БАНЯ

– Почему вместо иконки в углу висит колонка? – воскликнула я удивленно, заходя в гостевой дом. Где-то здесь была баня, ради которой мы приехали с Пусиком. Тогда мы жили в полузаброшенной деревне Тверской области, наш дом оказался без бани.
Вышла женщина маленького роста, представившись хозяйкой. Да, но договаривалась-то я по телефону с хозяином! Он уехал, оставив ее разбираться самой.
Пока до него дозванивались, я оглядывала большую комнату, которую можно назвать залой, с верандой и окнами во всю стену. Каменные стены, в углах, на лавках виднелась оставленная посуда, куча сложенных простынь, доски и еще что-то неразличимое. Вдоль зала стоял длинный стол для гостей, с желтым электрическим самоваром и немытой посудой. Что-то тут случайно брошено, забыто, не убрано, в центре выделялось старое кресло с пыльной бархатной обивкой и резными ножками, и рядом, на полу, древний позеленевший самовар.
С чего это я решила, что здесь должны быть иконы? В двух углах висели большие черные усилители звука – колонки, украшенные сдутыми шариками. Странно, почему я все время повторяю молитву «Господи, помилуй». На кухне, видимо, дочь хозяйки что-то готовила. Я немного отдалилась от двери, и уже более внимательно рассматривала вещи. Опять молитва «Господи, помилуй». Висит бумажный календарь на двери со святым Пантелеимоном Целителем. Почему я так долго молюсь? … Но что это?

Среди стульев выделилось маленькое старое храмовое распятие со Христом, наверное, из часовни, вырезанное из тонких досок и расписанное масляными красками, по-простому. Так вот почему слышится молитва! Как не подойти? Подошла, поправила: по правую руку – Богородица, по левую руку – ученик Христа Иоанн Евангелист.
Вошла хозяйка. Я уже стояла посреди комнаты.
– Распятие, – говорю, – не бросайте!
И …увидела большой старинный портрет праведного Иоанна Кронштадского.
– А мы и не бросаем. Сейчас покажу душ, – сказала она и повела меня в другой дом. Мы поднялись в какие-то комнаты на третьем этаже, со ступеньками из досок, прилепленных с улицы.
Но это же не баня! Я готова была заплакать. Хозяйка пожалела меня.
– Идемте.

И через двор пришли в настоящую баню из бревен, с этажом под крышей. Оказывается, она была занята неожиданно приехавшими знакомыми. Их перевели на верх, а мы должны были быстренько помыться внизу, в бане, как и договаривались. Есть душ, парная, тазики, – все как хотел Пусик.
Но вдруг оказалось, что я забыла сумку со своими вещами, пришлось обойтись одним куском мыла и душем. В это время Пусик ходил за дверью и, громко ругаясь, разговаривал сам с собой. Когда я вышла, он даже не снял ботинки, отправила теперь мыться его, а сама осталась в предбаннике, дверь которого выходила на улицу. А в сумке, которую я оставила, были журналы на случай, что мне придется ждать, пока он вымоется. «И все из-за моей торопливости», – с досадой думала я.
Наверху громко разговаривали. Поняла, что два парня и девушка, но не совсем молодые. Они, выражаясь не литературно, переговаривались, и я никак не могла понять темы разговора. Видно было, что пьют от скуки, да и общаются тоже. Мой Пусик тихонечко мылся за дверью. По наступившей тишине, там, наверху, решили, что никого нет. На лестнице появились босые ноги, готовые спуститься.

