Наталья Сафронова
Гладиолусы
Она опомнилась, когда заметила, что в квартире ее выпавших волос больше, чем кошкиных. Очередное любовное увлечение не прошло бесследно, семилетний марафон окончился пшиком. Слезы высохли, бежать никуда не хочется. Раньше вызывала такси и мчалась за ним на край света, вернее, города, в его однушку, чтобы ругаться и мириться. Больше не хочется ни ругаться, ни мириться. Скучно.
- Так и облысеть недолго, - подумала Людка, вспомнила, как у матери, обладавшей в юности пышной косой, просвечивает сейчас розовая лысина на затылке. Ничто не вечно, а тем более красота и здоровье. Чего же ждать Людке, у нее всю жизнь две волосинки в три ряда. А мать когда-то была красавицей, если приглядеться, и сейчас красавица, только постарела. Красота тоже старится, у кого-то раньше, а кто-то пытается задержать ее искусственно, ложится под нож хирурга или колет ботокс. У мамы было молодое лицо, морщины есть, а возраст не чувствуется. Она долго была молодой, только в последнее время сдала. Но не сдалась, вцепилась в дачу, топчется на грядках. Говорит:
- Вот сколько буду топтаться, столько и проживу.
И не возразишь, как можно? Пусть живет, пока мать рядом, есть к кому прислониться. А как она готовит! И обязательно много, полк можно накормить, две армии, свою и противника. Мама была хлебосольной хозяйкой, если пекла пироги, угощала всех соседей. И только родная дочь Людка кривила губы, сидела на диете. Все хотела кому-то нравиться, постыдилась бы носить такие короткие юбки, не сегодня-завтра внуков будет нянчить. Все в игрушки играет, приезжает на дачу с мольбертом, рисует огород. Кому нужна нарисованная капуста? Капуста нужна, чтобы покрошить в борщ, потом заправить его свеклой с лимоном, добавить чесночок и накормить семью. Зятя и беременную дочь. Помечтать, какой умницей и красавицей будет внучка. А она все рисует, пропадет Людка без матери.
Людка рисует свою старенькую маму с молодым лицом, пытается разгадать секрет ее юности. Может быть, в доброте? Жизнь била ее, а мать не озлоблялась. Муж бросил, потом вернулся, но лучше бы не возвращался. Пил и гулял, как раньше. Они жили вместе, но словно отдельно. До тех пор, пока отец не заболел. Тогда мать почувствовала свою необходимость, стала за ним ухаживать, водить по врачам, колоть уколы и менять памперсы. Сестра милосердия, но и жена, любящая и заботливая. Мама не умеет по-другому, чтобы ухаживать, ей нужно любить, вкладывать душу. Все простила, не забыла, но простила. Людка ей поверила, иначе нельзя, тоже приняла отца. И дочери велела, иначе семью не построишь, а тебе дитя растить.
Сама Людка родила без мужа и всю жизнь находилась в поиске. Не просто мужчины, а сюжеты. Любовь - это обязательно сюжет, если ее нельзя нарисовать, значит, она ненастоящая. Претенденты появлялись, и каждый был нужен и дорог, и Людка всех рисовала, пока тянуло придумывать. Потом становилось скучно, и мужчина исчезал, как будто и не был. Но почему не был? Оставались рисунки, значит, был. От Игоря осталась дочь Настенька, лучшее Людкино произведение. Настенька росла без отца, рассматривала материны рисунки, говорила:
- Встречу такого, как папа, выйду за него замуж. Докажу тебе, что он был самый лучший.
Людка кивала, конечно, самый лучший. Позвала Игоря на Настину свадьбу. Он пришел с женой, а Людка сидела одна, как сыч. Тамада произнес тост за родителей, Игорь встал с ответной речью, его супруга тоже вставила слово. А Людка подарила дочери портрет отца. Гости аплодировали. И Настя пригласила отца на танец. Людка задумчиво на них смотрела, думала, как хорошо, что родила дочку. Что бы осталось после нее? Картинки, кому они нужны? А так цепочка не прервется, будут внуки, потом правнуки, их с Игорем продолжение и пристанище. Дети будут смотреть на мир их глазами, мучиться теми же вопросами, что и они, и слышать внутренним слухом их ответы. И, как знать, может быть, их ошибок они уже не совершат. А значит, все не зря. Не зря встретились когда-то, не зря любили друг друга. Расстались, наверное, напрасно, но прошлого не вернуть. Вспомнила, как Игорь приходил проситься обратно, а она не пустила. Уже чужой. На рисунках родной, прежний, каким запомнила. А в жизни чужой муж.
- А у дочери ты есть, - мысленно сказала Людка Игорю. - Какое счастье, что хватило ума не лишить дочь отца!
Анастасия Игоревна красиво звучит, без "р" в отчестве имя казалось бы слишком мягким. Дочка ждала ребенка, будучи замужем, тоже счастье, да еще какое! Рождение крохи встретят отец и мать, вместе, он будет чувствовать себя любимым и желанным, а это хороший трамплин для жизни. Первая ступень и причал. Родина, где тебя ждут. По сути, главное, что дает опору в жизни. Мать мудро поступила, приняв больного отца. Подарила дочери корни. И Людка тоже дала дочери отца. Поэтому внучка будет расти в полноценной семье, с мамой и папой, дедушкой и бабушкой, прадедом и прабабкой. Оглянется, а за ней три поколения, она не сирота, не перекати-поле.
Людка рисовала мать русокосой, и тепло подкатывало к горлу, вибрировало в пальцах. Все правильно рассудила, чувствовала она. Место женщины в семье. Волосы в косу, платок на голову. Хватит обрезать юбки, прятать сигареты в сумочке.
- Мне бы только дождаться, поглядеть на малышку одним глазком, - вздыхала мать.
- В школу правнучку поведешь, не отлынивай, - приказала дочь.
- Да разве я столько протяну? - не поверила мать.
- Протянешь, куда ты денешься? - успокоила ее Людка. - В семье должны быть традиции. Ты провожала в первый класс меня, потом внучку, теперь поведешь в школу правнучку.
Людка еще раз посмотрела на рисунок, позвала мать.
- Посмотри, какая ты красавица!
Мать удивленно вглядывалась в рисунок:
- А ведь похожа! И вправду, хороша!
Потом задумалась, чем она может быть полезной.
- Я выращу к первому сентября гладиолусы. У меня лучшие в поселке гладиолусы, учительнице понравятся.
Людка посмотрела на мать с усмешкой: хорошо, строит планы на семь лет вперед. А потом еще что-нибудь придумаем. Причал у них есть, это главное, значит, ее девочкам есть, куда плыть.