К ЧИТАТЕЛЮ.
Эта статья является частью моей книги, «Критика», которую можно найти здесь же, на ПРОЗЕ.РУ. Но если вам долго и нудно читать всю книгу, то этот отрывок короче.
КТО ВИНОВАТ?
Или МЫСЛИ, ВЫТЕКАЮЩИЕ после ПРОЧТЕНИЯ ДВУЛОГИИ МЕЛЬНИКОВА-ПЕЧЁРСКОГО «В ЛЕСАХ» и «НА ГОРАХ».
О существовании этих книг я знал давно из обширных комментариев к трактату сего автора «Белые голуби» или как он ещё назывался о сектах, прочитанном мною тому много лет назад, в детстве. И названия интригующие. Но читать их я не собирался: книг много, а я один. Всего не перечитаешь! Меня побудили прочесть дилогию два фактора. Первым из них - телевизионный сериал, поставленный по произведению. Мне нравятся такого рода постановки. Создание художественного фильма по известному произведению – это дело нелёгкое. Надо в три-четыре часа изложить материал, на прочтение которого уходит часто несколько дней. Телесериалы свободны от этой необходимости. В сериях, число которых никак не ограничено, можно следовать или буквально авторскому тексту, близко к нему и, если уж «приврать», то самую малость. В телесериале «В лесах» и «На горах» именно это и было сделано – «прибавили от себя» чуть-чуть. Постановщики имели полное право так поступить: ведь это их произведение. Я, вообще-то говоря, телевизор смотрю мало, и этот сериал видел отрывками, но интересны были в нём колоритные фигуры бородатых купцов в одежде того времени и их femme в длинных платьях и капорах. Ничего в этих отрывках, конечно же, не понял, дошло только по прочтению двулогии. Вторым фактором стали для меня постоянные ссылки Солоухина в разобранных выше его опусах на произведения сии, как обильно и вольготно жрали люди в описываемое Мельниковым-Печёрским время. У меня к Солоухину доверия нет никакого и решил сам проверить, так ли это. И прав я был! Но об этом несколько позже, когда дело дойдёт.
Художественное произведение может быть чистой фикцией, плодом воображения автора, как, скажем, психологические драмы типа «Братья Карамазовы», «Преступление и наказание» Достоевского. В таких работах никакого исследования не требуется. Но могут быть и исторические романы, где автор обязан указать действительные события, как они, на самом деле, происходили в хронологическом и повествовательном порядке, «встраивая» в них своих героев. В некоторых произведениях, какие я бы назвал «описательными», упор делается на описание среды, в которой происходит действие повествования. Дилогию «В лесах» и «На горах» смело можно отнести к последней категории. Для написания работы в последних двух категориях, автору требуется провести исследование - от кратких справок до глубокого изучения быта, нравов, обычаев, обрядов и фольклора участников событий, на фоне которых происходит действие произведения. Мельников-Печорский выполнил в этом плане неимоверный объём работ. Но художественное произведение тем и отличается от научной работы, что в нём, автор, изложив свои выкладки, должен предоставить своим читателям самим сделать выводы. Так, в «Венецианском купце», Шекспир не призывает ненавидеть евреев. Он просто показывает за что, с его точки зрения, их нужно ненавидеть. Но такое случается редко. Чаще всего, автор не удерживается, и излагает свои взгляды на поступки героев, происходящие вокруг них события и поставленные им же вопросы. Это делается устами героев, а, нередко, и прямо. Мельников-Печорский даже и не пытается в своей дилогии скрыть неприязнь к старообрядцам и сектантам, о чём, нечасто, но всё же регулярно, время от времени, так и заявляет.
