Чаплыгина Г.Ф.
М О Й М А Н Г Ы Ш Л А К
Потому что нам было
Всего двадцать пять –
Жизнь казалася доброй,
Большой и красивой.
И готовы мы были
Опять и опять
Хоть с самою судьбою
Померяться силой!
Недавно, в разговоре с другом, когда зашла речь о Мангышлаке, он попросил сравнить его описание у К.Паустовского и у В.Белого. Я полистала еще раз «Кара-Богаз» и поняла, что сравнивать этих двух писателей нельзя, так как это разные эпохи. К.Паустовский писал в начале 30-х годов, а В.Белов в 80-е. Это два разных Мангышлака.
Я в свое время тоже была на Мангышлаке, в середине 50-х годов. Так что мои впечатления – это что-то среднее, но, пожалуй, ближе к К.Паустовскому.
В 50-х годах Мангышлак был еще неразбуженым диким краем, где начала работать лишь небольшая экспедиция геологов. Именно они должны были выяснить перспективы Мангышлака, предсказать, будет ли найдена здесь нефть, и таким образом, определить его будущее.
В состав экспедиции входили и две сейсморазведочные партии. Вот там-то я и начала свою трудовую деятельность, сразу после окончания геологического факультета ЛГУ. Каждое лето мы выезжали на полевые работы. Так я и познакомилась с Мангышлаком.
Я прожила на Мангышлаке четыре полевых сезона, каждый из которых длился с мая по октябрь. Мы выезжали из Ленинграда обычно сразу после майских праздников, а возвращались к 7-му ноября (был случай, что и опоздали).
Наш путь лежал через Астрахань. Мы долетали туда самолетом, устраивались в гостинице и начинали ждать спецрейса на Баутино, где была расположена база нашей экспедиции. Ждать приходилось несколько дней, иногда из-за нелетной погоды. Мы бродили по городу и обязательно бывали на рынке. Главным, интересующим нас объектом, там была черная паюсная икра, которую запрещалось промышлять и продавать, но которую все-таки промышляли и продавали «из-под полы». Икра была свежая, вкусная и спрессована в полукилограммовые бруски. Стоила она намного дешевле, чем в магазине, да и мы уже имели некоторый начальный капитал – денежный аванс на дорогу и на первое время житья, пока не доберемся до партии (основное место работы). Так что я покупала обычно два-три бруска и отсылала маме, а один оставляла себе. После возвращения осенью домой мы с мамой долго лакомились икрой по утрам за завтраком. А однажды я устроила себе роскошный пир: решила съесть зараз столько, сколько влезет. Влезло что-то около половины бруска, но это был не предел, могла бы и больше. В целом Астрахань запомнилась как праздник: тепло, деликатесы и никакой работы!
Но всему приходит конец, приходил конец и нашему безделью. Назначался рейс, и мы улетали из Астрахани в Баутино.
Баутино – это небольшой поселок с рыбозаводом, на восточном берегу Каспия. Основная часть населения – казахи. Кроме них поселок периодически заполнялся пьяной и дикой ордой «морловцев» (от слов: морской лов), привозивших на завод рыбу. Это было как смерч. В эти дни не рекомендовалось вообще показываться на улице, так как поведение морловцев было непредсказуемым.
Мало того, что состав морловцев набирался из самых отчаянных и отпетых, а порой просто сбежавших из тюрем, они, к тому же, по месяцу и более пропадали в море и не видели людей; поэтому им надо было выплеснуть накопившуюся злость и обиду, и тоску по человеческим радостям. Кроме того, они получали получку, которую, конечно же, надо было шумно прокутить. Ведь через несколько дней – снова надолго в море!
Я стала очевидцем случая, который ясно показывает опасность этих людей. Я была в тот раз со студентом – практикантом из Румынии, по имени Пишта. Среди бела дня мы с Пиштой шли по улице, кажется в столовую. Вдруг, сзади нас нагоняет пьяный морловец с ножом в руке. Он замахивается на Пишту и спрашивает: «Тебя как звать? Серега?». Тон угрожающий, глаза безумные, рука с ножом приготовлена для удара. Пишта вообще ничего не понимает, к тому же он не столь уж свободно говорил по-русски. Я тут же включилась в разговор и стала горячо убеждать, что это не Серега и вообще человек из-за границы. На наше счастье дело обошлось, парень опустил руку и побежал дальше искать злополучного Серегу.
Стоит рассказать о том, что дорог в Баутино вообще нет, кругом все песок и песок. Деревьев и кустов – ни одного, вообще ничего зелененького. Только море и солнце.
