Из лесхоза директор меня отпустил с лёгким сердцем. Так как я к тому времени был утверждён в должности главного лесничего, то на моё увольнение требовалось согласие Тулы. Шеф в Тулу съездил и на весь лесхоз объявил, что моё увольнение согласовано. Уже оформившись переводом на новую работу я узнал, что от Тулы моё увольнение Владимир Борисович скрыл, что ему «положительной кармы» не добавило.
В федеральных конторах, как оказалось, не просто поступаешь на работу и не просто увольняешься, а после заполнения множества бумаг и получения многочисленных согласований обнаруживаешь в трудовой книжке очень длинные записи. Обратите внимание, что при объявлении конкурса на подобные должности пишут, что не просто работник требуется, а требуется «для замещения должности …». Начал я тогда с замещения «государственной должности федеральной государственной гражданской службы, главным специалистом в области надзора за карантином растений» областного Управления Федерального надзора по Тульской области. Примерно так она называлась.
Занимал её около полугода, но многочисленные впечатления можно описывать не один день, так что постараюсь отразить только ключевые моменты этой интересной работы.
Наша надзорная контора была создана путём объединения восьми служб. Все не упомню, но в двухэтажном здании сидели охотнадзор, ветеринарный, семеноводческий и прочие сельскохозяйственные надзоры, включая наш — карантина растений.
Все работники отдела могли быть задействованы на любой проверке, которые проводил отдел, но каждый специалист в отделе имел свою специализацию. До меня карантином древесной продукции занималась молодая женщина с сельскохозяйственным образованием. Потом этим направлением занялся вновь принятый на работу Кюри Бахиевич, старинный друг нашего руководителя, хорошо разбирающийся в зоотехнии, но не имевший никакого представления о древесине. Потому он ухватился за меня и с его лёгкой руки я в январе 2006 года оказался в этой конторе.
Не знаю точно, сколько всего там работало человек, но запомнил цифру: 180 мобильных телефонов они имели. Мне тоже сразу выдали мобильник. А Кюри Бахиевич провёл доверительный разговор на тему, что дома не желательно рассказывать никаких подробностей о своей работе.
– Валера, ты дома что-то расскажешь, домашние кому-то это расскажут, сам удивишься как информация появится об этом тут. От этого всем будет неприятно, а у тебя возникнут проблемы.
Кюри был старше меня и опытнее в делах чиновничьих. Потому я подробностями своей работы если и делился дома, то с оговорками. А теперь там вполне возможно, что всё поменялось.
Наши работники часто проводили различные проверки как организаций, так и частных лиц, реализующих любую растительную продукцию. Составлялись административные протоколы, потом заводились административные дела, назначалась дата рассмотрения. Виновный являлся в отдел, и составитель протокола рассматривал его дело. Когда всё было оформлено, то нарушитель обычно соглашался на оплату минимального штрафа, ему выдавалось на руки всё необходимое и он шёл в банк оплачивать штраф. На этом для него всё заканчивалось. Но не все легко признавали свою вину.
– Да я сам инспектором работал, я порядки знаю, вы права не имеете! – очень редко, но примерно так очередной нарушитель пробовал качать права.
Когда он уходил, не подписав постановление о наложении штрафа, то можно было услышать от наших бывалых работниц:
– Ну и куда он против локомотива упирается? Так бы заплатил 500 рублей и всё. А теперь придётся в суд дело направлять, сумму штрафа увеличивать, да ещё и судебные издержки на него отнесут. Ему это нужно?
Нарушитель этого уже не слышал. Нам, составившим протокол, сумма штрафа была абсолютно не важна, потому старались обходиться минимумом. Главное было, чтобы выстроилась цепочка: проведена проверка, составлено столько-то протоколов, рассмотрено столько же дел, вынесено столько-то взысканий, штраф оплачен, дело закрыто. Никаких цифр по количеству протоколов начальством официально не доводилось. Да этого и не требовалось. Просто любая проверка обязательно выявляла нарушения. А составленные протоколы автоматически запускали административный процесс.
