Много дел на сегодня у Ермакова: животноводство заехать посмотреть, на элеватор съездить, деньги за зерно получить, (вчера сдали зерно, уже вечером, расчёт сегодня) посмотреть, как там пашет Алексей, как семена закладываются.
Сказать, что матерился Ермаков вчера как сапожник нельзя: не знал Егор Николаевич, как матерятся сапожники, да и умения в деле этом не было у него, но всю полноту чувств от творимой, причём, творимой внаглую, несправедливости, в речи этой он излил, выходя из здания лаборатории Сакмарского элеватора. Надо было долг за дизтопливо отдавать, и Ермаков отвез на элеватор машину пшеницы. Лидия Михайловна, заведующая лабораторией, даже упрекнула Ермакова: «Вот какие вы, фермеры, хозяева? Клейковина, ИДК – всё в твоей пшенице соответствует третьему классу. Сорность не соответствует. Провей пшеничку свою, и примем её по третьему классу, ты же четыре тысячи теряешь с каждой машины.» Доводы убедительные и Ермаков вернул машину на базу. Зерно провеяли.
И та же Лидия Михайловна говорит, спустя три часа, что пшеница не проходит по третьему классу: клейковина - двадцать, а утром у той же пшеницы она была двадцать девять единиц. Зерно-то тоже самое, только через веялку ещё раз пропущенное! Как же так, Лидия Михайловна? Не впервой это на Сакмарском элеваторе, и потому Ермаков подстраховался – отвёз свою пшеницу сорта «Варяг» в областную лабораторию, как только заехал на поле, так и отвёз. Заключение однозначное – третий класс. Вот с этим заключением и пошёл Ермаков к директору аграхолдинга, владельцу элеватора и прочее и прочее. «Вот и вези свою пшеницу тому, кто тебе дал такое заключение. У нас своя лаборатория. И они нам не указ.» «Куда теперь идти солдату, кому нести печаль свою». Некуда и некому. Так и сдал Ермаков свой «Варяг» как фуражное зерно - долг за солярку надо отдавать.
Ещё в школе надо выступить на этой неделе, директор школы попросил рассказать ребятам старших классов, как становятся фермерами, предпринимателями. Надо бы подготовиться. Что им расскажет Егор Николаевич? Работал Егор Николаевич главным инженером колхоза, председателем, главой администрации посёлка. Везде и всегда висела над ним чиновничья воля, не всегда разумная, часто требующая сделать то или другое не для пользы дела, а директивы ради. И вот теперь появилась возможность самому принимать решения, самому и отвечать за всё. Как то незаметно вошло в русский язык это иностранное слово «фермер». Есть и своё русское слово – крестьянин, хотя и забытое почти уже или заменяемое другим – колхозник, или уж совсем безликим – колхозное крестьянство. Когда Егор Николаевич получал свидетельство о регистрации в налоговой инспекции, то удивился словосочетанию – крестьянско-фермерское хозяйство.
- Зачем вы так, это же масло масляное? Да и в распоряжении Главы района написано крестьянское хозяйство.
- Вы что, самый умный? Всем так пишем! Что же теперь все документы переделывать?
- Ну и чёрт с вами, пусть так остаётся.
Опять воля чиновничья, и тут тоже не умная.
Когда Чубайс во времена приватизации объяснял, что на один ваучер можно будет купить «Волгу», все смеялись над ним. А зря. Всего у Егора Николаевича было десять ваучеров, свои и родителей. Все ваучеры он сдал в «Газпром», акции которого хорошо стали стоить потом. На деньги от продажи акций купил Егор Николаевич комбайн, УАЗик, трактор МТЗ, сеялки, бороны и прочий инвентарь. Конечно, не все ваучеры свои в «Газпром» сдали, многие в МММ и другие пирамиды вляпались, но это уже дело каждого и Чубайса: надо было объяснить народу, что к чему, не торопиться так с приватизацией. Вот за это и поделом ему, правильно ругают.
Как рассказать обо всём этом ребятам? Поймут ли? «Как было, так и расскажу, чтобы и иллюзий не было у них, но и руки им отбивать тоже не дело.» - закрыл для себя школьную тему Егор Николаевич.
На базе, фазенде, как называли её все работники, руководил всем Сергей Николаевич Садченко – напарник или соучредитель Ермакова, решившийся заняться сельским хозяйством. Уже за одну решимость эту благодарен Егор Сергею, человеку городскому, с деревенскими корнями правда. Со временем поняв, что в полевых работах Садченко «ни ухом ни рылом», как говорят в Гребенях, трудится теперь Сергей Николаевич здесь, на базе. Хозяйство не маленькое: кроликов тысяча голов, свиньи, быки, коровы да гуси – всех надо накормить, напоить, вылечить, если заболеют. Крольчата появляются часто: кролики – известные мастера в этом деле, за всем этим глаз да глаз нужен. Омёт приличный сена заготовили, соломы вон навозили, ячменя вдоволь – можно теперь и зимовать. Коровники колхозные, тридцатых годов постройки, подремонтированы. На том, что под склад приспособили, крышу подлатали, двери новые поставили: сухо теперь в складе и лежит ячмень с пшеничкой как у Христа за пазухой. Долгое время Ермаков арендовал базу эту у колхоза, но недавно выкупил: колхозу что с ней делать? Целый месяц работал комбайн Ермакова на колхозных полях, отрабатывал за базу.