ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
Просыпаюсь я от звука работающего телевизора. Будильник на подоконнике показывает, что прошло шесть часов. Мне становится стыдно: я нарушил обещание, данное Юрию Петровичу. Не вышел на работу. Надеюсь, он не рассердится!
Я смотрю, кто у меня. Майор! Он сидит на стуле и с задумчивым выражением лица слушает новостную программу. Вертит пальцами портмоне, которое я с таким трудом добыл. Похоже, в женской схватке победила Валентина. Никогда не подумал бы!
– З–здравствуйте! – говорю я, – а почему вы не у начальства с докладом? Я бы на вашем месте поторопился, а то орден прокуратуре отдадут!
Майор пристально смотрит мне в глаза, пытаясь смутить, однако, не добившись своего, говорит:
– Здравствуйте, Россланов! Докладывать нечего. У нас письмо, содержание которого мне непонятно, хотя переведено хорошим специалистом. И ключ, неизвестно, от чего. Может быть, вы поможете?
– Давайте, – легко соглашаюсь я и беру у майора копию письма с подстрочником. Мне интересно, что в нем. Ведь я из–за него столько рисковал!
После изучения текста я с усмешкой говорю:
– Вам на русском языке написали значение каждого слова. Это неверный подход! Здесь аллегорические стихи. Чтобы передать смысл, нужен двуязычный поэт. В стихотворном варианте вы поймете.
– Я знаю, переводчик так и сказал. Однако в прокуратуре утверждают, что искать не нужно, ты – этот поэт! – говорит майор.
– Для равнозначного произведения, учитывая объем, мне работать с месяц. Пожалуй, я по-простому расскажу, что вам необходимо знать.
– Попробуй – соглашается майор.
– Ваш переводчик не знает историю моей родины. Ее этнос состоит из двух частей: сельских жителей юга и горожан севера. Первые дополняют общую веру книгой малого пророка, а вторые придерживаются канона традиционной религии. Так возникли различия в свадебных обрядах и похоронах, что привело к вражде. А в последнее время селяне политизировались настолько, что уже настаивают на разделении республики. В письме уроженец юга и современный последователь малого пророка с сектантской фанатичностью призывает к религиозной войне, которая должна продолжаться, пока северяне не поменяют обычаи. После отъезда русских промышленность севера встала, а простым чабанам нахлебники севера в тягость! Теперь, что касается сейфового ключа. В тексте особым поэтическим приемом сообщается адрес банка в старой части города. А под видом имени девушки, возлюбленной поэта, приводится название финансового учреждения – «Арзу», что означает «Мечта». Есть даже фамилия управляющего, к которому следует подойти. Пошлите гонца в город, и узнайте, что существенного, помимо наставлений, оставил своим последователям автор письма. Если деньги, то, по-моему, следует сделать так, чтобы их не потратили на терроризм!
Потеряв интерес к этой истории, которая, как мне казалось, должна быть занятнее, я подсаживаюсь к столу и беру оставленные Валентиной сухари. Майор с любопытством наблюдает, с каким удовольствием я ем, а затем спрашивает:
– А ты, не хочешь поработать этим гонцом?
– Да вы что? С ума сошли? Меня убьют! – чуть не подавившись, с возмущением говорю я, – там борьба за власть нешуточная! В Москве ждут делегацию, заключать новый межправительственный договор. Началась свара, кто будет представлять республику. Претендовали селяне. Так городские заставили их кровью умыться, штабелями в могилу клали!
– А ты откуда такие подробности знаешь? – настороженно спрашивает майор.
– Да звонил, кое – кому в город!
– К кому? – взгляд собеседника становится невыносимо колючим.
– Другу детства. Что вы так смотрите на меня?
– Думаю, почему чистильщики сейчас появились. Почему убрали Мовлади с Удугом, почему пришли к тебе. Кто твой друг?
– В республиканских «органах» работает. – Упавшим голосом говорю я.
– Теперь понятно, почему появились профессионалы высокого класса. Двигались быстро, стреляли метко!
– Да, метко! Вы же тут сидите! И прокурор уцелел! – я пытаюсь оспорить утверждение майора, между строк утверждающего, что причиной ночных событий был мой звонок.
– Прокурора подстрелил идиот Павел. Он и сержант в темноте перед общежитием такую пальбу открыли, что удивительно, как мы вообще выжили. А те ребята – нормально. Они не имели на нас приказа, вот и не тронули. Приходили ведь за тобой! Расстреляли нашу служебную машину, и ушли, никто не понял, куда. Похоже, ты у них под «колпаком». Кто-то в твоем городе долго ждал ясности, у кого завещание. А после твоего звонка решил, что пора действовать. Испугался, что ты ищешь контактов и можешь передать письмо «не тем людям».
– Возможно, все было, как вы говорите! А возможно, произошедшее – это лишь цепочка случайностей. Вот вы сказали: «и ушли, никто не понял, куда». А ведь дорогу в поселок ГАИ перекрывало! Предположим, «профессионалов» прошляпили при въезде, но обратно? Выстрелы были далеко слышны!
– Какое ГАИ? – удивленно спрашивает меня майор, весь напрягшись.