Уже перед самым увольнением мне довелось проводить проверку вместе с человеком, что называется «зуб съевшим» на этом. Я тогда уже был переведён заместителем начальника отдела, не за заслуги, а потому что зарплата оказалась ниже той, которую мне посулили. Я посетовал на это, а руководитель вызвал женщину, чью должность я потом занял и просто обязал её написать заявление о переводе по собственному желанию на менее оплачиваемую должность. Проработай я там подольше, и меня точно также могли попросить перейти на другую должность, так что моей заслуги в этом повышении не было.
Человек, с которым я тогда столкнулся, нашего начальника отдела не признавал и ей демонстративно не подчинялся, хотя формально числился ещё одним её замом, работая на территории области. Потому Светлана Ивановна дала мне его номер телефона и поручила организовать проверку предприятия, раз я заместитель. Были у неё большие сомнения, что это вообще получится, но я смог найти нужные интонации и проверку мы провели успешно. Уже сидя за обеденным столом, накрытым принимающей стороной, а это при наших окладах не взятка, потому как говорил мой сосед Урядник: «Пропито, про*бёно, в дело произведёно», мы разговорились о тонкостях проверочных работ. Меня интересовало, в каких случаях нужно было применять минимальный, средний и максимальный штрафы. Официально вроде никаких критериев не было.
– Ребята, да всё просто, – рассказал проработавший несколько десятков лет на одном месте чиновник.
– Приходишь с проверкой, всё берёшь на карандаш, а потом идёшь к руководителю предприятия. И от того как он себя поведёт, определяешься с размером наказания и сам руководитель обычно назначает тех, кто будет выплачивать штраф.
– А если руководитель на контакт не пойдёт? – уточнил я.
– Тогда оформляешь максимальный штраф, но до этого обычно не доходит, – делился опытом чиновник, – кому хочется вместо сотен рублей платить сотни тысяч штрафа?
Расстались мы с ним, симпатизируя друг другу.
Проработал я там полгода. В нашу задачу вместе с Кюри Бахиевичем входило добиться от контролируемых лиц на территории области соблюдения требований международного фитосанитарного сертификата. Один из карантинных вредителей мог распространяться в древесине хвойных пород, поэтому любые изделия из такой древесины, отправляющиеся за границу, должны были проходить термическую обработку в течение часа после достижения температуры 71 градус по Цельсию, обращаю ваше внимание, температура должна быть зафиксирована именно внутри древесины. Кроме этого требования, сертификат содержал ещё множество мелких и больших условий. Но ключевым была именно температура.
Контролируемые лица, а это все предприятия Тулы, отправляющие свою продукцию заграницу в деревянной таре или на деревянных поддонах, получали у нас лицензию на право проводить обработку, после которой они сами маркировали изделия штампом установленного образца.
Мне повезло, что в тот период проверка предприятий нами велась без составления протоколов о нарушениях. Нашей заботой при проведении проверок было выявление отклонений от требований сертификата и назначение сроков для исправления, если эти требования не исполнялись.
Самое смешное, что текст этого сертификата я добыл с большим трудом. В конторе мне его не дали. Предшествующий исполнитель вообще мало что передал. Хорошо, что по сети можно было бродить по любому компьютеру нашего отдела. Кое-что удалось добыть таким образом, остальное добывал по крохам. Всё же несолидно для такой конторы было не иметь комплект нормативных документов, но это было, очевидно, следствие недавнего объединения. А то, что уходящий специалист уносит все свои наработки, не оставляя ничего преемнику, это вообще правило для таких контор.
В результате проверок довелось побывать практически на всех крупных предприятиях области и у некоторых частников. Своими глазами ознакомился с различными типами сушилок древесины, их конструктивными особенностями, режимами сушки, плюсами и минусами различных методов. Если бы оставался работать, вполне можно было диссертацию на эту тему написать, настолько был богатейший материал, а главное, доступ ко всем технологическим секретам.