О творчестве Павла Мельникова-Печёрского вообще, и о разбираемой дилогии, в частности, я думаю, исписаны вагоны бумаги и цистерны чернил. За исключением, разве что, выборов и всяческих петиций, я не люблю быть «ещё одним». А посему, хочу глянуть на дилогию совсем под другим углом и выявить неожиданную сторону произведения, о какой автор не помышлял, да и не мог помышлять. Хотя оба романа - это художественные произведения с умеренной остроты сюжетом, тут собран огромный фактический материал и дана правдивая хроника событий, сопряжённых со средой действия романов. Отдав этот материал каждому, кто читает его работу, автор, таким образом, как бы разрешает своему читателю распоряжаться им по своему усмотрению. И я этим правом воспользуюсь! Судя по тому, что крепостное право ещё формально было в силе, хотя оно практически сошло на нет (его-то и отменили потому, что оно изжило себя и де-факто уже не существовало), события романов происходили во второй половине пятидесятых годов XIX века. Но уже тогда, используя фактический материал автора, можно было предсказать, что ждёт, в не таком уже недалёком будущем, русский народ. События романов происходили на Волге и в Поволжье. Бассейн Волги – т. е. река с её притоками и притоками притоков - охватывает площадь в 1361000 кв км и включает в себя Москву с областью. При немногочисленных в те времена железных дорогах, это был (и до сих пор им остаётся) гигантский водный путь, по которому перемещались миллионы тонн грузов. Это были сельхозпродукты, рыба, соль и азиатские товары из Астрахани, изделия местной и европейской промышленности, чай из Китая, ткани, руда – чего только в голову не придёт. Не зря на Волге появились первые пароходы уже в 1817 году – всего через десять лет после того как первый в мире пароход стал ходить по реке Гудзон в США. Поволжье по праву можно считать сердцем России и самой Россией. Как и вся Россия, Поволжье многонационально и многолико. Почти все виды климата можно встретить здесь, леса, горы, пустыни, все виды почвы. Неудивительно потому, большая часть русского литературного наследия, прошлого и современного – это о Волге, связана с ней. О ней пел Некрасов, здесь происходили действия пьес Островского и рассматриваемой дилогии. И мне самому Волга нечужая. Я жил в конце 1944 года под Нижним Новгородом, потом мы жили в чувашском городке Канаш, близь Чебоксар. Я был в пионерском лагере на Волге и, наконец, мы совершили пароходное путешествие в 1951 г. вверх по реке от Чебоксар до Горького, как тогда звался Нижний Новгород. Последний раз увиделся я с Волгой в 1971 году в городе Самара (тогдашнем Куйбышеве) будучи там в командировке. Вот несколько мыслей, наведенных дилогией.
-Богатые и бедные.
Во всех почти классических произведениях, русских и иных, проигрывается одна и та же тема праведника бедняка и злодея, подлеца богача. Текереевская Ребекка Шарп или же бальзаковские крестьяне, скорее всего, немногие исключения. Мельников-Печорский решительно ставит всё на свои места. Это уж каким человек уродился, таким и быть ему, несмотря ни на какое социальное положение. Социальное положение может измениться, человек – нет. Главный герой дилогии Патап Максимович Чапурин – если не такой уж богач, но человек весьма обеспеченный. Но он честен, справедлив, добр. А вот другой богатей, Смолокуров Марко Данилович – ему полный антипод. Ради прибыли он не остановиться ни перед чем, даже убийством. Ворочая сотнями тысяч, он сто раз подумал, прежде чем потратить одну тысячу на выкуп родного брата из плена. Но и бедняков Мельников-Печорский жаловал не очень. С отвращением описывает он крестьян деревни Сосновка. Они ленивы, алчны, завистливы, пьяницы, любящие, особливо, поживиться за чужой счёт. В своей бедности виноваты они сами и больше никто. Остальные крестьяне ничем не лучше. Автор хорошо знал, о чём он говорит. У него самого было поместье на левом берегу Оки, недалеко от её впадения в Волгу. Алексей Лохматый тоже вышел из крестьянской семьи. Природа для него не пожалела ни роста, ни красоты, ни силы, ни золотых рук и уменья управляться с делами. Но она же наделила его алчным завистливым характером, безудержным желанием денег и богатства любой ценой. Как говорят украинцы «Нi та бiда, як з пана хам, а та бiда, як з хама пан». И вот ставши волею судьбы таким «паном», Алексей вовсю показал себя. Получая десятки тысяч доходу, живя в роскошном доме, он не думать даже не хотел о том, чтобы выделить хотябы пару сотен в год своей семье, в которой родился и вырос, жившей в ужасающей нищете. Вот тут, не берусь сказать. сознательно или нет, писатель затронул тему, которая доселе считалась табу в писательском мире. Почему одни остаются бедными, другие из бедняков выбиваются в состоятельных или даже богатых людей. Бедные потому бедные, потому что ленивы, неумелы или просто неудачники. «Бедный, как пустой мешок – если не прислонить его к чему-нибудь, он упадёт» -сказал кто-то, точно не знаю. А ведь правда! Крестьянский парень не задумывавшись решается на преступление, причём, добытые так деньги не планирует пустить в дело и разбогатеть, но прогулять в городе. Не лучше у Мельникова-Печёрского выглядят бурлаки, фабричные рабочие и прочий «пролетариат».
