Глава 1
После окончания УПИ я по распределению уехала на работу в Ижевск, там и началась моя трудовая деятельность. Новый переезд, новая жизнь. Тогда мне казалось, что я так и буду путешествовать из конца в конец страны, а хотелось совсем не этого. Хотелось иметь дом, семью, видеться каждую неделю с родными и не думать постоянно о хлебе насущном. Но пока это всё, увы, было невозможно. Передо мной до сих пор стояла цель вырваться из нищеты.
Я только начинала работать, а это было совсем не то, что учёба. Мне, как и всем в детстве, казалось, что работа – это очень интересно. Не спорю, что так должно быть, но чаще всего всё-таки случается иначе: каждый день повторяется одно и то же, и в этом однообразии протекает вся жизнь. Я не могу сказать, что мне уж очень нравилось на заводе, но я делала то, что умела и совсем не думала о том, моё это или нет. Наверное, моё, раз я прошла весь этот путь.
В Ижевске мне нравилось, несмотря на то, что это был совсем небольшой промышленный город, но он был тогда только отстроен, таким и сохранился в моей памяти. В свободное время я ещё гуляла по его улочкам и по набережной, около воды. В первый день я почти до ночи простояла у реки, любуясь опрокинутым в воду закатом.
Домой получалось ездить очень редко, но зато я отправляла и получала много писем. Почти каждый день писала Ире, маме и Володе. От Алексея послания приходили редко, и мне его ужасно не хватало. Связь с родными может быть очень прочной. На Дальнем Востоке мы с ним целый год жили под одной крышей, разговаривали, делились мыслями, идеями; я привыкла к его жене Лизе, а потом даже полюбила её. Теперь же он был где-то далеко за тридевять земель, и только редкие, хотя и подробные, письма говорили о том, что он нас всех помнит и любит до сих пор. Скучала я и по Дальнему Востоку. Удивительно, как некоторые места остаются в памяти и сердце. Я перечитывала «Дерсу Узала» В. Арсеньева раз пять или шесть и всё думала о том крае. Но мне уже никогда не было суждено туда вернуться.
Зато я бывала в командировках. Однажды представилась возможность съездить в Ростов-на-Дону, и отправили меня. Вернувшись в Ижевск, я вдруг отчётливо ощутила, что не буду всегда жить в этом городе. И, несмотря на мою абсолютную зависимость от распределения, я поняла, что очень скоро представится случай уехать из этого города и снова навсегда изменить свою жизнь. Сейчас я уже не помню, с чем были связаны такие мои настроения.
В Ижевске я жила на квартире, но совсем недолго, потому что очень скоро появилась возможность воссоединиться с семьёй.
Глава 2
Когда Иру распределили на фанерный комбинат в Уральский (это посёлок недалеко от Перми), она захотела воссоединить нашу семью. Сначала к ним с Валеркой переехали мама и Володя; папа поселился в деревне Черемушки (это недалеко от Уральского) с новой женой. Вскоре я переехала в Пермь и устроилась на Мотовилихинские заводы. Теперь мы могли видеться каждые выходные. Обычно я приезжала на пароходе «Ракета» в Уральский и гостила у родных.
Однако письма посылала постоянно. В Перми у меня стали появляться новые друзья, но по-настоящему близких и родных людей не было. Поэтому такие поездки в Уральский вдыхали в меня жизнь. Мы с Ирой могли часами что-то обсуждать, иногда даже до ночи. Но потом она с Валеркой, своим сыном, и Всеволодом, отцом Валеры, уехала в Армению. Там они жили несколько лет, иногда приезжали, так что и с ними теперь всё больше связь осуществлялась через письма. Они же исправно скользили между нами и помогали чувствовать поддержку. Мы были нужны друг другу и хорошо это понимали, но много ли уместишь на одной-двух страницах? Живых эмоций и ощущений иногда не хватало, но я хотя бы могла видеться с Володей и мамой.
Мама старела, и Володе всё серьёзнее приходилось ухаживать за ней. Но, по-моему, его это даже устраивало: ему нравилось жить с мамой, быть нужным ей, чувствовать это. Возможно, именно эта прочная связь и отсутствие других целей в жизни впоследствии сгубили его. Я не знаю. Но тогда он работал на заводе, и вся его жизнь состояла из этой работы, очередей и разговоров с мамой и с соседками. По вечерам они играли в карты или смотрели однажды купленный телевизор. Вот всё, что я знала об их жизни из Володиных писем.