В Баутино мы также бездельничали несколько дней, ожидая, когда пойдет машина с грузом в партию. Впрочем, здесь можно было почитать геологические отчеты и геологическую литературу. Зато с едой здесь было хуже. На складе экспедиции были только крупа и консервы (мясные и рыбные). Этим нам теперь предстояло питаться все лето, до возвращения домой.
Но вот, наконец, грузовик с необходимыми продуктами, запчастями, горючим и прочим готов, и можно отправляться в долгий путь по Мангышлакской степи.
Путешествие по дорогам Мангышлака – это чрезвычайно специфическая вещь. Во-первых, ехать днем слишком жарко, особенно для машины: мотор так перегревается, что кипит вода и ехать дальше невозможно. Лучшее время – ночь. Но ночью хочется спать. А это для шофера тоже опасно. Поэтому сидишь в кабине рядом с ним и ведешь бесконечный разговор или поешь все песни, какие знаешь. Хоть и ровные дороги на Мангышлаке, да зато их слишком много: каждая машина старается проложить новую колею, проехать по более твердому слою песка. Порой это следы охоты на зайцев, которых в степи довольно много, и которые сами выскакивают на дорогу. Все это может сбить водителя с правильного пути. Рассказывают о случаях, когда машина терялась в степи. И тогда не дай вам Бог уйти от машины далеко, потеряетесь и пропадете от жажды. Машину можно найти с самолета, человека – труднее.
Мангышлакская степь очень ровная и бесконечная. И по ней можно ехать в любом направлении, вдоль и поперек, без всяких дорог.
Однажды начальник нашей партии разрешил мужчинам поохотиться на джейрана. Охотились ночью, гонялись на машине вслед за джейраном и кругами, и прямо, в азарте погони забывая об опасности перевернуться. Я тоже напросилась на охоту. Вместе с охотниками я стояла в кузове и следила за погоней. Азарт заразителен, и мне тоже хотелось мчаться быстрей и быстрей (а джейран набегу развивает скорость до 90 км/час). В конце концов, джейран выдохся, остановился и, повернув голову, огромными грустными глазами посмотрел на своих преследователей. Мне уже было жаль его, но выстрел прогремел – и все кончилось. Больше я на охоту не просилась. Да и редко она у нас бывала, очень редко. Хотя свежее мясо и скрашивало наш однообразный стол.
Итак, дорога. Долгая, бесконечная, однообразная, пыльная. Ехали всю ночь и часть дня. По приезде на место с наслаждением смывали с себя под рукомойником слой въевшейся пыли, пили чай и валились спать.
Партия наша располагалась обычно или в старых брошенных саманных домиках с камышовыми крышами и земляными полами, или в вырытых в песке землянках. Коллектив партии довольно большой: в него входят шофера водовозок и бензовозов, буровики, взрывники, топограф, оператор сейсмостанции, бригада рабочих, камералка, повариха, начальник и т.д. Что и говорить – «артиллерия» тяжелая. Из всех геофизических методов сейсмическая разведка – самый трудоемкий, но зато и самый надежный и однозначный!
Про пищу я уже упоминала выше – не до разносолов было. Но, тем не менее, каждый день горячее трехразовое питание для всех сотрудников.
Вот с водой было сложнее. Ни речек, ни ручьев, ни родников, ни колодцев вблизи лагеря нет. Вся вода привозная. Хорошо, если до колодца недалеко и вода в нем пресная, тогда вода в изобилии, даже баню можно организовать. А колодцы должны быть весьма многоводными, так как вода из них берется не ведрами, а цистернами, и не только для бытовых нужд, но и для бурения скважин. А если колодцы далеко? Был такой полевой сезон, когда воду приходилось возить за 300-500 км! Тут уж пресная вода была по выдаче.
Хорошо, если лагерь расположился около барханов. На них зацепились кое-как за песчаный, сыпучий грунт кусты саксаула. Это уже оживляет однообразие ландшафта. Потому что в целом природа так скудна и однообразна, что просто тоска берет. Я думаю, что нас всех спасало то, что мы жили большим коллективом. Днем работа на профиле (часов по 10), вечером отдых на базе партии. Развлечений, конечно, мало, но придумывали что могли: были книги, устраивали посиделки со всевозможными рассказами и песнями. Как это часто бывает, оказался среди шоферов и баянист, а баян в таких случаях очень хорошая вещь. В один из сезонов топографом была молодая женщина, которая знала уйму анекдотов. Не хуже Никулина! На любую тему и бесчисленное множество. Это были вечера смеха.
Да и работа спасала от скуки. Зачастую приходилось работать и вечером, а выходных там почти никогда не было. Выпускали стенгазету, готовили политинформации и т.д.
Однако иногда дело доходило и до казусов.
