Теплым майским днем мы с соседом сидим на крыльце моего дома в деревне. Трудно назвать дачей полноценный деревенский дом с русской печкой, крытым двором и обязательно банькой. Мне повезло его недорого приобрести в глухой тупиковой деревеньке о семи домах, без подъездных путей. В медвежьем углу есть своя прелесть: все природные дары – за забором. Да и чужих здесь не бывает.
У меня отпуск. Сезон весенней охоты еще не закрыт.
- Плесни-ка мне еще. - После утренней зорьки мы квасим квас и ведем светскую беседу.
Мне несказанно повезло с соседом. Он местный. Начитанный и разговорчивый, он легко выскажет свое мнение на тему энергосбережения, заготовки капорского чая или прочих концептуальных тем. В пылу жаркой дискуссии он обязательно вставит:
- Меня может обидеть только очень интеллигентный человек.
Вечерком после бани сосед частенько заходит ко мне с какой-нибудь вкусностью, будь то блинчатые пирожки, жульен с грибами или молотый хрен. Это – не еда; это закуска. За шахматной доской мы обсуждаем парадоксы мироздания, закусываем. Едва ли не главное место средь множества его навыков занимает кулинария.
Глаза слепят люстры редких облаков, подсвеченных ранним солнцем. Где-то меж облаков жаворонок выводит весеннюю трель.
Лепота! Дуняша, мой ирландский сеттер, зажмурила глаза, растянувшись на лужайке зеленой травки перед домом. Ее ярко каштановая одежка ослепительно контрастирует с изумрудной зеленью травы. Перед нами, под склоном, заливной луг и речка шириной метра три-четыре; кое-где глубокая в рост.
Нас отвлекло от беседы громкое кряканье. Из-за поворота показался летящий вдоль русла реки селезень. Ища себе пару, он возмутительно громко крякает; затем падает в русло речки в метрах в двухстах от нас.
Мы с соседом переглянулись:
- Наш селезень?
- Наш!
Я метнулся в избу за ружьем и с Дунькой стал подкрадываться к реке. Под ногами предательски хрустит прошлогодняя трава. Крякаш взлетел из-под берега и, после первого выстрела, брякнулся на луг. Дунька бросилась за ним, а он бежать к воде. Плюх! Бабах! На воде я его достал вторым выстрелом.
Подхожу к воде, а селезня нет! Я прошел ниже по течению метров тридцать - нет утки. Я уж подумал что он, раненый, на дне зацепился за корешок навечно (бывает такое с раненой птицей часто). Затем я прошел выше места стрельбы.
Под противоположным берегом, в затишке под кустом ольхи, показалось белое брюшко с красными лапами.
- Нашел! Вон он, красавчик, под берегом «готовый» покачивается.
- Дуня, подай!
Собака в воду плюхнулась и вынесла селезня НА ПРОТИВОПОЛОЖНЫЙ берег: так же ближе (!?); и теребит перо потихоньку. Задача собаки апортирвать птицу на сушу выполнена! А на каком берегу - индифферентно! Вижу - не понимает собака возражений.
Хорошо, что мостик через реку метров через двести есть. Чтоб не отбить руганью у собаки желание апортировать, пришлось мне до мостика бежать.
Резотто из утки сосед приготовил отменное, ведь он кулинар.