Глава 3
Я поселилась на квартире, где со мной жила моя будущая подруга Лара. Она была на восемь лет меня моложе, но у нас с ней быстро установились дружеские отношения. Вскоре нам пришлось искать новую квартиру, потому что хозяева прежней вынуждены были продать её и переехать. Мы с Ларкой решили искать жильё вместе, потому что уже знали друг друга и не хотели видеть других соседей.
И квартира очень скоро нашлась через каких-то Лариных родственников или знакомых. Хозяйкой была старуха, которая почему-то сразу же настроилась против нас и всячески нам это показывала. Удивительно, но моя подруга как-то снисходительно к этому относилась, у меня же были постоянные конфликты с хозяйкой по самым разным поводам, поэтому каждый день я мечтала только об одном – о своей квартире.
Но были всё-таки моменты, когда у нас устанавливался мир и даже что-то похожее на нормальные человеческие отношения. В такие редкие дни мы общались с нашей хозяйкой. Как-то мы узнали, что она умеет гадать на картах. Конечно, мы тут же стали её уговаривать погадать нам. Что она нагадала Ларке, я уже не помню, но мне она сказала:
- Одинокой будешь, Валя.
Сначала я расстроилась, но потом решила, что ерунда все эти гадания, суеверия, и чем меньше обращаешь на них внимания, тем лучше. Однако впоследствии я много думала об этом гадании. Неужели то, что нам изначально предначертано, никоим образом нельзя изменить? Глупость это какая-то. Зачем тогда жить и бороться, если всё пойдёт по уже известному, написанному кем-то сценарию?
Есть такое мнение, что люди, которые гадают другим и предсказывают судьбу, сами несчастны в жизни. Что ж, может быть, наша хозяйка и не была такой уж злой, какой мы её тогда воспринимали? Теперь этого уже не узнать, но тогда мы ещё были молоды и не сильно в людях разбирались, а я к этому ещё была вспыльчива до невозможности. Самое интересное, что Ларе как-то удавалось сглаживать конфликты между мной и старухой, но и ей было тяжело в этом доме. Наверное, это обстоятельство больше всего нас сплотило, заставило даже как будто объединиться против внешних невзгод. Чем дальше, тем мы больше привязывались друг к другу. В этом огромном сером городе Ларка была единственным близким мне человеком. Три года мы с ней прожили на квартире у старухи, а потом остались лучшими друзьями на всю жизнь.
Глава 4
Всю жизнь снимать комнату было бы невыносимо, и я каждый день думала о том, как заработать на собственную квартиру. На работе как-то мы узнали, что скоро будет сдаваться дом, и можно уже вкладываться в жильё. Первоначальный взнос был большой, но накопить эти деньги, по моим расчётам, можно было.
Я написала Ире: она была моей главной советчицей в то время, хотя говорила я об этом со всеми своими подругами. Ира сразу же поддержала меня. Мои соображения показались ей разумными, да и сама она понимала, что такая возможность для меня может оказаться чуть ли не единственной.
Света, подруга моя с завода, пообещала дать сколько-то денег, Лара меня очень поддерживала. Вскоре оказалось, что и ей предложили квартиру в строящемся доме, который вот-вот должны были сдать.
Начался период накопления денег на первый взнос. Жила всё это время «по-студенчески» на хлебе и воде, кое-что удалось продать из вещей, одежды, но, чёрт возьми, это того стоило. Целая квартира! Пусть с кредитом, но своя. Я спала и видела, как уедем мы с Ларкой от старухи, как будем ходить друг к другу в гости хотя бы раз в неделю. У меня не было сомнений, что наша дружба будет так же крепка и нерушима. Но были и другие соображения. Мне нужно было строить свою жизнь и как можно скорее, потому что годы уходили безвозвратно, а я могла так и остаться без семьи, без детей. Этот страх меня гнал, заставлял действовать и работать, работать, работать.