Разные ситуации возникали при проверках. Один частник наладил в больших объёмах сушку поддонов для фирмы, производящей известные всем сладости «Сникерс» и «Марс». Сушка была построена по проекту профессора из Тулы, но я обнаружил не соблюдений требований сертификата. Молодой парень, племянник хозяина, заведовавший производством, попытался со мной спорить и быстро увял. Пока дозванивались до хозяина фирмы, против меня встал один из охранников. Шварценеггер отдыхает! Даже шея у него была толще головы! но я всё же был федеральным чиновником, к тому же с комиссией, да и это им было нужно, а не нам, чтобы подтвердили право маркировать изделия, без чего их заграницу никто не пропустит.
– В чём дело? В упор глядя мне в глаза, поигрывая мышцами под пиджаком для наглядности, спросил бычара.
Я спокойно, глядя немного снизу-вверх чуть выше его бровей и далеко сквозь него, повторил требование, которое уже несколько раз озвучил их начальнику:
– Вы должны подтвердить то, что требует международный фитосанитарный сертификат, номер такой-то, а именно то, что все ваши изделия проходят обработку при температуре 71 градус внутри изделия. Без этого ни я, и ни один из членов нашей комиссии не даст вам разрешения маркировать продукцию.
Бык постоял ещё немного, потом поскучнел, а потом мы просто дождались хозяина. В результате я рекомендовал им чуть сменить температурный режим, затребовать у проектировщика расчёты, подтверждающие соблюдение температурного режима именно в толще древесины или купить прибор с датчиком, размещающимся в контрольном образце, показания которого фиксируются на бумажных носителях. Примечательно, что именно этот частник перед этим и поделился со мной текстом сертификата.
Почему проверяющий практически всегда найдёт нарушение? На это есть много причин, но главная заключается в том, что конкретный чиновник знает всё по своей теме. К тому же он нарабатывает опыт проверок. Имеет возможность сравнивать свою работу с работой других чиновников, а также плюсы и минусы разных проверяемых организаций. Поэтому, если проверка проводится законно, на основании распоряжения руководителя надзора, с оповещением руководства проверяемой организации и в соответствии с имеющимися полномочиями, то оспаривать составленный протокол себе дороже.
Я к проверкам готовился тщательно. У меня было время и, проанализировав все требования, составил подробный опросный лист, на котором последовательно проставлял галочки о соблюдении каждого из требований. Это позволяло не упускать при проверке ни одной мелочи, тем более, что на этом этапе мы не наказывали, а только писали рекомендации по результату проверки.
– Молодой человек, с неожиданными словами обратился главный металлург Тульского «Машзавода», ему самому было уже под 70, – мне ваша проверка очень понравилась! До вас приходила какая-то девушка, пробежалась по территории и никаких замечаний не сделала. А я хочу дожить до следующей вашей проверки и встретить вас, исправив всё, что вы сегодня обнаружили!
Не на всех предприятиях мы встречали понимание. При получении пропусков на очередное оборонное предприятие неожиданно столкнулись с упорным нежеланием начальника охраны нам их оформлять.
– А где допуски на режимные объекты, – грозно вопрошал замшелый руководитель охраны, одетый в древний китель и галифе.
На него не смог сразу повлиять ни заместитель генерального директора, который нас встретил и сопровождал, ни мои объяснения, что при приёме на работу каждый составлял анкету для проверки в авторитетной организации. В конце концов мне всё это надоело.
– Эта проверка нужна вам, а не нам, – обратился к принимающему заместителю, – мы возвращаемся, а когда вы разберётесь со своими проблемами, тогда обратитесь с повторной заявкой. Уже не первое режимное предприятие проверяем, но такого идиотизма не встречали нигде.