На Мангышлаке много скорпионов, каракуртов, фаланг, змей. Весной каракурты – премилые ярко-голубые жучки, так и хочется взять в руки. Говорят, что в этот период своей жизни они не ядовиты. Зато летом они «созревают» и становятся черными (каракурт – значит черная смерть), вот тогда бойся их. С этими жуками мы старались не встречаться – и Бог миловал! Зато скорпионов подбирали в степи и в банке или коробке привозили в лагерь. Рабочие развлекались тем, что, посадив в банку двух скорпионов, наблюдали за их дракой. А однажды подкинули скорпиона к нам в женскую комнату. Потолок в комнате был из тростника и травы, так что в эту ночь мы почти не спали, каждый шорох на потолке связывался с опасностью, так и казалось, что вот сейчас прямо на тебя упадет скорпион. Укус скорпиона не смертелен, но весьма болезнен. Был случай, когда женщину с укусом пришлось отправлять в Гурьев в больницу. Хотя, в общем-то, все эти насекомые первыми не нападают, они лишь защищаются. Но можно ведь придавить и нечаянно.
Со змеей я встретилась только один раз. Утром, когда мы вдвоем вошли в помещение камералки, увидели, что по стене с камышового потолка спускается небольшая змея. В углу комнаты стояла лопата, выполнявшая роль совка для мусора. Я не растерялась и это самой лопатой прямо на стене разрубила змею. Видимо она приползла из барханных кустов, которые были поблизости.
Ну, теперь два слова о жаре. Да, на Мангышлаке очень жарко. Дождей не бывает. Ветры только горячие. Сидишь в камералке, строишь графики и разрезы, а пот стекает с тебя непрерывно, руки прилипают к бумаге и столу. Это в помещении. Что же говорить об «улице». Мы иногда выезжали вместе с сейсмобригадой на профиль на весь день, так там можно было спастись от палящего зноя (до +50;С) лишь под машиной.
Были в лагере и котята, и собаки, и щенки. Помню, как мы выхаживали двух щенков, оставшихся без матери, кормили их, мыли, играли с ними, пристраивали их в хорошие руки перед отъездом домой.
В один из полевых сезонов мы отрабатывали длинный профиль через весь южный Мангышлак. Пришлось переменить три лагеря, и последний лагерь оказался на берегу моря, в поселке Ералиево. Вот тут уж покупались в море вволю! Да, на берегу моря – это замечательно. Но именно здесь хуже всего было с пресной водой. Стоявшее вблизи небольшое военное судно, выполнявшее какие-то исследования, снабжалось пресной водой через весь Каспий из Баку. И для нас воду возили за 300км. В поселке этом живут одни казахи. И почему-то в нем не было ни медпункта, ни врача. Когда в одной семье случилось несчастье – обварили горячим маслом руку маленькому ребенку – мать прибежала к нам. К сожалению, мы тоже ничем не смогли помочь. Ожог был очень сильный, и без больницы не обойтись.
Еще один прискорбный случай произошел в нашей партии на другое лето. Партия стояла как всегда далеко от жилья, люди жили в землянках. В одной из них возник пожар – загорелся керогаз. И жена зам. начальника бросилась его тушить. Однако, бензин и пламя попали на нее, и она очень сильно обгорела. Ее везли до больницы больше 10-ти часов, и она не выжила. Такие вот случались грустные истории.
Что еще примечательного было тогда на Мангышлаке? Огромные высохшие соляные озера (соры) – это как покрытая корочкой льда земля, только не холодная. Высокое черное звездное небо. Землянка, в которой 7 лет прожил ссыльный солдат Тарас Григорьевич Шевченко. И старый парк, начало которому также положил он, вырастив здесь первое дерево.
Иногда приходили из дома письма, и даже посылки. Посылка, конечно, была праздником. В ней мама присылала такие вкусные вещи, каких там вообще люди никогда не видели. В нашей партии работала женщина с ребенком (рабочая), девочке было лет пять. Эта худенькая, слабенькая, прозрачная девчушка производила впечатление полузасохшего цветка. Очень было жаль ее. И я знала, что зимой она с матерью живет в Баутино, а это не лучше, чем в партии. То есть фруктов она вообще никаких за свою маленькую жизнь не видела. Мы пытались угощать ее чем-нибудь вкусным из посылки, но она отказывалась, не зная, что это такое.
Я очень скучала на Мангышлаке без зеленой пищи, особенно тосковала по укропу. Даже пыталась его выращивать – сеяла у себя под окном семена, но они не приживались на сухой почве. Теперь-то я умею и солить и сушить впрок зелень и некоторые овощи (укроп, петрушку, морковь, брюкву), а тогда не умела. Полгода, проведенные без овощей, наверное, сказывались на здоровье. Но мы были тогда совсем молодыми, и романтика преобладала над трудностями.