Наконец, первый взнос был внесён. Вот-вот должны были сдать дом, но что-то тянули. Как-то вечером Ларка появилась загадочная и счастливая. На мой вопросительный взгляд она подошла вплотную и шепнула:
- Завтра можно будет заселяться в мой дом.
- Эх, а мой всё никак сдать не могут, - с нескрываемой досадой ответила я.
- Слушай, а знаешь, пойдём со мной.
- Ты серьёзно?
- Да, пока не сдадут твой дом, поживёшь у меня. Да и Новый год скоро. Как я без тебя буду?
Моей благодарности не было предела. Я чуть не расцеловала подругу, но она не особенно любила такие яркие порывы нежности, поэтому мягко отстранилась от меня. А на все благодарности отвечала спокойной улыбкой, мол, иначе и поступить не могла.
Следующей же ночью мы перетащили все вещи в её новое жильё. Всё это время, что жила у Ларки, я была счастливейшим человеком на свете. Наконец-то мы избавились от вечно недовольной старухи, которая запрещала нам по ночам включать свет.
Я познакомилась с сестрой и матерью своей подруги. Сестра Лары, Ольга, бывала с нами не часто, но их мама, Елена Васильевна почти всегда теперь была с нами. Она была самым светлым и добрым человеком из всех, кого я знала. По образованию врач, как и почти все в их семье, Елена Васильевна обладала какой-то природной способностью к врачеванию. Родись она веками тремя раньше где-нибудь в деревне, она бы стала знахаркой. Собирала бы целебные травы и лечила от всех недугов. Потом уже я часто приходила к ней, когда мне было плохо, голова ли болела или ещё что-то. Она всегда находила добрые слова, которые спасали от дурного настроения, и средство, которое помогало. Впрочем, болезнь у нас тогда была одна, и поэтому она говорила:
- Поешь маслица и поспи – полегчает.
И действительно от этих немудрёных средств или от её безграничной доброты, а может от того и другого, мне всегда становилось легко и свободно на душе, проходила печаль и боль.
Когда сдали мой дом, оказалось, что мы с Ларкой будем жить совсем рядом, и вовсе не придётся ради встречи лететь через весь город и ждать этого целую неделю, а то и больше.
Глава 5
Когда Ира и Валерка вернулись домой, в Уральский, я ощутила, как сильно мне не хватало сестры. Да, мы писали друг другу письма, но это всё не то. С детства у нас с сестрой была сильная связь и потребность друг в друге. Она была для меня главным советником и большим авторитетом. И теперь она вернулась домой. Только Алексей оставался на Дальнем Востоке, так что наша семья почти воссоединилась. В то время я думала, что настанет день, когда мы будем все вместе. Но моим мечтам не было суждено сбыться, но, наверное, хорошо, что мы не знали этого заранее. Вообще хорошо, что ничего нельзя знать наперёд. Жизнь прекрасна в своей неизвестности и неожиданности.
Однако в Уральский я ехала совсем с другими мыслями. Думала о том, что в первую очередь нужно будет рассказать сестре, о чём расспросить её. Дорога показалась до невозможности долгой, но всё когда-нибудь заканчивается, завершился и мой путь.
Переживания наложили свой отпечаток на лицо моей сестры: щёки её ввалились, хотя казалось, что это невозможно, потому что Ира и так всегда очень худая была, нос заострился, а под глазами легли тени. Но было и что-то другое. В глазах, в самой глубине их я увидела возрождение её души, она как будто прикоснулась к чему-то высшему, прекрасному, и навсегда оставила это в своём сердце.
У меня на секунду вся кровь ушла из ног, но я тут же преодолела это мгновенное оцепенение и бросилась Ире на шею. Никогда никого я так крепко не обнимала, никогда у меня в душе не было столько тепла и нежности, как в тот день. Мы были все вместе: мама, Ира, Володя, Валерка и я. У меня на минуту появилась такая фантазия, что было бы здорово, как в английском детективе, оказаться с ними со всеми отрезанными от всего мира хотя бы на неделю. Побыть всем вместе. Но и этот день был очень счастливым.
А потом настала долгая-долгая ночь. Как только все уснули, как только потухли все огни, мы с Ирой уединились на кухне, чтобы поговорить обо всём на свете, как раньше, когда мы ещё были девочками.
