Представьте…
Тишина. Неуловимая рябь пространства. Уютная комната со светло-зелёными обоями очерчена утренними тенями четырёх углов. У меня полная грудь терпкого тёплого воздуха. Стены будто оббиты ватой- они не пропускают в это царство тишины не единого звука извне. На ум приходят строчки древнего китайского поэта:
Как печален, печален мир,
Словно осень- моя тоска.
Мне бы чистой воды испить
Из прозрачного родника.
И вдруг. Среди этого белого блаженства… часы. Всего лишь старые сварливые часы, будто выбитые искрой из двух камней, с китайскими иероглифами на диком циферблате. До тошноты назойливые часы бьют по моей несчастной голове поочерёдно часовой, минутной и секундной стрелками. И вот, сидя на стареньком диване, глядя в зелёные глаза собственных стен я… спокойно, без чувств… договорю эту фразу, чеканя каждое слово, подобно её бедному автору:
В тростнике густом рыбака
Еле-еле шляпа видна,
Да заметна из-под неё
Белых-белых волос копна.
Что же. Теперь это просто комната, углы. Грудь, наполненная терпким тёплым воздухом. И лишь часы назойливые бьют.
Но неужели что-то может помешать душе? Теперь, глядя в люминесцентные окна, на кварцевое солнце, я улыбаюсь небу и говорю текущему горячему полудню:
Я в пути, и нет у меня
Никаких тревог и забот.
Одинокая лодка моя,
Рассекая волну, плывёт.
Представьте…