– Дедулька там помылся уже?!
– Дедулька не помылся еще! – сказала я предупреждающе.
Ноги замерли и двинулись обратно. Наверху стали выражаться вполголоса. Я потрогала голову – волосы почти уже высохли. Надо одевать платок, по-видимому, общение будет трудным. Одела платочек и села смиренно, ожидая дальнейших событий. Пусик пыхтел в самой бане, мылился. Разговор наверху уже не получался, и до этого не о чем было говорить, а тут еще обнаружился кто-то неизвестный. Босые ноги решительно стали спускаться. Я наклонила голову, давая понять, что не смотрю и смотреть не собираюсь
– Вы меня простите… – Парень был одет.
– И вы меня простите.
– Джинсы где-то тут.
– Не было тут ничего…
Парень мутно посмотрел на меня, потом в окно, задумавшись.
– Наверху, наверное, – говорю я, давая понять, что надо идти ему наверх.
– Да, – мотнул он головой и пошел вверх по лестнице. На плече у него была татуировка «ВДВ».
Выпивка там становилась неинтересной, раздавались звонки мобильников – все приглашались. Неожиданно спустилась дама с сигаретами в короткой юбке и прошла мимо меня на улицу.
– У нас ботинки внизу, – после ее ухода сказали с потолка, – и носки там белые, дайте, пожалуйста!
– Пожалуйста.
– А тут один носок …! другой носок …!
– Упал, надо говорить по-русски!
– А вы русская? – зло спросили меня.
– Русская.
– Русских уже нет!
– Есть православные, значит есть и русские.
– А на Украине что творится?
Про Украину я никак не ожидала услышать в Тверских лесах. Уж не «западенцы» ли там наверху?
– Сами виноваты, – осторожно отвечаю.
– Сами виноваты, сами виноваты, – пробурчали сверху.
Наконец парни спустились. Тот, что с буквами «ВДВ» на плече был одет в джинсы, другой выглядел поскромнее – и в курточке.
– А вы что православная?
– Да, православная!
– И верите в Бога?
– Ну да, верю.
– Так верите?
Они стали располагаться, по-видимому, готовые поговорить о чем-нибудь. Один даже присел на стол.
– Нельзя сидеть на столе!
– Почему? – спросил он и отпрянул от стола.
– Нельзя и все. – Это их убедило. Парни были хорошо воспитаны матерями.
Начался разговор о Всевышнем, о Боге. Господи, прости меня и помилуй!
А Бог есть? А я не буду ходить в церковь! А я не верю!
– А Бог есть?
– Конечно есть, все что вокруг нас – все от Бога, ты от Бога, друг твой от Бога – все-все!
– Нет, меня мать родила.
– А ты спроси у мамы, кто ей тебя дал, и она скажет, что Бог дал мне тебя!
– Да ну, она ему так не скажет! – возразил тот, что в курточке.
– Нет, моя мамка так действительно скажет. Она такая же ненормальная, верит.  И сестры верят, две сестры и брат у меня. А я десантник! ВДВ!
– Ура ВДВ! – сказала я.
– А я не буду ходить в церковь!
– Все так говорят, у меня знакомая уже взрослой крестилась и сказала батюшке: «В церковь ходить не буду!» А теперь директор воскресной школы.
– Воскресная школа – это где попы?
– Какие попы?! Дети! Для детей воскресная школа.
– А у нее были дети?
– Почему были, они есть. Трое детей.
– А мы никак не можем жениться. Вот он и я. Помолись, тетя Наташа, (узнали, как зовут), чтобы мы женились.
– Но вы же пьёте? Как же вы будете с женой жить? Как детей воспитывать? Дети народятся, будут смотреть на пьяного папу.
– Я брошу пить.
– Сначала брось пить. В церковь надо ходить. Ходить по воскресеньям. Хочешь не хочешь, а иди.
– В церкви каждый день праздник, за что такое наказание!
– Да, праздник, – а ты в воскресенье ходи, хотя бы один день отдавай Богу. Почему без креста? – спрашиваю.
 – Был у меня крест, золотой, на цепочке висел, цепочка осталась, закатилась под рубашку, а крест украли. Убью, кто украл!
– Кому же нужен чужой крест? Другой купи, простой. Потерял, наверное, пьяный был?
– Да. Убью, кто украл крест. Мне 33 года, у меня нет жены.
– Молиться надо – и все будет, не сразу, но будет.
– Мы десантура, зачем нам ходить в церковь и там молиться?
– Александр Невский был воином, а стал святым.
– Да. Я смотрел фильм об Александре Невском, он в Ледовом побоище победил.
– Александр Невский не проиграл ни одной битвы. Перед каждым сражением молился со слезами и говорил: «Не в силе Бог, а в правде».
 