Глава 6
В ту ночь нам пришлось задержаться в избирательной комиссии после выборов, чтобы всё посчитать, нас тогда человек десять от завода отправили. Мы просидели до четырёх часов утра, пока всё не закончили. Уже было светло, но улицы оставались пустынными. Казалось, самый воздух пропитался этим ощущением тишины и спокойствия. От дома меня отделяло не больше двух километров, и я решила идти пешком, тем более что на такси денег всё равно теперь не было: всё уходило на уплату кредита за квартиру.
Чтобы сократить путь, я пошла тропинкой около Южного кладбища. На огромных «платформах» идти, быстро не получалось. Моё платье «покроя принцесс» лениво развевалось от лёгкого встречного ветра.
Вдруг прямо передо мной возник хорошо одетый и приличный на вид мужчина. Меня тогда поразило, что рукава его рубашки были закатаны, именно эта деталь врезалась мне в память. На секунду возникло ощущение, будто он появился из воздуха. Увидев меня, он открыто и как-то ласково улыбнулся:
- Опа, какая мне королева досталась.
Я на мгновение остолбенела, а он в ту же секунду схватил меня за горло и потащил куда-то к кладбищу, в лес. От железной хватки ожерелье оборвалось, и бусины жемчуга горохом поскакали по асфальту. Туфли где-то по дороге потерялись. У меня же возникло чувство, что я как будто засыпаю. Видимо, он передавил сонную артерию. Когда мы отдалились несколько от дороги, я на последних силах просунула под его ладонью свой зонт, тот был в виде трости, и на мгновение освободила хватку. Где-то прошуршала колёсами машина, а у меня изнутри раздался страшный крик. Никогда в жизни из меня не лилось столько звука.
От неожиданности, а может из-за проехавшего невдалеке автомобиля, он бросил меня и пустился прочь. Я, ещё плохо соображая, что произошло, строго спросила:
- Где мои туфли? Дай мне мои туфли!
- Да пошла ты!
В непонятных и смешанных чувствах я бросилась со всех ног домой, и только на последнем светофоре до меня как будто дошёл весь ужас произошедшего: ведь меня только что чуть не убили самым гадким и мерзким образом, а потом нашли бы. И что хорошего? И я, как сумасшедшая, начала прыгать.
Ларка жила в соседнем доме, и я бросились сначала к ней. Ворвалась в её квартиру и тут же, с порога спросила:
- У тебя есть что-нибудь выпить?
Не помню, что она мне тогда дала, но это был единственный случай, когда я пила тут же, из горла. Потом рассказала ей всё, привела себя в порядок. Она мне даже какую-то обувь нашла, и только тогда я ушла домой.
На следующий день мы с Ларой пошли искать туфли, но их нигде не было. Видимо, их нашла какая-то проходимка.
Глава 7
Своё жильё у меня появилось только к тридцати годам, и тут я поняла, что если я сейчас не выйду замуж, то уже не сделаю этого никогда, а значит, и детей у меня не будет. Это последнее обстоятельство заставляло меня все силы бросать на то, чтобы зарабатывать деньги и строить квартиру. Постепенно мой дом наполнялся уютом и теплом. Теперь-то можно было создавать настоящую семью. Пускай комната была только одна, но ведь вдвоём можно гораздо большего добиться!
За себя я никогда не беспокоилась: моя красота притягивала многих, поэтому я ещё умудрялась воротить нос от хороших парней, ожидая чего-то особенного, неземного. Однако меня беспокоило то, что Володя никак не женился. Конечно, и тогда были мужчины, которые предпочитали холостяцкую жизнь, но моему брату нужна была женщина. Ему нужно было куда-то прибиться и оторваться от мамы хотя бы отчасти. Привязанный к ней самыми лучшими чувствами, он всё же губил свою жизнь. Нет, мы все готовы были заботиться о ней, любили её, ценили, но это совсем другое. Всё-таки мужчине как-то не пристало вести старушечий образ жизни.