Как и это правильно подметил писатель, даже при наличии деловой сметки, уменья и способностей, при желании трудиться, не покладая рук и целеустремлённости, начавшему с нуля очень тяжело, почти что невозможно разбогатеть честным путём. Обеспечить себе, до тех пор, пока силы есть работать сносную жизнь – пожалуйста. Это каждый, при желании, сможет. А вот разбогатеть мудрено. Патап Максимович сумел преумножить небольшой, но всё же какой-то, капитал, оставленный ему отцом. Его друг Колышкин, инженер, жил прилично, в достатке, но лишь только получение неожиданного наследство от родителей, с которыми его разлучили с детства, позволило ему стать купцом. Изначальные капиталы всех остальных купцов-героев романа, имели происхождение нечестное, сомнительное, а иногда даже прямо преступное. У одного прадед разбойничал на Волге, 27 душ загубил. У другого остался бочонок хозяйского золота, которого по смерти хозяина не хватились. А третий удрал с деньгами армян, с которыми занимался тёмными делами и т.д. Лохматый Лёшка разбогател, женившись на богатой вдове, которую он ограбил и заставил терпеть бесчисленные унижения. Большие надежды возлагает писатель на образованных купцов, ведущих бизнес не по наитию или старым традициям, а на базе точных знаний рынка, его специфики, спроса и предложения, обстановки в других районах страны и за рубежом. Они предельно честны в делах, добры и справедливы со своими работниками, которые, в свою очередь, работают на них не за страх, а за совесть. В конце концов, такие вот приобретут влияние и власть в стране. Тогда всем станет лучше. Показаны в романах, весьма бегло и схематично дворяне и, поподробней, духовенство, как я её называю, «государственной» или «официальной» церкви. И для них немного нашлось хороших слов у писателя. Разве что, за исключением отца Прохора, но и тот показан далеко не ангелом. До старообрядцев, из «духовенства» и скитов нам ещё предстоит дойти.
-Кому на Руси жить хорошо?
В «Последней ступени» и её производной «При свете дня», не переставая умиляться, как сладко и обильно жрали и пили на Руси в «те времена», Солоухин всё время ссылается на обед Лешки Лохматова с «дядей Елистратом». Как я и подозревал, Солоухин не смог и тут, по-советски, удержаться от передёргивания фактов, умолчаний и недоговорок. Вот как на самом деле всё было. Нанявшись к Потапу Максимовичу, Алексей скоро был замечен хозяином и сделался у него главным приказчиком, пользующимся абсолютным доверием. А заодно, вступил в связь с дочерью хозяина, красавицей и умницей Настей, только что из раскольничьего скита вернувшейся домой. Воздержусь, объективности ради (я-то, ведь, не Солоухин), от слова «соблазнил». Нет, страсть была взаимной и, возможно, кончилась бы свадьбой. Но, следуя внезапному порыву, Настя признаётся во всём матери и сталась с ней болячка, называемая тогда «нервной горячкой». Настя умирает и перед смертью просит не мстить Алексею. Патап Максимович обещает и слово своё сдерживает. Более того, он даёт Алексею 1000 рублей и дарит ему пару великолепных лошадей с экипажем. Он велит ему никогда больше не попадаться ему на глаза и никому об этом деле не рассказывать. Иначе не миновать ему чапуринского гнева. Алексей сперва заезжает домой. Это последний раз в его отчем доме. Больше он сюда никогда не вернётся. Ни живым, ни мёртвым. Отец взял у него только 80 рублей. Отец, Трифон Лохматый показан лишь одним праведником среди бедных. Когда после смерти сына ему следовало огромное наследство, Трифон отказался от него, как нажитого неправедным путём. Переночевав (последний раз) в родном доме, с деньгами и