Дону Педро не спалось. Лунный свет и нежный аромат цветов фиалкового дерева тревожили, раздражали, будили ненужные воспоминания... Да ещё в лёгкий шелест листьев за окном вдруг вплелась тихая мелодия. Но она все ближе и громче, и вот лихой перебор струн, аккорд и красивый женский голос запевает серенаду прямо под окном дона Педро.
- О, дон Педро! О возлюбленный мой!
Выйди на балкон, дай взглянуть на тебя!
Я изнываю от желания принять тебя в свои объятья!
Дон Педро ошарашен. Когда-то давно, в юности, он пел серенады под окнами девушек, но чтобы девушки пели под окнами стариков... Дон Педро кряхтя поднимается с кровати и спешит к окну. Под окном он видит стройную девушку в белом платье и двух музыкантов. Лиц музыкантов не видно в тени сомбреро, а девушка смотрит прямо на него, на старого дона Педро огромными черными глазами и поёт:
- О, дон Педро! Возлюбленный мой!
Я мечтаю о тебе с первой нашей встречи,
Когда ты, юный и прекрасный наследник рода Альбогамо,
Усмирял необъезженного скакуна!
Как же-как же, дон Педро тотчас вспомнил, как мчался он, пятнадцатилетний юнец, на том молодом жеребце. Как жеребец скинул его и чуть не растоптал, но Педро изловчился и снова вскочил на коня, и тот сдался. Кажется, он видел тогда мельком стройную фигурку девушки в белом платье вдали под старым платаном...
- О, дон Педро! Возлюбленный мой!
В тяжком морском путешествии я была рядом с тобой,
Я мечтала, что ты будешь моим!
Но ты ускользнул от меня...
Да, отчаянное было дело. Отец умер, оставив в наследство одни долги, и пришлось бежать от кредиторов в Америку - как раз очередная каравелла отправлялась туда. Что это было за путешествие! Сначала их изрядно потрепал шторм, потом они чуть не сбились с пути, потом кончились припасы еды и матросы взбунтовались. Дон Педро тогда удачно спрятался в бочке из-под солонины, и его не успели прирезать: пока матросы обшаривали трюм в поисках дона Педро, с мачты раздался такой истошный вопль: "Земля!!!!", что про него тотчас забыли. Но что-то Дон Педро не мог припомнить, чтобы на корабле была женщина. Хотя, кажется, он видел стройную фигурку в белом в том самом трюме с бочками из-под солонины...
- О, дон Педро! О, возлюбленный мой!
Злая разлучница отняла тебя, отогнав меня от твоего изголовья,
Когда лежал ты, пронзённый ядовитой стрелой.
Но я все равно не теряла надежды...
Яд? Какой яд? Ах, да... Как давно это было... В бою с индейцами ядовитая стрела задела руку. Сколько он тогда провалялся в беспамятстве? Но чем-то отпоила его тогда индианка из дружественного племени. Красивая была девчонка. А как они любили друг друга потом, когда он выздоровел... Жаль, это было недолго.
- О, Дон Педро! Возлюбленный мой!
Почти всю жизнь я рядом с тобой, жажду тебя, а ты не замечаешь меня!
Всегда с тобой другие женщины, а не я...
Дон Педро вглядывался в девушку под окном, поющую ему о своей неразделенной любви, и то узнавал её, то не узнавал... Вроде бы знакома ему эта стройная фигурка в белом платье, но неясно, нечётко, туманно. Девушка всё пела и пела, всё более страстно и страстно, напоминая дону Педро его жизнь и свои страдания от неразделенности любви. Вся жизнь дона Педро текла перед его глазами, все ее перипетии до сегодняшнего дня, полного немощной старостью и одиночеством...
- О, дон Педро! Возлюбленный мой!
Приди же в мои объятья! Я устала ждать нашей встречи!
Я жду! Иди же ко мне!
Дрогнуло сердце старого дона Педро, и, забыв про возраст, он легко выпрыгнул в окно прямо в объятья прекрасной девушки в белом.
Сильные костлявые руки сжали его грудь, безгубый рот всосал его губы, чёрные безглазые впадины втянули его глаза, а за миг до этого он увидел как музыканты, рванув струны в последнем аккорде, скинули сомбреро с лысых своих черепов и удовлетворенно захохотали зубастыми ртами.
- Так это моя Смерть! - успел подумать дон Педро, и сознание покинуло его.
Утром слуги в спальне дона Педро обнаружили скомканную тревожным сном постель, открытое окно и стоптанный тапок дона Педро под окном. Самого же дона Педро с тех пор никто больше не видел.