Все эти мысли я не раз высказывала брату, даже как-то шантажировала его, что не выйду замуж, пока он не женится, и это он будет виноват в моей неустроенной жизни. Но у него были какие-то иные соображения на этот счёт. Он не хотел меня слушать, чем вызывал у меня раздражение, а порой и весьма резкие слова. Хотя, наверное, я была несколько несправедлива по отношению к нему. Видимо, эта жизнь, которую он для себя выбрал, делала его существование осмысленным и счастливым. Но я же понимала, что мама не будет жить вечно.
Глава 8
С работы меня познакомили с Виктором, моим будущим мужем. Каких-то особых чувств между нами не было, но я очень понравилась его семье, поэтому мы почти сразу поженились. Шутка ли сказать, у него было пять сестёр и мать! Понятно, что все они имели на него огромное влияние и сделали всё, чтобы Виктор на мне женился, что и произошло.
Любовь – тот же расчёт. Если люди хоть немного друг другу нравятся, то при благоприятных условиях у них будет меньше поводов для ссор, а значит, они постепенно полюбят друг друга. Ну, или привыкнут. Впрочем, это одно и то же. Тогда я уже давно пережила юношескую влюбчивость и бурность ощущений, а появившийся в моей жизни чужой человек казался своим, близким и единственным. Если бы кто-то тогда спросил, люблю ли я его, я, ни секунды не медля, ответила бы, что да.
Виктор был разведён, но причины развода я так и не узнала вплоть до того момента, как наш с ним брак дал трещину. Но это, конечно, произошло не сразу. Пока же мы узнавали друг друга, учились понимать, становились друзьями.
Когда родилась Наташа, нас можно было считать образцовой семьёй. Каждый вечер я ждала мужа, видела его уже издалека, узнавала по походке, что он не пьян и уже была этому счастлива. Каждый вечер волнение и беспокойство исчезало с его приходом. Тогда же я заметила за собой одну особенность: как только ждать оставалось всего ничего, нервы у меня сдавали. День за днём продолжалась «правильная жизнь». Была ли она счастливой? Никогда! Я боялась, что муж придёт домой пьяный, меня раздражали его бесконечные встречи с друзьями, после которых он еле ноги переставлял. Но всему на свете когда-то приходит конец. Я думала, что связана с этим человеком до конца жизни, а вышло совсем иначе.
Однажды Виктор не пришёл домой ночевать. Тут уж всё стало ясно. Да, у него была другая женщина, у которой он остался в ту ночь. Что же, в сущности, произошло? Меня обманули, причём самым наглым образом. Оказалось, что его семья знала о существовании Гали, его любимой женщины, но была против неё. Именно поэтому они так обрадовались возможности женить своего сына и брата на мне, более положительной, нежели была Галя. А я была уверена в этом человеке и в том, что у нас настоящая семья. Как наивно! Нет, конечно, я тут же подала на развод. Сестры его, особенно Маша и Аля, спросили меня тогда, хочу ли я, чтобы он остался со мной. Понимаете, у них была абсолютная, совершенная над ним власть. Но я, конечно, наотрез отказалась. Незачем насильно держать человека, ни к чему хорошему это никогда не приводило. Да, мы, как это ни удивительно, расстались друзьями. При встрече всегда разговаривали по-хорошему, по-доброму, однако сначала мне было трудно пережить такое предательство.
Но потом, когда все обиды забылись, я часто встречала его, и всегда это происходило в тот момент, когда у меня что-то плохое происходило в жизни. Когда я потеряла паспорт, мы с ним столкнулись, и он выслушал меня. И не просто выслушал, а пошёл со мной в паспортный стол!
Я редко плачу, почти никогда, а тут нескончаемый поток лился из моих глаз. Тут была и обида, и смятение, и совершенное непонимание того, как жить дальше. Елена Васильевна спасла меня: «И ты ещё из-за этого плачешь!» - сказала она мне. И, правда, слёз моих это не стоило, но они помогли мне очистить душу от злых чувств. Я стала свободна!
А это значило, что жизнь продолжалась и даже могла ещё быть счастливой. В конце концов, я больше приобрела, чем потеряла: теперь у меня была замечательная дочка. Но о нормальной семье уже можно было не мечтать.