Что еще я могла сказать?! Как святой благоверный князь Александр Невский спас русскую землю от католицизма? Римский папа послал немецких рыцарей-крестоносцев походом на Новгород. Шведский король в 1240 году пошел на Русь, и в безумной гордости сказал Александру: «Беру в плен землю твою!». Князю Александру было всего двадцать лет! Стал молиться великий князь Александр в Софийском соборе Новгорода и, благословившись, пошел на сечу великую с латинянами, шведами, то есть. Помогал святому князю Ангел Господень: на другом берегу реки нашли множество перебитых врагов. В честь этой победы князь Александр стал Невским. А потом, в 1242 году, произошло Ледовое побоище на льду Чудского озера, где крестоносцы были остановлены. Снова Воинство Божие пришло на помощь святому Александру, молитвою и силою креста освободил он город Псков от иноязычных.
 Литовцы-то, уж точно были в этих местах, где мы сидели, потому что они дошли до Тверской земли, часть которой принадлежала в древние времена Новгороду. Три раза великий князь отражал их нашествие и, наконец, уничтожил литовское войско, которое впало в страх, а сами литовцы стали бояться одного его имени. Вот как он спасал Русскую землю. В 27 лет ему достался весь Киев, великокняжеский престол и вся Русская земля. Княжение Александра пришлось на нашествие монгол и татар на Русь. Римский папа не оставлял мечты победить князя, хитростью решил заманить его в союз против татар и направил к Александру своих послов, чтобы он принял католичество. А за это обещал помощь в борьбе Руси против Орды. «От вас учения не принимаем!» – был ответ великого князя.
 
Разбитый и разграбленный кочевниками Киев, уже не считался главным городом Руси. Неведомая угроза шла с востока от диких вооруженных орд, поэтому князь Александр удерживал татар дарами, убеждая других повиноваться и строить в это время храмы. Уговорил новгородцев на поголовную перепись для нового хана, а те отказались, принимая перепись предвестием прихода антихриста. Великий князь Александр, рискуя жизнью в 4-й раз, поехал в Орду просить для своих городов помилование у хана. На обратном пути 1263 году князь заболел и умер, приняв перед смертью схиму – ангельский образ. Когда ему, умершему, митрополит хотел разжать руки и вложить разрешительную молитву – он сам, как живой, протянул руку и взял грамоту. Сохранил святой князь Александр Невский веру православную в терпении и мужестве, и возрастало царство православное.

Неужели не знают? Воины должны знать свои победы.
– … А этот дед вам кто, отец?
– Нет, это муж.
– Муж?!!
– Да! Я очень хотела замуж, молилась. Поздно вышла замуж, уже в 40 лет. Молилась. Да. Вот получила. Теперь полотенчико подаю.
– А что вы смеетесь?
– Нет, я радуюсь.
Тот, что поскромнее, расплакался. Пусик уже намылся, послушно ополоснул скамеечку и пол, начал одеваться и, выйдя, увидев вокруг себя общество, был как рыба в воде. С артистичным смирением напяливал на себя рубаху. Парни рассматривали его и меня уже совсем трезвыми глазами.
– Сколько ему лет?!
– 84!
– А вам сколько?
«Ну, это уже слишком», – подумала я.
 Они заботливо стали помогать мужу одеваться. Поверх рубахи следовала ещё одна рубаха, вся в пятнах от краски.
– Что вы ему заплесневелую рубаху одеваете?!
– Это краска, он же художник, все на себе вымазывает, как на палитре.
– Мы с ним выпьем.
– Он не будет пить.
– Он, что не пьет?
– Раньше и пили, и курили. Время только теряли, лучше бы в храм ходили.
– Мы с ним выпьем! Дед, ты будешь с нами пить?
– Он не слышит и не будет.
– Услышит. А вы будете?
На стол уже были принесены бутылка водки, три рюмки, салат из помидоров, пельмени.
– Я не буду, за рулем, а он пусть сам решает.
Пусик уже почти оделся и приговаривал:
– Хорошая баня. Вот в квартире бы вместо ванны.
– Ну закусите тогда.
В Успенский пост на столе стояли пельмени.
– Пост сейчас.
– Дед! – прокричал тот, кто в курточке, – выпей немного!
– Нет! – еще громче крикнул Пусик в ответ и стукнул палкой об пол.
– Молитесь, – сказала я, надела мужу на голову, чтобы не простудился, банную войлочную шапочку, и мы вышли.
Хозяйке отдали деньги, развернули машину. У стены дома стоял пустой киот, внутри которого было написано: «1909 год».
 А как их имена, я не спросила. Как молиться о них? По-моему, один Роман, а другой Эдуард.