собственным выездом, Лёшка отправляется, «новой судьбы ища» в «губернию» - Нижний Новгород. Переправившись через Волгу, он попадает, первый раз в жизни, в большой город. Всё здесь суетно, странно и незнакомо. Люди какие-то чудные, озорные. Никто из них не хочет указать ему, где постоялый двор. И тут он видит в толпе знакомого ему человека. Тот приезжал в ихние края по делам. Знакомый, «дядюшка Елистрат», тоже узнал приказчика богатого человека и сразу же почуял возможность пожрать да выпить за чужой счёт, до чего он был большой охотник. Елистрат показал Лехе, где постоялый двор и, тут же потащил его не в трактир, а в один из самых лучших ресторанов города. Вот там и произошёл смачно цитируемый Солоухиным обед. Алексей, как потом оказалось, хотя и был феноменально скуп, но себе на утеху и «на дело» денег не жалел. Быстро сообразил: в городе опасностей много – и обворовать и ограбить могут, а то и в Волгу с камнем на шее – а нужно кого-то, кто на первых порах показал, что к чему. Он был парень ушлый - быстро избавился от прилипалы и, бродя пешком по городу, сам разобрался, что к чему.
Следует, справедливости ради, отметить: в те времена, даже в простеньком трактире у постоялого двора можно было повеселиться на славу – пожрать и выпить так, как даже в советском ресторане высокого класса и не приснилось. А как пировали купцы!? В своих домах и ресторанах. Полные жира и холестерина, но дико вкусные и разнообразные блюда из деликатесных рыб и мяса запивались вкусными водками миллионов сортов и закуска из солений, копчений и маринадов. Десятки тысяч калорий, которые не сжигались. Разве что на девках... И ходили купчики полные, туго набитые, щёки с апоплексическим румянцем, в те времена у многих считался признаком здоровья. А острые да солёные закуски более того способствовали высокому кровяному давлению, о котором тогда мало кто знал. Вот и жили они редко кто до шестидесяти лет... Но всем этим пирам далеко до тех, которые закатывала партийная элита. Как я благодарен своей родной коммунистический партии и правительство за то, что не давали они мне всего этого! Бедняги пожертвовали собой и взяли всё на себя. Теперь все они, благодетели мои, шесть футов под землёй, а я дожил до своих преклонных лет лишь только благодаря им... Да, пожрать на Руси умели. А только всем ли доставалась роскошная и обильная еда? Мельников-Печорский отвечает: нет, не все! Не будем плакаться об участи пьяниц, лодырей и завистников. Эти что попросили, то и получили, как говорят американцы. Но писатель упоминает про жителей чернозёмной полосы, которые из-за низких цен на хлеб, работая в поте лица своего, живут в бедности, и осетрина с семгой им не доставалась. Солоухин в своих корыстных целях идеализирует и приукрашает царскую Россию, а Мельников-Печорский жил и работал в ней. Слов нет, и в те времена, ещё до царя-освободителя Александра II, когда происходило действия романа, Россия была намного свободней, чем Россия большевистская. Но, если учесть, что любое, даже самое маленькое число, по сравнению с нулём, суть нечто, то и свобод во времена те было негусто. Кому же на Руси жить было хорошо? Царю? Высокопоставленным чиновника, штатским и военным? Высшему духовенству? Я так не думаю. Слишком уж много у них было забот/хлопот, а жалованья не хватало для той жизни, которую они вели. Дворянам на грани разорения? Ну нет! Остальным тоже не сладко. И только живущие секундой сией бродяги да наши купчики были жизнью своей довольны. Сумел где-то отхватить чарку и кусок хлеба, или сорвать куш – вот и ладушки. А что завтра будет - узнаем послезавтра.
-Секты и сектанты.