Глава 9
Мама умерла, когда Наташе ещё и года не было. Она очень болела, но я всего этого почти не видела: в те редкие дни, когда мы приезжали, она держалась весёлой, хотя в последние года два почти ничего не ела. Готовила нам и уходила. Володе больше всего досталось, и он сделал всё, чтобы облегчить мамины страдания, но что он мог? Что было в его силах?
Телеграмма оглушила меня, но постепенно я начала осознавать происходящее. Для неё жизненный путь закончился, хотя в это и не верилось. Оказалось, что так много нужно было сказать ей, так много поведать. А теперь это было уже невозможно. Глухая крышка гроба встала между нами.
Её не стало 2 мая 1973 года, в Пасху. Говорят, только самые хорошие люди удостаиваются такого, и они сразу попадают в Рай. Хотя мы и не были воспитаны в христианской традиции, к вере каждый пришёл по-своему, а я тогда впервые осознала, как она бывает необходима человеку в тяжёлые минуты. Впрочем, до момента принятия такого мировоззрения мне предстояло пройти ещё много испытаний.
Глава 10
Когда новый год сменяет старый, возникает ощущение, что это что-то очень важное, особенное. Каждый новый год мы неизменно проводили в Уральском, все вместе. Мы с Натой приезжали к Семёновым, и начиналась настоящая сказка.
Сначала шли в лес с санками и всякой одеждой, чтобы срубить ёлочку и укутать её, будто у нас девочка маленькая в санках катится. Дело в том, что рубить деревья, конечно, было нельзя, а к Новому году за лесом следили особо. Тем не менее, наша хитрость всегда удавалась, и праздник был самый настоящий.
Потом стряпали пельмени, а ребята до ночи катались с горы, выезжая далеко-далеко на камский лёд. В городе таких спусков не было, а тут веселились вовсю. Ночью вещал телевизор, а мы пели песни и говорили, говорили, говорили.
Первый день нового года ещё проводили в посёлке, а вечером приходилось уезжать в Пермь, чтобы успеть на работу.
31 декабря 1978 года мы, как и прежде, собирались в Уральский, добрались до автовокзала, но автобусы в область не поехали: был очень сильный мороз. Весь день мы просидели в зале ожидания. Температура упала ниже сорока градусов, а к вечеру становилось всё холоднее. Потеряв всякую надежду на то, что удастся уехать, мы решили вернуться домой. Один из городских автобусов подвез нас до остановки, от которой уже можно было добежать до дома. Со мной и Наташкой был ещё Валера. Мы перебегали из подъезда в подъезд домов, через которые проходил наш маршрут, и грелись везде, где была такая возможность, а потом снова неслись по ледяному городу. Но по полю нам пришлось бежать, не греясь. Валерка где-то провалился в лужу (прорвало трубы), и я всё переживала, что он простудится, но потом всё, к счастью, обошлось.
Вернулись домой продрогшие до костей. Валеру сразу погнали ноги греть, а я быстро напекла сочни, потому что больше ничего не могла приготовить. Были у нас, правда, ещё мороженые яблоки, хранившиеся у балкона, и жареная курица, которую мы купили на вокзале.
Глава 11
В жизни каждого человека хоть раз случается самая сильная любовь. Настоящее, непокорное чувство вырывается вопреки людской воле и здравому смыслу. А борьба с ним заканчивается ещё пущим фиаско, как у мухи, попавшей в сети паука, лишние движения связывают лапки, так и у человека попытки вырваться, сбежать от нахлынувшей страсти заставляют ещё больше неё погружаться.
Я влюбилась. Глупо, нелепо и безвозвратно. Но это было бы ещё полбеды, моё чувство оказалось взаимным и невозможным одновременно. Мы работали вместе на заводе, но даже не это самое страшное: у него была семья, дети, и он никуда не мог деться от своей жены, бессильно называя себя «домашним животным». Впрочем, это не мешало нам иногда быть абсолютно счастливыми. Возможно, быт испортил бы эту радость.
Как это ни смешно, но его звали Валентин. Валентин и Валентина, в этом был какой-то особый зов судьбы, не иначе. Мы были с ним настолько похожи, насколько вообще могут быть похожи два человека; у нас был одинаковый взгляд на мир, похожие интересы и склонности. Поездки на природу открывали нам столько невероятной красоты жизни, что большего счастья было и не надо.