Верилось, что мы выполняем важную государственную задачу – ищем нефтяные структуры. Хоть наш нелегкий труд и не получил должного вознаграждения, все-таки он не был напрасным. На Мангышлаке нашли нефть, и первопроходцами были мы.
Именно по результатам наших работ были получены первые структурные карты глубинного строения в различных районах Мангышлака, намечены точки под буровые скважины на нефть. Так что есть и моя доля, пусть и небольшая, в деле освоения этого края. Я горжусь тем, что на месте пустыни сейчас на Мангышлаке выросли города и поселки, сады и парки. Это сделали другие, пришедшие на смену нам.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Первые сведения о мангышлакской нефти уходят своими корнями в глубь истории. Путешественник Г.С. Карелин, академик Н.П. Андрусов, геолог М.В. Баярунас, военный топограф Г.А. Насибьянц – в статьях и работах этих замечательных людей отмечались нефтяные выходы на территории Мангышлака и рассматривались вопросы его возможной нефтеносности. Но лишь в 1928 г. появилась первая геологическая карта Мангышлака, а перед самой ВОВ вышла книга С.Н. Алексейчика (ВНИГРИ) «Геологическое строение и нефтеносность полуострова Мангышлак».
Однако, возможность широкого поиска появилась лишь в начале 50-х годов. В 1950г. на Мангышлак прибыла Комплексная геологоразведочная экспедиция ВНИГРИ. В нее входили две тематические партии, две партии геофизиков и отряд буровиков. Руководили экспедицией доктор геоло-минералогических наук Б.Ф. Дьяков и кандидаты наук Н.Н. Черепанов (геофизик) и Н.К. Трифонов.
В 1954г. после окончания ЛГУ в эти геофизические (сейсморазведочные) партии были направлены выпускники нашего курса – Г.А. Дмитриева, И.М. Пасуманский (начальник партии А.Б. Коган) и Е.В. Семенова и я (начальник партии А.И. Димаков).
Одна партия работала в западной части полуострова, вторая (наша) – на севере (Бузачи) и в южной части Мангышлака. Региональный профиль от хребта Кара-Тау до пос. Ералиево впервые «подцепил» крыло Жетыбайской структуры, что дало возможность геологам и геофизикам специально созданного в 1957г. треста «Мангышлакнефтегазразведка» разведать ее и получит первый фонтан нефти, это произошло 5 июля 1961г.
«Мангышлакский «орешек» был расколот. Последующие открытия не заставили себя ждать. Буквально через полгода ударил фонтан нефти и газа в Узени. Потом открыли Тенге, Тасбулат, Карамандыбас…
Прошло много лет. Благодаря открытию нефти (и урана) Мангышлак преобразился. Если раньше о нем писали лишь то что «это 300 километров каменистого Каспийского побережья, бессчетное количество километров пустыни и мрачные барханы с жалкими кустиками саксаульника», то теперь это совсем другое.
-Это асфальтированные ленты дорог в безмолвии серого песка, это ажурный лес буровых, это зеленеющие сады и бахчи в предгорных оазисах.
-Это аэропорт, принимающий современные реактивные и турбовинтовые самолеты. Это морской порт и 704-километровая железная дорога, перечеркнувшая пустыню и связавшая полуостров с центром страны и Средней Азией.
-Это современные нефтепромыслы, газоперерабатывающий завод, завод пластических масс и др. Это сотни километров нефтепроводов и водоводов.
-Это первая в мире опытно-производственная атомная станция на быстрых нейтронах и завод по изготовлению питьевой воды.
-И конечно город Шевченко, построенный на месте небольшого поселка Актау. Это великолепный город со всеми чертами ультрасовременного города и золотистыми песчаными пляжами, которым могут позавидовать знаменитые курорты. За рубежом о Шевченко говорят как о городе, живущем в ХХ1 веке. Он удостоин Золотой медали им. Патрика Амберкромби, которую Международная ассоциация архитекторов вручает раз в три года городу, наилучшим образом приспособившему неблагоприятную среду для обитания человека. На высшую награду этого конкурса претендовали 53 города, но получил ее Шевченко. Опреснитель, работающий на энергии атомной станции, обеспечивает водой не только город (450-500 литров в сутки на каждого жителя), но и промышленные предприятия полуострова.»
Вот каким стал теперь Мангышлак!
P.S. Для исторических данных использована книга В. Белова «Мангышлак – солнечная земля» (1981г.), для фотографий – книга В. Буренкова «Мангыстау. Мангышлак. Mangyshlak» (1984г.).