Раскол и всевозможные секты весьма интересовали Мельникова-Печорского по множеству причин. В первую очередь писателя всегда интересует все необычное, ни на что привычное непохожее (хотя писать об обыденном труднее всего). Потом, будучи в качестве государственного чиновника, приходилось заниматься этими вопросами, можно сказать, по долгу службы. За исключением разве что хлыстов и тому подобных весьма, я бы сказал, странных организаций, скорее всего, прикрывающихся религией чтобы «для замыслов каких-то непонятных» отправлять свои странные обряды, большинство сект и культов возникло из протестантского и реформистского движений. Мельников-Печерский считал лишь только «официальную» православную церковь единственной закономерной христианской религией. Всех остальных - еретиками и отступниками, «не больше христиане, чем евреи и татары». Никаких доводов ни в пользу официальной церкви, ни против сект и культов он не приводил, а лишь, накопив обширный фактический материал, красочно, со всеми подробностями, описывал их. Я тоже считаю только православную и католическую церковь истинными представителями современного христианства, но по несколько другой причине. Дело в том, что если отступить от канонов веры хотябы раз, то это повлечёт за собой бесконечную цепь отступлений: если можно это, то почему нельзя, тогда уже, и то. Между прочим, проблема протестантства и реформизма не является уникальной проблемой христианства. Есть свои реформисты и сектанты в иудейской религии и в исламе. Все они с того начинают, что считают службу слишком сложной, длиной и непонятной «местному» населению. А по сему, её следует упростить. Да и сам храм устроить попроще. Кончают же тем, что вместе с водой выплёскивают и ребёнка. Делают женщин священнослужителями, а откровенных пидоров – епископами, что есть «мерзость перед лицом Господа».
Я знаком со многими сектами: здесь в Америке их хоть пруд пруди. Справедливости ради, должен признать: некоторые их утверждения заслуживают внимания. Большинство сект не признают троицы, справедливо считая её нарушением Первой Заповеди, гласящей: «Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов перед лицом Моим». Иконы они считают нарушением Второй Заповеди: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли». У сектантов вы не увидите крестов. Они говорят так. Вот, скажем, убили у вас близкого человека. Так что, вы эту пулю или нож будете на шее носить, да ещё и кланяться им? Тоже смысл есть: ведь крест – это орудие, на котором принял мученическую смерть Иисус Христос. Почти все секты, кто открыто, кто неявно, но фактически отрицают загробную жизнь. Умер ты – и всё с тобой. Твоя могила тебе и рай, и ад. Там и пролежишь до самого воскресения мёртвых, в которое они верят. Весьма интересна, по-своему, и секта Адвентистов Седьмого Дня. Как они правильно это считают, Иисус Христос не отменял Еврейского Закона (читай Евангелие от Матвея), а лишь только ужесточил его. Вот они и живут по Еврейскому Закону, признавая, в тоже самое время, и Христа. Не едят свинины, в субботу не работают, а в полётах заказывают кошерную пищу. Именно так поступали и
-Раскольники-старообрядцы.
Первыми христианами были евреи, затем учение стало распространяться и на другие народы. Я считаю христианство явлением положительным в том смысле, что оно помогло привести массу язычников к Единому Богу. Еврей лично и персонально ответственен пред Господом, а такая перспектива многих отпугивала. Теперь, когда появился посредник, тот, кто принял на себя ответственность за их грехи, можно было обратиться к Единому Богу. По мере принятия христианства римлянами и варварами, стали потихоньку адаптировать они его к своим порядкам, обычаям и, часто, своим языческим обрядам и привычкам, всё дальше и дальше уходя от базового учения, из которого христианство, собственно говоря, и вышло. Первой жертвой стал запрет на свинину, ибо это основное мясо, употребляемое в те времена язычниками. Вместо субботы главным днём недели стало воскресенье и пошло, и поехало. Различные церковные соборы ввели троицу и сотни других нововведений, всё более и более отдаляющих христианство от его первоисточника. Гонимые на заре своего движения, придя повсюду к власти, христиане сами стали гонителями, жестоко преследуя инакомыслие и воспитывая в своих сторонниках звериную ненависть к евреям. В России православное, т.е., византийская ветвь христианства возникло только в конце Х века. А до этого, страна была языческой и, по свидетельству Мельникова-Печорского, во многом ею оставалась в середине ХIХ века. Действительно, избавиться от язычества за каких-нибудь тысячу лет, даже при желании, мудрено. А если желания нет?.. Тем более, что праздники в честь языческих божеств всегда совпадали с важными моментами в сельском хозяйстве – пахотой, севом, жатвой и посевом озимых. Вот и исповедуя формально христианство и, притом искренне сами в это веря, оставались русские люди, по существу, язычниками. И не они одни! Немцы, хотя и приняли христианство добрым полувеком раньше русских, они тоже. остаются язычниками. И это обстоятельство во многом определило историческую судьбу обоих народов. Язычникам всегда нужен кумир для поклонения. Дарий, Александр Македонский, Цезарь, Октябрий, Калигула, людоед Ленин, вождь всех народов вурдалак Сталин или «проводник» (фюрер). Нередко язычники победоносны в войнах, ибо тесно и дружно сплотившись вокруг своего кумира, становятся грозной ударной силой.
