Сегодня с утра скамейка в парке, на которую я обычно присаживаюсь, чтобы записать очередной фрагмент моих сочинительских мыслей, оказалась занятой: двое пожилых мужчин увлечённо играли в шахматы и даже не поглядели на меня, когда я прошла совсем близко от них. Я же невольно посматривала на них издалека, что вначале мешало мне сосредоточиться на ранее начатом сюжете. Но потом я сообразила, что этих шахматистов вполне можно в мой сюжет вовлечь. И тут обстоятельства пошли мне как бы навстречу: я увидела, что один из них откинулся на спинку скамейки, потом уронил голову на грудь, и его товарищ бросился ему на помощь. Вряд ли он один с ним справится, подумала я, мое присутствие там не помешает.
У них, значит, был мобильник, потому что когда я оказалась рядом, активный мужчина одной рукой придерживал своего поникшего товарища, а другой рукой энергично размахивал, глядя в конец аллеи, где уже показались санитары, катившие перед собой тележку.для перевозки больных. Все происходило очень быстро, я не успевала отслеживать события и разговоры, и пришла в себя только оставшись одна на своей любимой скамейке. Рядом стояла шахматная доска, на которой многих фигур уже недоставало. Они, отвоевавшись, отдыхали на скамейке.
Он должен сюда вернуться, думала я, и не столько из-за шахматной доски с фигурами, а как бы на место сражения, где его товарищ и соперник внезапно отключился и не смог продолжать бой. И я ждала. Прошёл час. Редкие прохожие предлагали мне сыграть партию, я отказывалась. Интересовались, может быть я решаю шахматную задачу? Наконец, я догадалась отвечать, что я составляю шахматную задачу, и тут разговор прекращался сразу.
Прошло ещё минут сорок, он подошёл, молча сел на своё прежнее место и уставился в землю. Потом он, не меняя позы, заговорил так, будто продолжал наш прерванный разговор.
- Ведь я говорил ему много раз: надо сделать операцию. А он боится. Я известил его жену, она сейчас там, может, уговорит его, наконец. И ведь все было хорошо, вот посмотрите - он впервые посмотрел на меня и показал пальцем на доску - такой ход слоном, вот сюда! И я гадал: увидит он его или нет. Если увидит - все, конец мне. Но вместо этого он вдруг вспомнил своего соседа, с которым у него постоянные споры о нашей недавней и не очень давней истории. Что было так, а что не так. Кого винить, а кого возносить. Слышал я это от него много раз, как начнёт - разнервничается, а это ему нельзя. Я ему говорю: мы с тобой в шахматы играем, вот наша позиция, и как мы к ней пришли - никакой роли уже не играет, потому что назад хода нет. Смотри чем ходить, куда ходить, и чтоб тебя не съели, и чтоб матом... тебе не угрожали. Вперёд, вперёд смотри и думай. Ты скажешь - это уже политика будет, небезопасно. Это правда, а то чем ты занимаешься - бесполезно. Вот завтра проснёшься, и все уже по-другому. Вместо конных вестовых - нет, не связисты с кабельной катушкой, а мобильные телефоны. Вместо дворян - олигархи или что-то в этом роде. Вместо пушек - ракеты. И весь прошлый опыт ни к чему, ничего не повторяется, все надо заново обдумывать. Нет, поговорить о прошлом - оно можно, но надо без нервов, как будто роман обсуждаешь. Ну давай, посмотри, посмотри на доску, у тебя там такой ход намечается! Я уж ему подсказываю, а он - в отключку. Слава богу - жив пока. Хоть бы жена его вразумила, а то и не с кем мне будет в шахматы играть, и всякое другое...
Он перевернул доску, сложил в неё фигуры и запер на замочек. Сказал: спасибо, что шахматы укараулили, надеюсь, ещё пригодятся. И пошёл тяжеловатой походкой, шахматы под мышкой. Я тоже встала, медленно пошла за ним, провожая его взглядом. Про свой сюжет я совсем забыла. Пришла домой и записала все вот это.