– Районное. «Волга» стояла на перекрестке, а возле нее на морозе наш капитан прыгал в свете фар. Он папиросы курит, а у них огонек такой, яркий, и облако дыма густое, как от «козьей ножки». Я еще подумал – по манере курить его за версту узнать можно!
Майор с минуту размышляет, а затем говорит:
– Очень интересную информацию ты подбросил мне, очень. У меня и раньше в голове некоторые факты крутились, а теперь… смотри, Россланов, если сочиняешь!
– Чтоб мне никогда котлет не видать! – озвучиваю я свою самую страшную клятву.
Майор смеется, а затем возвращается к предыдущей теме:
– Так как, поработать гонцом? Парень ты отчаянный, и город знаешь, как свои пять пальцев! Отрастишь бороду, дадим тебе паспорт с подходящей фамилией. Тебе же не диверсионной работой заниматься! Прилетишь, опустошишь ячейку, и обратно! Это ж в твоих интересах! А иначе, пока вопрос открыт, будешь трястись от каждого чиха и ждать следующих «гостей».
– Я всегда чувствовал, что вы строите в отношении меня далеко идущие планы! Не–а, даже не уговаривайте! Я занят, жениться собираюсь. У меня невест куча мала, а мне даже разобраться с ними некогда!
– Ну вот, как раз кстати! Десять процентов положишь на свой счет. А по моим данным, там не только на свадьбу хватит. Телефонный заводик себе купишь!
– У вас для таких заданий должны быть специально обученные люди. Я не смогу сохранить инкогнито. Там моя родина, мой дом. Еще раз уехать оттуда не в моих силах. К тому же, если в ячейке нет ничего, я буду рисковать напрасно. Оно того не стоит! Не–а, не хочу заводик. Желаю спокойно прожить до пенсии в Калужской телефонной глуши. А вы придумайте способ, как меня защитить!
– Ладно, подумаю! – говорит майор, поднимаясь, – но сперва я узнаю, чем у нас в ГАИ занимаются!
На следующее утро, чисто выбритый, в отутюженной Валентиной одежде, я сижу в кресле главного инженера, и наслаждаюсь горячим кофейным напитком из запасов Юрия Петровича. Передо мной сидит Эмма Николаевна, пожилая женщина – врач, выгнавшая меня из больницы. Пытаясь угадать мое настроение, она с напряжением наблюдает, как я рассматриваю схему кабельного района и думаю, буду ли устанавливать ей телефон. Входит участковый монтер, начинает долго и путано объяснять мне, почему многоквартирный дом, в котором проживает Эмма Николаева, до сих пор не телефонизирован. Я обещаю женщине разобраться позже, и изгоняю из кабинета обоих.
Однако их тут же заменяет Андрей, которому для работы срочно нужна специальная заглушка в невообразимом количестве. Я подписываю накладную на склад, и он, буркнув «спасибо», отправляется получать. Едва я протягиваю руку к остывающей чашке, наш секретарь, Ольга, приносит мне толстые альбомы и говорит, что я должен составить требование на расходные материалы за месяц. Тяжко вздохнув, я достаю специальные бланки.
Вскоре бумаготворчество страшно надоедает, и мне кажется, что кабинет я занимаю тысячу лет и буду погребен здесь в пыли. Поэтому, когда звонит Евгения, я радуюсь ей необычайно.
– Гриша, ты представить себе не можешь, как мне в прокуратуре надоело!
– Да нет, вот это я как раз могу, – грустно отвечаю я.
– Почитай стихи, немножечко! – просит она.
Я читаю Пушкина в собственном переводе на фарси. Евгения привычно хлюпает носом уже после нескольких строчек. По окончании она признается мне, что от моего голоса впадает в состояние «измененного сознания», и готова ради меня на все. Спрашивает, не хочу ли я в перерыв пообедать вместе с ней в комнате «наверху». Я отвечаю, что, если она хочет вкусить кипятку, никаких проблем, а больше у меня ничего нет. Евгения смеется и кладет трубку.
Когда наступает время обеда, ко мне в комнату входят: Евгения, Валентина, и… Павел! Евгения по-хозяйски целует меня в щеку, усаживается на диван, и, определенно хвастая, достает дорогие сигареты. Валя стеснительно касается губами другой щеки и оглядывается на Евгению. Та грозит ей пальцем. Валентина, покраснев, отнимает у Павла сумки и отправляет его за дверь. Евгения расстегивает форменное пальто, поправляет новенькую форму и ремень, на котором красуется свежая кобура с пистолетом. С опаской глянув на нее, Валентина открывает сумку и достает продукты, вид которых вызывает у меня больше эмоций, чем все женщины мира.
– С сегодняшнего дня я на время болезни заменяю прокурора района, – говорит Евгения, и с деловитым видом чиркает спичкой.
– Я уже это понял, Евгения… – я подобострастно смотрю на нее.
– Константиновна! – прикуривая, подсказывает она, явно годясь собой.
– Константиновна, – с ехидцей повторяю я, и задаю вопрос, – а чего вы, любезнейшая, Павла из прокуратуры не выгоните?