нас попросили подождать ещё десять минут и вскоре мы получили пропуска и сопровождение для работы на территории.
Скрывать им было что и это было не оборонным секретом. На всём пути от места разгрузки древесины и до складирования высушенной продукции нам то и дело попадались заметно пьяные рабочие. Мастер цеха деревообработки на многочисленные замечания отреагировал неожиданно хорошо.
– Может быть хотя бы после вашего предписания решат все эти проблемы, а то я сколько не докладывал, меня всё только обещаниями кормят!
При составлении «Предписания» я это учёл и адресовал его начальнику повыше, а это означало, что при повторной проверке за несоблюдение требований отвечать будет начальник, а не этот замотанный местными беспорядками человек.
У всех проверяемых организаций кроме одной,, занимающихся сушкой древесных изделий, мы нашли упущения. А одно предприятие, «Центр газ», мы вообще лишили права маркировать продукцию. Они заявили для получения лицензии только одну из своих сушилок, но по журналам сушили поддоны на всех сушилках подряд.
Там же я совершил свой единственный прокол, который мне потом в некоторой степени вышел боком. В процессе переговоров с одним из мелких руководителей, который нас встретил и не смог ни на один вопрос ответить я посетовал, что нас везде до них встречал сразу как минимум заместитель первого лица предприятия, а уж потом работали с другими начальниками. Здесь же даже вот этот уровень приёма говорит о том, что лицензии их нужно лишать.
Потом мы всё же попали к заместителю руководителя, который даже подписал согласие на лишение права маркировать продукции. Он исходил из малых её объёмов, так как они сушили поддоны для других, а сами не работали с заграницей.
Уходили мы вполне мирно, но оказалось, что этот гадёныш потом поехал к нашему руководителю и на меня «накапал».
– Ты что там, в «Центр газе», устроил, – грозно спросил Геннадий Тихонович, вызвав на ковёр.
И никакие мои объяснения, ни попытки показать подписанное жалобщиком согласие с отказом от лицензирования не принимались. Хорошо, что всё ограничилось устным разносом, но в дальнейшем я всегда при подобных общениях был сама лояльность и образец яркого дружелюбия. Чиновник обязан быть любезным с любым неприятным человеком и даже заведомым подлецом. Но лицензии той организации мы так и не дали.
Единственное предприятие, на котором не нашли ни одного нарушения, было наше знаменитое КБП – Конструкторское бюро приборостроения, возглавляемое Шипуновым А.Г.. Нас встретил один из его заместителей. За пять минут оформили пропуска, потом в сопровождении охраны прошли мимо секретных цехов к нашим горемычным деревянным изделиям. Им то цена копейка, но без них ни одно «Изделие номер какой-нибудь» в дальние страны не попадёт. Разве что наверное своим ходом, со стартовой площадки….
На этом предприятии нас окружала самая большая свита. Каждый имел при себе необходимые документы и не только их. После любого вопроса тут же предъявлялся документ. И даже когда высказал необязательное пожелание иметь сертификаты на сырьё, завозимое из других областей, мне тут же предъявили такие сертификаты, что удивило и порадовало. Как только я объявил от имени комиссии, что замечаний нет, все тут же исчезли, а заместитель генерального конструктора повёл обедать в их заводское кафе.
– У нас на первом этаже столовая, а кафе на втором этаже. Готовят студенты из кулинарного колледжа, – охотно рассказывал сопровождающий.
– Мы им разрешаем любое творчество, поэтому нам не стыдно кормить любую делегацию.
А когда мы уселись за одним из столов, изготовленном местными силами, — заместитель, понизив голос и показав на соседний стол, внешне точно такой же за которым сидели, сказал:
– А вот за этим столом мы кормили Владимира Владимировича, когда он приезжал в прошлый раз.
В разгар обеда вдруг услышали:
– Здравствуйте, товарищи!