Наш роман длился очень долго, но год за годом ничего не менялось. Его устраивало такое положение вещей, а я страдала. Я что угодно была готова сделать ради него, на что угодно пойти. А он не готов был изменить своей жизни ради меня.
Много раз я готова была всё разорвать, но что-то держало меня. Возможно, после разрыва мне удалось бы устроить свою жизнь, хотя теперь я думаю, что это было маловероятно. Я бы уже не научилась жить с другим человеком под одной крышей, подстраиваться под него, это уж ему скорее пришлось бы. Но тогда во мне жила какая-то необъяснимая и совершенно напрасная надежда.
Глава 12
Я долго колебалась, прежде чем сделать этот выбор, но разговор с дочерью окончательно меня убедил. Нельзя так: если мужчина не может уйти бросить всё и уйти к любимой, значит, он обманывает двух женщин.
И тогда я сделала так, что всё закончилось. Наверное, это было самое правильное решение в моей жизни, ведь невозможно же вечно ждать того, что никогда не произойдёт. Да, это я положила конец нашим отношениям и всеми силами пыталась возненавидеть этого человека. Я каждый день себе твердила, что ненавижу его, ведь именно он разрушил мою судьбу: я так и не смогла построить свою жизнь, так и осталась одна, да что уж там, у разбитого корыта своей судьбы.
Но, кажется, я так и не смогла по-настоящему избавиться от того чувства, которое поразило нас с ним. Я не могла все эти годы отделаться от мыслей о нём, ведь, несмотря ни на что, он мне был по-прежнему дорог и нужен. Зачем-то он вспоминается мне, зачем-то я думаю о нём. И всё-таки всегда говорю: «Ненавижу».
Глава 13
Когда мне исполнилось 55 лет, я вышла на пенсию. На заводе уже начинались трудности, не выплачивали зарплату, да и оставаться больше среди своих сотрудников я не могла, поэтому ушла, не перерабатывая ни дня.
В стране случился дефолт в то время, и все мои накопленные деньги, которых бы хватило на покупку квартиры, обесценились в одночасье, пока от них не осталось совсем ничто, я успела купить небольшой земельный участок, которому отдала всю свою энергию и любовь. Это так трогательно и пронзительно, когда в результате твоего труда появляется живое существо, которое тянется к свету и добру. Он стал для меня целью, смыслом жизни и принёс счастье. Большой радостью было для меня появление моей внучки. Марина очень на меня похожа, иногда я даже удивляюсь этому.
Да, двадцать лет после начисления пенсии стали самыми счастливыми годами моей жизни. Все эти годы со мной была Лара. Она всегда меня спасала, она чувствовала, когда мне нужна была её помощь, и приходила. Всегда говорю: «Ларка меня спасёт». Эту дружбу я пронесла через всю жизнь.
Смерти братьев и сестры убивали что-то во мне. Когда не стало Иры, у меня случился прострел, от чего я навсегда осталась с невралгией тройничного нерва. Весной и осенью приступы нестерпимой боли обостряются, и мне приходится жить через неё. Но у меня никогда не было даже мысли жаловаться на это. Даже боль иногда красноречивее всего свидетельствует о том, что ты жив.
Сейчас я хочу только одного: успеть как можно больше. Планов так много, что они уже не умещаются в моих тетрадях, так что нужно действовать. Поэтому прощаюсь с тобой, читатель, и ставлю последнюю точку.
Послесловие
Семёнова Валентина Фёдоровна умерла 11 мая 2016 года от рака. Она любила жизнь во всех её проявлениях от травинки в борозде до телёнка или козочки. Несмотря на свой крутой нрав и резкий характер, она была настоящей оптимисткой: всегда надеялась на лучшее и верила в светлое будущее.
В ней была огромная воля к жизни и боязнь что-то не успеть. Она умела всё на свете от решения контрольных работ для студентов всех специальностей до строительных и ремонтных работ.
Но всё на свете, увы, конечно, и особенно остро это чувствуется, когда обрывается человеческая жизнь. Но, мне кажется, Валентина уже будет жить вечно в этих записках и воспоминаниях, которые я постаралась изложить от её лица.