Николай Селезнев утонченный, стильный молодой человек работал в крупной логистической компании. Должность его называлась логист-аналитик, гордился он ей безмерно, в свои двадцать пять он был самым младшим в отделе. С ним работало еще двое, Карина и Сергей. Карина – пышная тридцатидвухлетняя блондинка, добрая, немного стеснительная, имеющая за своей спиной два брака и воспитывающая пятилетнего сына. Сергею недавно исполнилось двадцать восемь, худой, постоянно сутулящийся мужчина, одевающийся всегда очень ярко, поражая всех неожиданным выбором цветовой гаммы в одежде.
Николай любил общаться с коллегами, но эта любовь не была взаимной. Была у молодого человека одна черта, которая заставляла его коллег и знакомых сократить общение с ним до минимума. Николай всегда говорил правду, а точнее то, что он считал правдой. Увидит соседку утром с новой прической, обязательно выскажет свое мнение, зачастую отрицательное. Мнил Николай себя эстетом, и не мог он, как эстет не высказать свое «фи» кучеряшкам, которая соседка накручивала все утро.
- Зина, ну что ты накрутилась, как овца, - закатывая глаза, заявил он соседке. – Сейчас в тренде прямые волосы, постриженные каскадом. А что за цвет?
Зина до этого считавшая, что выглядит сногсшибательно, краснея, пятилась назад и бежала со слезами распрямлять тщательно уложенные локоны. После нескольких таких встреч с «добрым» соседом Зина перед выходом следила за его дверью в глазок. И только убедившись, что того на горизонте нет, неслась на всех порах к лифту или лестнице.
Дворник, каждое утро подметавший улицу, тоже не раз получал замечания от Николая, а так же советы по уборке тротуаров и площадки. Первое время он молчал, старательно сжимая зубы. Но после очередного замечания не выдержал и послал Николая в далекое пешее путешествие. А чтобы тот лучше осознал сказанное, пригрозил, что в следующий раз отходит его метлой и засунет её в не очень комфортное для Николая место. Теперь уже Николаю пришлось стиснуть зубы и молчать при встрече с дворником.
Мама Николая стоически терпела выходки сына. Тот считал нужным каждый раз высказать свое мнение о совершенстве того или иного блюда.
- Мама, спагетти опять не аль денте, ты их переварила, - морщась, как от боли говорил он утром. – А котлеты ты пережарила.
Чтобы мать не обижалась, он объяснил, что такой уж он есть, правда не терпит избирательности. Мать кивала, улыбалась, а потом плакала тихонько от обиды.
Николаю уже давно никто ничего не дарил и уж тем более не делал сюрпризов. Угодить капризному молодому человеку было сложно. А выслушивать его комментарии по поводу того или иного подарка никому не хотелось. Теперь в подарок Николай получал только деньги, к ним у него претензий не было.
На работе его не любили, но Николай считал это побочной реакцией на его желание говорить правду и даже гордился тем, что он один против всех. Карине он частенько высказывал свое мнение об её аппетитной фигуре и манере одеваться.
- Карин, куда ты опять плюшек понабрала в столовой. Смотри, у тебя валики на боках, морковку бери, грызи. А розовый цвет тебе не идет, он подчеркивает все недостатки твоей фигуры.
- Это не розовый, а персиковый, - пыталась спорить с ним женщина, старательно сдерживая слезы. Муж с утра восхищался, как хорошо выглядит жена и как освежает её этот цвет.
- Не суть, - отрезал Николай, - он тебе не идет. Выбирай что-то голубое, он больше подходит тебе.
Сергею он в глаза заявил о его нетрадиционной ориентации.
- Серег, ну признайся, ты гей?
- С чего ты это взял?
- Да как ни гляну на тебя, а ты то в розовом, то в желтеньком или бордовом. Нормальные мужики такие цвета не носят. Что скрываешь-то? Сейчас модно признаваться в этом.
Сергей возмущался, пытался что-то доказывать, но Николай не обращал на его потуги никакого внимания. Он считал, что прав и никакие доказательства не могли его в этом убедить. На Сергея стали коситься другие сотрудники, он переживал и пытался кому-то что-то доказать. Но слух уже был пущен, и остановить его не было никакой возможности.
Желание говорить правду захватило его полностью. Пару раз его чуть не избили, но он посчитал, что борцы за правду всегда страдают, и не посчитал нужным исправиться.