Вскоре после крещения Руси, произошёл окончательный раздел христианства на две ветви – византийскую (православную) и римскую (католическую). Исповедуя иудейскую веру, я, тем не менее, весьма знаком с обоими течениями. И скажу так. Для объективного, внимательного и стороннего наблюдателя разница между обеими деноминациями совсем незначительна, лишь только в календаре, несущественных обрядах и обычаях. Недаром, в последнее время, намечается тенденция к сближению обоих течений. До этого ещё, ой как далеко, но, во всяком случае, уже сейчас, они друг другу больше не враги. Христианство на Руси распространялось неравномерно, часто силой. Новые русские христиане, в чём-то, были близки к первым христианам. Ученье истолковывалось в разных местах по-разному. По мере централизации власти в России, появилась нужда в централизованной церкви, где догматы толкуются одинаково и обряды едины по всей стране. В 1653 г. патриарх Никон разработал единый церковный устав, а в 1656 г. поместный собор (что-то вроде конгресса православной церкви) утвердил его, сделав обязательным для всей Руси. Но многие с ним не согласились. Произошёл раскол в русской православной церкви. Несогласных, в то время, называли раскольниками или «старообрядцами». Царь Михаил, а за ним все последующие монархи, включая Петра I, огнём и мечом пытались навязать новый порядок, но это привело лишь к тому, что противники никоновского устава уходили в леса или дальше на северо-восток в необъятные просторы страны и устраивали там свои поселения. Туда руки властей пока не доходили и старообрядцы (староверы) жили, как они хотели. Среди них самих единства не было тоже. Они раскололись, в свою очередь на множество течений, главными из которых были «поповцы», «беспоповцы» и «единоверцы». Мельников-Печорский в своей дилогии подробно описывает каждое течение. Лесами и Горами звались территории на Волге по её обоим берегам вверх и вниз по течению от места впадения Оки. Эти места были заселены, в основном старообрядцами всех толков. Из них же было большинство купечества. В лесах размещались скиты – раскольничьи монастыри, своего рода. И они подробно и красочно описаны в дилогии, в особенности знаменитый Комаровский скит. Купцы грешили, как им хотелось, а потом посылали щедрые пожертвования в скиты, дабы там инокини (а скиты были почти все женские) отмаливали ихние грехи. Так что нужды в скитах не было.