Как раз перед этим все стали поворачиваться, заинтересовавшись словами принимающего, обратившего наше внимание на вошедшего и во все глаза рассматривали невысокого, худощавого пожилого человека, слегка семенящей походкой приближавшегося к нашей компании, держа руки за спиной. Сделав полупоклон, он с доброжелательной улыбкой прошёл мимо.
– А кто это? – уточнил один из нас, не поняв, с кем мы только что поздоровались.
– Грязев!
Ни чего себе! — в один голос выдохнули мы, – Грязев Василий Петрович был вторым человеком в КБП после Шипунова и его близким другом. Глядя на пожилую щуплую фигуру, чуть сутулящуюся, бодро двигавшуюся по кафе, сложно было определить его возраст, хотя до восьмидесяти ему оставалось совсем чуть-чуть. От него исходило ощущение света и даже некоторой святости.
Не такими интересными, но также познавательными были посещения других предприятий области. На каждом из них нашей комиссии помимо интересующего предмета стремились показать какую-нибудь изюминку предприятия. Видели мы дореволюционный, до сих пор действующий металлообрабатывающий станок, который выполнял роль экспоната, хотя иногда на нём обрабатывали детали, наглядно демонстрируя исправность. Видели сложные современные станки, работающие без участия человека, держали в руках обработанные деревянные полуфабрикаты, полученные на наших глазах. А главное, в процессе проверок заводили очень солидные знакомства.
– Мужики, я вам ничего предложить не могу, – сказал один из заместителей директора на одном из предприятий, хотя ничего от них и не требовалось, о чём я ему сразу категорично заявил.
– Нет, нет, сегодня не требуется, завтра потребуется. Поэтому если что, то обращайтесь с любыми личными просьбами. Например, только у нас в Туле есть аргоновая сварка! Вот мои визитки, – и он протянул их каждому из нас.
Работа чиновником такого уровня, на котором мне довелось поработать при скромной зарплате делает тебя значительным человеком именно благодаря знакомствам. Когда уволился, то выкинул толстую стопку различных визиток с золотым теснением и другими наворотами, хорошо понимая, что все знакомства могли быть полезны только до тех пор, пока занимаешь должность. А лично ты для этих людей никакого интереса составить не можешь.
Через несколько месяцев работы моё зрение ухудшилось настолько, что нужно было решать, что с этим делать. Наш руководитель пытался развить лесной карантин в отдельный отдел, но я видел, что это не получится. Очень много зависело от губернатора, а отношение губернаторского аппарата к нашему руководителю, до того работавшим заместителем предыдущего губернатора, было прохладным.
Когда я свои наблюдения доложил Кюри Бахиевичу, который всё ещё надеялся на упрочнение позиций в надзоре, то он, поразмыслив, через несколько дней согласился со мной, добавив при этом фразу, которая меня несколько удивила:
– Да, ты прав. У тебя очень хорошие аналитические способности!
После общения со мной он на правах приятеля уточнил у своего друга некоторые моменты и потому перестал испытывать иллюзии.
Суммируя перспективы, я принял решение с этой работы уйти. Если бы у меня была в Туле квартира и позволяла бы здоровье, то работать в этой должности можно было бы. Тем более, что выстроились хорошие отношение с заместителем руководителя, который вслух очень огорчился, когда узнал, что я ухожу. Предложение Геннадия Тихоновича оплатить мне операцию на глазах я тоже отклонил. Шансов на удачный исход было очень мало, а мою работу в период отсутствия за меня никто делать не стал бы. Об этом я знал точно, даже по опыту предыдущей работы в муниципальной должности.
Кюри Бахиевич, узнав о том, что я подал заявление и отрабатываю положенный срок, тут же уволился без всякой отработки. Расставаясь, предупредил его, что на новом месте работы его друг постарается наказать, с чем он тогда не согласился, но довольно скоро ощутил правоту моих слов.
– Валера, ты оказался прав? – услышал от Кюри уже перед самым моим увольнением.