Как-то сидя в рабочей столовой, Николай сделал замечание диспетчеру – девушке лет двадцати.
- Наташ, зря ты носишь такие короткие платья. Ноги у тебя худые, коленки некрасивые, лучше брюки бы надела.
Сказал все это Николай во всеуслышание, как он обычно и делал. Наташа побледнела, губы задрожали, она бросила поднос и выбежала из столовой. Николай спокойно доел и отправился в свой кабинет. Через минут десять туда вбежал Матвей – экспедитор, отчаянно влюбленный в Наташу.
- Эй ты, сморчок, - выпалил он, распахнув дверь. – Я тебе сейчас покажу, как девушек обижать.
- А кого я обидел? - искренне удивился Николай, откинувшись на стуле. – А Наташе правду сказал, и совет хороший дал, она мне благодарна…
Договорить Николай не успел, Матвей схватил со стола металлическую статуэтку и ринулся в бой. Николай увидел, как к его голове приближается парящая на постаменте балерина и все, потом он отключился.
Когда Николай открыл глаза, то к своему удивлению увидел, что сидит на стуле в огромном кабинете, сплошь заставленном высоченными шкафами. Напротив него стоит массивный деревянный стол, за ним сидит худой старик в очках. Волосы и борода седые, серые, словно присыпанные пеплом. Перед стариком компьютером, на столе папка и счеты деревянные. «Странный комплект», - пронеслось в голове Николая. Он повозился на стуле, привлекая внимание старика, но тот никак не реагировал. Тогда молодой человек откашлялся и спросил:
- А где я?
- И тебе добрый день, - ухмыльнулся старик. – В канцелярии ты.
В голове Николая пронеслись воспоминания: столовая, Наташа, Матвей, статуэтка.
- В больнице?
- Это что, похоже на больницу? В канцелярии же говорю тебе. Помер ты, вот сижу, твое дело смотрю.
- Как помер? – голос от страха повело вверх.
- Вот так и помер, получил по голове металлическим предметом, а точнее статуэткой балерины. А мне теперь нужно все из папки в компьютер внести, модернизацию, видите ли, у нас решили провести, - едко сказал старик. – Еле счёты у руководства отвоевал, как же я без них грехи считать буду.
- Я сегодня умер? – дрогнувшим голосом уточнил Николай.
- Да какое там, - махнул рукой старик, - четыре года назад представился. Теперь вот нужно посчитать благие дела и прегрешения, а там и отправишься по своей дороге.
- В рай? – с надеждой спросил Николай, и тут до него дошла фраза старика. – Какие четыре года? Может, ошибка? Я вроде сегодня получил по голове.
- Четыре года, милок, твоя неприкаянная душа по земле металась, искала пристанище. Наказание тебе такое вынесли. А о рае можешь и не мечтать. Три души загубил, ирод.
- Как загубил? – заволновался Николай. – Я никого не убивал!
- Своими руками да, не убивал, - кивнул старик, слюнявя палец и перелистывая страницу. – Но от этого твой грех не меньше.
- Да кого я убил-то? – со слезами на глазах спросил Николай.
- Что даже не подозреваешь? – глядя поверх очков, уточнил старик.
Николай замотал головой, давая понять, что знать не знает.
- Кирина Минаева, знакомо тебе имя такое? – длинный узловатый палец щелкнул костяшкой на счетах.
- Да, работала такая женщина со мной.
- Ага, - кивнул одобрительно старик, - смотрю, ты ей частенько замечания разные делал по поводу её фигуры.
- И что? – растерялся Николай.
- А то, - старик стукнул кулаком по столу. – Так ты достал её своими замечаниями, что бедная женщина сначала на диету села, а потом и вообще голодать начала. Через год превратилась в ходячий скелет и умерла в больнице, почки отказали. Муж её любил пышных женщин и пытался отговорить её от голодовки. Но твои слова глубоко Карине в душу запали, вот и заморила себя голодом. То, что тебе нравятся худышки не значит, что это эталон красоты. С чего ты вообще взял, что можешь давать советы и высказывать мнение.
- Да я хотел, как лучше, - залепетал Николай. – Думал, если похудеет, лучше выглядеть будет.
- Ты жениться на ней что ли собирался?
- Нет…
- Так какого же рожна свое мнение о красоте другим навязывал?
- Я не хотел…не знал…не подумал…
- Тебе голова для чего была дана? – рявкнул старик, насупив лохматые брови. – Переходим ко второму случаю. Сергей Валиков знаком тебе? – раздался еще один щелчок костяшек.