– А он у меня в денщиках! Я от этого страшно кайфую! – говорит она и мстительно улыбается.
– И кто помог тебе так продвинуться? – интересуюсь я, принимая от Валентины кусок хлеба с лучком.
– Наш секретный майор, кто еще! – отвечает Евгения.
– А ему подполковника еще не дали? – спрашиваю я.
– А он, может, и не майор вовсе. Он, может, генерал. Кто знает? Хотя, какая разница, неважно! Важно, какие у него возможности! А возможности у него о–го–го! Обещал, если мы будем выполнять его задания, в Калугу на повышение я пойду, а не Сережка!
– Кто это – мы? И какие задания? – у меня вдруг, что бывает нечасто, пропадает аппетит.
– Ты кушай, кушай! – гладит меня по голове, как ребенка, Валя, и пододвигает бледный чай, размешивая сахар ложкой.
– Мы – это все мы, и ты в том числе! – заявляет Евгения, – а первое задание я тебе сейчас расскажу, за этим и приехали!
– Ты кушай, кушай! – говорит Валентина и вытирает стол у моего локтя полотенцем.
– Можешь не рассказывать! Я все равно ничего делать не буду! – твердо возражаю я.
– Будешь, когда узнаешь, какое! Тебе надо пойти в ГАИ, к капитану, с просьбой продлить временную регистрацию автомобиля. Он с тебя, чем берет? – спрашивает Евгения, глазами напоминая Сергея Николаевича.
– Талонами на водку. – Слегка спасовав от ее прокурорского тона, отвечаю я.
– Очень хорошо! Талоны положишь из портмоне, – она кладет наш трофей на стол, – и доставая, как бы невзначай покажешь капитану ключ и письмо. Потренируйся, чтобы было естественней. Потом пригласишь его отметить твое назначение в Обнинском ресторане «Березка». Он согласится, я уверена. Менты халяву любят!
– А что дальше? – спрашиваю я.
– Посмотрим, что он будет делать. Скорей всего, выйдет на связь с теми, кто приезжал по твою душу в Дальний. Скажет им, чтобы они подъехали за тобой к ресторану. Там мы их и сцапаем! – уверенно произносит Евгения.
– Не–а, не пойдет! – возмущаюсь я, – зачем мне играть с огнем? Я человек мирной профессии. Даже если вы будете откармливать меня своими прокурорскими пайками месяц, я все равно не соглашусь! Эти люди под вашим носом двух чабанов убили, а вы до сих пор не знаете, кто они! Разве вы можете обеспечить чью-нибудь безопасность?
– В поселке они ушли, потому что наши между собой стрелялись. А теперь мы будем готовы их «принять». Все пройдет отлично! Валентина с тобой пойдет, как твоя невеста. Мне нельзя, меня капитан хорошо знает. – С сожалением говорит Евгения.
– А ты что будешь делать? – недовольно спрашиваю я.
– Если в ресторане не сложится, я буду оберегать тебя после, этой ночью! – многозначительно говорит Евгения, закидывает ногу на ногу и победоносно смотрит на Валентину, которая краснеет, но взгляд Евгении выдерживает. У дам начинается дуэль взглядами. Осторожно кашлянув, я спрашиваю:
– Девушки, если у вас все хорошо спланировано, может быть, вы и без меня справитесь?
– Не справимся, не дури! – говорит Евгения, оставив Валентину в покое, – лучше послушай свою выгоду! Если чурки клюнут, и все пройдет успешно, мы устраним смертельную угрозу в твой адрес. Кроме того, в доме, что достраивает твой друг Сашка, ты получишь однокомнатную квартиру. Такое в нашем районе редко бывает, соглашайся.
– И как вы это провернете? – удивляюсь я, – конфискуете жилье у несчастных заводчан и отдадите мне?
– Нет. По договору между жилищным кооперативом и администрацией района пять квартир уходит в район. Их распределят между специалистами различных служб. Продаж «Москвич», деньги внесешь в кассу кооператива, а затем официально телефонизируешь их дом. Тебе на общем собрании еще и благодарность за это вынесут.
– Мне не нравится ваш замысел. К тому же машина очень нужна, я не хочу с ней расставаться! – возражаю я.
– Тогда будешь проводить телефоны жильцам по долгу службы, упрямец ты наш! – смеется Евгения.
– Соглашайся, Григорий Алексеевич! – тихо говорит Валентина, придвинувшись ко мне, однако не настолько близко, чтобы Евгения Константиновна занервничала, – мы кредит в банке возьмем, свой диванчик купим, телевизор, холодильник, квартирку всю–всю обставим!
– Соглашаюсь, – говорю я, подделываясь под ее манеру произносить слова, – соглашаюсь! Но пока у меня денег на кабак нет! Придется майору спецсредства выписывать! Телефонные инженеры тоже халяву любят!
Евгения одобрительно хлопает в ладоши, и, подхватив Валю железной хваткой, направляется к выходу.
– Э–э, бабы, вы куда? А кто меня в районное ГАИ повезет?
– Сашку попроси, пусть подкинет, – бросает через плечо Евгения, – нам некогда, перед походом в ресторан нужно многое успеть!.