– Я на конезавод устроился работать, а Гена проверку прислал. Хорошо, что я тут поработал, знал, что им всё равно какой штраф применять, потому договорился, чтобы меня наказали как физическое лицо. А они хотели писать штраф на организацию, платить тогда нам пришлось бы в тысячу раз больше!
И он опять повторил фразу про мои аналитические способности.
В тот период работы было несколько забавных ситуаций. Так, пользуясь личными предыдущими знакомствами, я вышел с инициативой наладить взаимодействие с «Росприроднадзором», так как мы проверяли часто одни и те же предприятия. Вскоре поступило приглашение нашему руководителю на расширенное совещание, которое они проводили. Наверное Геннадий Тихонович и не догадался, с чего это вдруг поступило такое приглашение, отдал его своему заму, а тот «спустил» ниже. Так мы с Кюри Бахиевичем попали на совещание в родственный надзор.
Кроме нас там присутствовали другие приглашённые, включая природоохранного прокурора и заместителя моего бывшего областного руководителя.
Основной темой совещания был отчётный доклад, а в нём для меня было удивительным слышать, что оказывается наш областной лесной руководитель вместе со своим заместителем создали ООО «Беркут», которое, нарушая по мнению начальника «Росприроднадзора» все законы, рубило липовые насаждения в Высоковском лесничестве!
С трибуны звучали слова, прямым текстом уличающие бывших моих начальников в хищениях, а тот самый заместитель, Юрий Тимофеевич, спокойно улыбался, всё это выслушивая в свой адрес. Потом он ещё и на трибуне выступал, ни словом в ответ не обмолвившись.
Расходясь с совещания, мы с ним столкнулись и Юрий Тимофеевич глядя мне в лицо произнёс:
– Россельхознадзор!
– Судьба! – сказал я в ответ и больше сказать нам друг другу было нечего.
Именно Юрий Тимофеевич приезжал меня снимать с должности, именно он тогда сказал, что если бумаги, которые на меня написаны попадут в правоохранительные органы, то мне сидеть. В общем, объявили меня бездоказательно жуликом, испортив репутацию до конца жизни. Судя по тому, что некоторых из них в последующем сняли с должностей, а некоторых и посадили, то кто же оказался в итоге жуликом? Бог им судья!
Иногда по работе я попадал в здание областной администрации, где однажды узнал, что мой бывший областной начальник Владимир Васильевич всем своим подчинённым постоянно твердит, получив любую бумагу от нашей конторы, что это, дескать, Алпатов мстит. Смешно было слушать такую глупость из уст столь высокого начальника!
Следуя его негласному указанию, работники лесхозов пытались не предоставлять данные о лесах, которые я запросил от них напрямую, не получив нужные цифры от областного руководителя. Но с начальством лесхозов мне было общаться проще. Заверил их, что официально эти данные нигде не всплывут, нужны они для анализа и определения примерных объёмов объектов карантинного надзора, нужные данные легко получил почти от всех лесхозов. Только один категорически не захотел отвечать на официальное письмо, но листочек, отправленный факсом, на котором была распечатана выписка из административного кодекса о наших полномочиях и их персональной ответственности за не предоставление запрашиваемых сведений, тут же вызвал ответ с нужной информацией. Не знали они, что ответственность их могла наступить только после длительного разбирательства в суде.
На моё место привели Володю Макарова, как раз пострадавшего из-за Высоковского лесничества. Суд он впоследствии выиграл, но на прежнюю работу не вернулся. Ему я передал все свои наработки полностью, правда этого Володя был оценить не в состоянии.
На том и закончилась моя лесная эпопея. Хотя нет, разок ещё прикоснулся, работая в Администрации района, но об этом расскажу в заключительном рассказе.
Окончание:
http://www.proza.ru/2017/07/13/1776
Читать "Не только лесник" сначала:
http://www.proza.ru/2017/07/06/144