- Да, а с ним что? – испуганно уставившись на старика, прохрипел Николай.
- Повесился!
- Но почему?
- А кто пустил слух, что он этот, как его…гей?
- Так он же гей, это же, правда, - пытаясь вскочить со стула, и тут же падая на него вновь под тяжелым взглядом старика, закричал Николай.
- Сергей дальтоник, цветов не различает. Вырос детском доме, там его, сам понимаешь, одевали в казенное, сам одежду не выбирал. А как вышел оттуда, сам одежду покупать начал. Большинство цветов не видел, покупал, что садилось хорошо.
- Но почему он это скрывал? – изумился Николай.
- Стеснялся признаться, чувствовал себя неполноценным. А после твоих слов на него нападали несколько раз, избивали жестоко, окна в квартире повыбивали. На работе коситься стали, а потом и вообще уволили. А он ведь хорошим работником был.
- А третий кто? – с отчаяньем воскликнул Николай.
- Третий Матвей, посадили его после того, как он тебе башку пробил. А там, через месяц в драке его зарезали, - старик взглянул на счеты, и третья костяшка присоединилась к двум предыдущим.
- Но я-то здесь причем?
- Матвей должен был на Наташе той самой жениться, и деток у них должно было быть двое. Он по природе своей человек спокойный и тихий. Но и его ты умудрился до белого каления довести, жизнь и судьбу сломал.
- Я не хотел, - прошептал Николай, осознав все масштабы происходящего. – Правду только говорил…
- Правду, - фыркнул старик, - это, милок, не правда, а только твое сугубо субъективное мнение. Странно, что тебя раньше никто не пристукнул с твоей «правдой».
- И что меня ждет? – Николай вжался в стул.
- А как ты думаешь? За три души загубленных, что тебя ждет?
- Я не хочу! – закричал Николай и бросился к двери.
За дверью ничего не было, темно и на ощупь темнота была плотной и упругой, словно резина.
- Куда бежишь? Я тебе дорогу не открывал еще, - хмуро глядя на Николая, сказал старик.
- Я исправлюсь, больше никогда никому ничего плохого не скажу, - со слезами на глазах Николай рухнул на колени перед стариком.
- На стул садись, - приказал старик.
Николай послушно снова уселся на стул. Старик подошел, заглянул ему в глаза, Николаю показалось, что его мозги кто-то перебирает. После этого старик взял у стола палку, направил её на Николая и с силой ударил его в плечо. Николай, словно в замедленной съемке видел, как к нему приближается круглый металлический наконечник, затем сильный удар и он потерял сознание.
- Коля, Коля, очнись, - донеслось до Николая, словно в тумане.
Молодой человек открыл глаза, голова гудела и жутко болела. Над собой он увидел плачущую Карину, бледный Сергей держал у его головы мокрое полотенце, а Матвей сидел на столе, опустив голову и вцепившись в волосы.
- Я жив? – хрипло уточнил Николай, пытаясь подняться.
Карина радостно охнула, Сергей улыбнулся, а Матвей вскочил со стула. Все забегали, засуетились. Николай понял, что с момента удара прошло всего несколько минут.
- Мы вызвали скорую, сейчас приедет, - плача сказала Карина. – А еще мы вызывали милицию, ты не дышал, подумали, что умер.
- Отмените все, - проскрипел Николай, с трудом поднимаясь с пола и подходя к зеркалу. На виске он увидел глубокую кровоточащую царапину. – Это всего лишь царапина, до свадьбы заживет.
- И что, даже на меня в полицию заявлять не будешь? – недоверчиво переспросил Матвей.
- Нет, - мотнул головой Николай, и в глазах тут же потемнело. – Сам виноват, язык у меня больно длинный. Карин, Сергей, простите меня, дурак я, гадостей вам наговорил.
Карина и Сергей переглянулись.
- Коль, тебе точно хорошо? – голос женщины дрогнул.
- Нормально мне, - хмуро ответил Николай, - мозги просто на место встали.
- Ну, ты если что обращайся, - улыбнулся Матвей, - я тебе еще раз могу врезать, если вдруг мозги опять с места сдвинутся.
Николай хмыкнул и все вчетвером они захохотали. Молодой человек сел за свой стол и почувствовал, что болит не только голова, но и левое плечо. Он расстегнул пуговицу и отогнул край рубахи. На плече явно проступил красный круглый отпечаток.