит от того, по какую сторону двери в туалет ты находишься. В нашем случае, как рассказывал Паша, время просто остановилось.
Рассвирепевший зверюга совершенно бесшумно стремительно кружил вокруг лабаза, выдавал громкий утробный рёв в одном месте, громко шумел хрустящим под его тушей валежником, мгновенно перебегал на несколько метров и повторял свою мерзкую угрозу.
Павел с бешено бьющимся сердцем и заливающим глаза липким потом как белка в колесе кружился внутри лабаза и пытался поймать в прицел хоть малейшую медвежью тень. Тщетно. Зверь, являющийся хозяином тайги, играл с ним, как кошка с мышонком. Лучше даже не думать, что может произойти, когда игра ему наскучит.
Патроны, постоянно стучала мысль в мозге у Павла, взбудораженном огромной дозой адреналина, надо беречь патроны и стрелять только наверняка. До выстрела ещё есть шанс выжить, но если ранить зверя, то шансы стремительно растают. До деревни пара километров, как назло телефон, чтобы сейчас вызвать подмогу, он с собой не брал.
Метрах в двадцати от лабаза находилось необработанное поле с редкими кустиками, тянущееся до самой деревни. Если успеть перебежать на него, то шанс остаться в живых заметно возрастает. Зверь уверенно и дерзко чувствует себя под надёжной защитой леса, любого открытого пространства он избегает, многовековый опыт предыдущих звериных поколений прочно сидит в нём. На поле, даже в этой ситуации, под смертельный выстрел он не должен был решиться выбежать.
Но как перебежать эти спасительные двадцать метров и не быть смятым рассвирепевшим медведем? Мысли судорожно бились у него в голове. Да ещё лестница с лабаза на землю, сколько же на ней ступенек? Никогда он не считал их раньше и даже подумать не мог, что от количества ступеней может зависеть его жизнь.
На преодоление лестницы пойдёт столько же времени, как и на дорогу к спасительному полю, поэтому с лабаза придётся прыгать, площадка перед ним была относительно ровной.
О том, что произойдет, если при прыжке ему не повезёт и он подвернёт ногу, лучше было не думать. К тому же тропинка к лабазу ведет сбоку, и ему придётся бежать к полю прямо через кусты.
Павел подождал, пока медвежий рык снова раздастся со стороны овса и решился. С зажатым в руках карабином он сиганул на землю и во всю мочь рванул к полю. В нескольких метрах за спиной Павла огромный медведь бесшумно мчался за ним, стремительно настигая его, охотник и жертва поменялись местами.
Спасительное поле показалось из-за деревьев, Павел пробежал по нему несколько метров, быстро обернулся и вскинул карабин. Все его силы ушли на этот спринтерский рывок, лицо заливал пот, руки и ноги дрожали, в лёгкие со свистом втягивался воздух.
Медведь беззвучно добежал до опушки, затаился в кустах и снова вечернюю тишину разорвал его мощный рёв. Павел опустил карабин и попытался отдышаться. Сердце выскакивало из груди, пот струился по всему телу, как после долгого сидения в парилке русской бани…
Охотник медленно, нащупывая ногами землю, двинулся домой, не сводя глаз с кромки леса и держа карабин наизготовку. Медведь провожал его, тихонько проходил несколько метров, потом яростно ревел и раскачивал деревья и кусты. Его бешенство не знало границ.
Павел немного повеселел, забрезжила робкая надежда на благоприятное завершение охоты. Он очень плавно переставлял ноги, памятуя, что любой рывок с места может спровоцировать зверя на преследование. Ну а что придётся делать, если из леса вылетит рассвирепевший монстр и рванёт на него? Только стрелять…Куда???
Огромный загривок и плечи покрыты бронёй из толстенной шкуры. Маленькая вытянутая мордочка зверя с крохотными глазёнками, в которую и при ярком солнце сложно попасть, а здесь ночью, когда в трёх метрах не видно ничего, да ещё при стремительном перемещении цели просто нереально. Под медвежьей шкурой, покрытой густым ворсом, толстый слой жира. В случае сквозного ранения рана стремительно затягивается жиром, через неделю зарастает полностью и зверя в дальнейшем совершенно не беспокоит.
Они синхронно дошли до деревни. Хозяин тайги любезно провожал своего задержавшегося незваного гостя домой, трещал ломающимся под мощными лапами валежником и громко распевал мелодичные песни на весь окружающий лес. Все собаки в деревне рвались с цепей, заливаясь в яростном лае, уже не только слыша его рёв, но и ощущая приближающийся ненавистный запах.
Местные жители, в большинстве охотники, поняв, что случилось что-то необычное, вооружились фонарями, ружьями и вышли к околице.
Их взглядам предстал Павел, с блаженной улыбкой на лице, покачивающийся от усталости и пережитого только что приключения.
До самого утра медведь упорно бродил вокруг деревни, теперь уже молча, вызывая истерику на грани отчаяния у всего деревенского собачьего населения.