Старик Маныкин

               
          Старик Маныкин в свои семьдесят пять
смотрелся очень даже прилично. Прямая спина, разворот
плеч и узкая талия, без признаков «пивного» живота
сразу наводили на мысль, что перед тобой либо бывший
боец невидимого фронта, либо нынешний почётный
тренер сборной России по спортивной гимнастике. В
общем, со здоровьем у Роберта Сергеевича было всё в
полном порядке, чего нельзя было сказать о его жене,
которая еле дотянула до шестидесяти восьми. Жена
постоянно болела и непрерывно отрывала врачей от их
благородного труда  своими жалобами на ухудшающийся с
каждой неделей здоровьем. Два года  назад её не
стало.  Маныкин остался один.
       
       Их единственный сын Сергей на похороны
матери всё-таки приехал из своей Германии, где он
последние семь лет трудился по контракту в Гамбурге,
 на огромном авиационном предприятии Airbus. Работал
 он в отделе роботов и руководил группой программистов.
 Зарабатывал весьма приличные деньги, которых вполне
хватало, чтобы содержать жену и дочь. Да и на квартире
 не экономил: снимал квартиру с большим салоном и
двумя спальнями. Пробыв дома, в Москве, положенные
 ему три дня, Сергей улетел назад в свой Гамбург. 
        Роберт Сергеевич у сына в Гамбурге   никогда
не был,как-то не сложились отношения с невесткой.
Именно её он считал виновной за поспешный отъезд
сына из России. И каждый раз, когда сын с семьёй
останавливался у Маныкина,  чтобы через пару дней
продолжить путь на Северный Кавказ, где в
Кисловодске жили родители жены, возникали одни и те
же разговоры: "Сергей, что тебя держит в этой
Германии, кому ты и твоя семья нужны там?
Возвращайся в Москву".
      
        Сначала Сергей пытался серьёзно, с  ноутбуком
 в руках, показать отцу насколько он больше зарабатывает
 в Германии, чем в России. Но когда отец заговорил о
 Родине, чужбине, наконец, о патриотизме,Сергей все
дискуссии прекратил и только отшучивался
:"рыба ищет где глубже, а человек - где рыба".
Надоели ему эти вечные разговоры о родных просторах,
ностальгии по берёзкам и любви к малой и большой
родине. И, как правило, все разговоры кончались
страстной речью Сергея:

      – Знаешь, папа, давай закончим эту вечную
дискуссию. Германия мне не родина, я Россию
 на Германию  не меняю, но там меня ценят больше,
чем здесь. Платят гораздо больше. Я решаю сложные
технические проблемы  со своим коллективом и
 мне не надо эти решения  «пробивать» через
начальство, искать финансирование,доказывать
 правильность принятых решений.
 Я там компетентный специалист. Мне там
доверяют.  Благополучие начальства во многом зависит
от меня и моего коллектива: как быстро мы решаем те
или иные проблемы наших заказчиков. Чем быстрее  мы
решаем,тем больше и мы, и начальство получаем. А в
России начальство получает всегда, подчинённые –
иногда. Обманывать у нас, в России,  любят. Вот
когда меня дома, в России, будут ценить, как
специалиста высокой квалификации, и будут платить
 за это, тогда я вернусь и весь опыт, полученный
в Германии, применю в России. Я пока России не нужен,
меня никто  сюда не зовёт.
 
         Но почему-то сегодня, когда до отъезда в
Кисловодск оставалось несколько часов и все
чемоданы были собраны, и все нужные слова были
сказаны, ни Сергей,ни Роберт Сергеевич не стремились
возвращаться к  извечной, волнующей больше Маныкина,
чем сына, теме.

        Отец смотрел на сына, попыхивал своей
вересковой трубкой, молчал и думал:
– Откуда у моего сына такая тяга к материальному
благополучию? Ни я, ни жена не были такими, в кого
он такой?  Может новое после советское поколение всё
такое, стремится и больше заработать, и больше
приобрести благ за эти деньги. Мы не любили так
деньги, как они. А что эти деньги нам давали? Машину
свободно купить было нельзя. В первую очередь
«давали» их заслуженным гражданам. А какие заслуги у
молодого специалиста? Кругом был дефицит. Заграница
закрыта железным занавесом. За что не возьмись,
везде нужны связи, знакомства,  чтобы "достать",
приличные вещи. Везде надо было иметь "нужных" людей
– продавцов, заведующих складами, банщиков, стоматологов.
Имело значение, в основном, два фактора – знакомство
и сумма, можно сказать, взятки, отданная
сверх ценника. Вот было время. Может то далёкое
время и влияет на современных граждан? Наверное,
люди, которые приходят после нас в этот мир желают
быть лучше нас и чище.  Наши  дети,  вероятно, 
хотят освободиться от наших пороков,  которые они
получают генетически, при рождении, непонятно только
каким путём. Вопреки всем законам генетики.
  Сергей смотрел на отца и в голову лезли совсем
 другие, невесёлые мысли:

        – Отец за эти два года, без мамы,   очень
постарел,осунулся, совсем стал стариком. Нелегко
жить одному в его-то годы. Может надо его забрать из
Москвы? Это безнадёжно,ни в какую Германию он не
поедет.  Он не мыслит нормально жить вне России,
там, на Западе, ему всё чужое. Нет, его место только
здесь, в Москве. И его недовольство сегодняшними
порядками в России, и российская бюрократия с её
 коррупцией и воровством,и здравоохранение, постоянно
  себя реформирующее, и все разговоры о развале
 экономики и возрождении милитаристского духа в
 стране – это  его жизнь. И он эту жизнь никогда
 не променяет на какую-нибудь другую,сытую,
 устроенную, лишенную всех российских
"прелестей", –  его мысли прервал звонкий голос дочки:

– Деда, ты где? – кричала Юля из кухни –  Я сейчас к
тебе приду.
– Я здесь, Юленька, в маленькой комнате.
Через минуту она  уже сидела на диване,  между папой
и дедушкой, которого держала   за руку, боясь его
отпустить, словно он мог убежать куда–то, и
рассказывала о своих делах в третьем классе 
немецкой  школы, иногда путая русские и немецкие
слова. Вдруг она перешла на шёпот и, прижавшись к
деду, на ухо прошептала:
– А на обратном пути в Гамбург, деда, мы заберём
тебя. Ты поедешь к нам в Германию?
– Поеду! – Не задумываясь,поспешно,с какой–то
радостью в голосе воскликнул Роберт Сергеевич.
Сергей повернулся к отцу и,не веря словам отца,
 чётко выговаривая каждое слово произнёс:
–Папа,ты хорошо всё обдумал?
– Я же сказал, что согласен. Ты что не расслышал?–
также чётко ответил отец.