Основными документами христианства являются книги Старого и Нового Завета. При этом, Старый Завет признаётся также и Иудаизмом. Он состоит из Пятикнижия Моисеева (Торы), исторических книг захвата земли Ханаанской и жизни Израиля, летописи с начала мира до образования израильского царства, псалтыря, притч и книг пророков от Ездры до Малахии. Новый Завет состоит из евангилией от Матвея, Марка, Луки и Иоанна, посланий Апостолов (учеников Христа) и завершается он грозной и загадочной книгой Откровений Иоанна Богослова. Так и подмывает подумать, что пророчества Откровений начинают уже сбываться в наши дни. И в самом-то деле! Мир обезумел, погряз в грехах и безбожии. Как это предсказывал Иоанн, дети перестали уважать и слушаться своих родителей. Распадаются семьи. Происходят неслыханные в истории человечества стихийные бедствия. Урожаи во многих местах погибают от недостатка или избытка влаги. За короткий промежуток в 31 год произошли 2 кровавейшие мировые войны, унесшие 63 миллиона жизней. Войны, не в таком масштабе, но не менее жестокие и кровавые идут непрерывно в том или ином месте на земном шаре. Но думается мне, похожие проблемы, пусть не такого размаха, но всё же острые и актуальные для тех, кого они касались, существовали всегда, во все времена, во всех поколениях, в том числе и во время событий дилогии. Судя по описанию, грамотные старообрядцы Библию знали. И, в какой-то степени, жили по ней. Разумеется, была масса трудов старообрядческих мудрецов, постановлений соборов и всякие катехизисы, и другие руководящие документы, но всё это лишь наслоения. Интересен один, мелкий и, казалось бы, незначительный эпизод. Патап Максимович заехал к своей куме-поварихе. Та сказала ему, что у неё есть лосятина. Чапурин выразил сомнение, можно ли ему это есть. Можно, заверила та его, ибо лось имеет раздвоенные копыта и жуёт жвачку. «Вот скот, который вам можно есть: волы, овцы, козы. Олень и серна, и буйвол, и лань, и зубр... Всякий скот, у которого раздвоены копыта и на обоих копытах глубокий разрез, и который скот жуёт жвачку, тот ешьте» (Второзаконие 14: 4-6). Когда в скит привозили окороки, то игуменья приказывала положить это в погреб для угощения исправника и других «неверных». Хотя обитатели скитов не должны были есть мясо вообще, но там было «кошерное» мясо для, если так можно выразиться, «своих». То есть старообрядцы старались жить жизнью тех самых первых христиан, которые приняли крещение на Руси почти тысячелетие тому назад.
-Камо грядёши?..
В романах Мельникова-Печорского, в целом, преобладает «хороший конец». Злодеи наказаны. Мошенники, пытавшиеся нагреть Потапа Максимовича и других на 50 тысяч в афере с золотом арестованы. Так же, как и хлысты, опутавшие Дуняшу Смолокурову, и она выходит замуж за любимого человека. Отца её хватает удар, и неправедные деньги идут на благие дела. Получает своё и безжалостный хищник Леха Лохматый. Он тонет в Волге, а его жертва Мария Гавриловна возвращает себе свой капитал (только кто вернёт ей её искалеченную жизнь!?). «Всё хорошо прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка». «Пустяком» является закрытие скитов. Впрочем, для самого писателя, это может быть тоже хороший конец: ведь он старообрядцев не любил и осуждал всячески. Но нынешнего читателя должно это навести на мысль: в старой России тоже преследовали инакомыслие. Конечно, старообрядцев никогда не послали на погибель в лагеря смерти, как это делали со своими противниками большевики. Но почему бы их не оставить в покое и дать им жить, как им самим хочется? Идеализаторы добольшевитской России закрывают глаза на то, что такие элементы ограничения свободы, как внутренние паспорта и прописка не были выдуманы большевиками, а позаимствованы были от старых времён. А ещё ссылки под надзор полиции, запрещение въезда в столицы и поселения в определённых территориях – всего не перечислишь. Небезынтересно заметить: при власти большевиков, когда всем религиям пришлось туго, в 1923 году, Высочайший Синод официально признал старообрядцев закономерной православной религией, наравне с никонианской. А Русская Православная Церковь заграницей даже принесла извинения старообрядцам за те гонения, которым их несправедливо подвергли в царской России. В настоящее время, все три ветви старообрядческой церкви имеют приходы по всей территории СНГ, и сохраняет свои отделения заграницей. Да, что и говорить, тогдашняя царская Россия была свободней большевицкой империи зла, но такой свободы, как в развитых странах Европы в ней никогда не было. Ибо к свободе должны быть и люди, умеющие пользоваться и жить в этой свободе, мудро, с пользой для себя и не во вред другим.
По моему определению, противников большевистского режима, т.н. «диссидентов» в бывшем Советском Союзе, можно было разделить на две школы – Сахарова-Солженицына и Синявского-Медведева. По первой школе, ни в чём не повинный бедный русский народ стал жертвой злодеев-большевиков. По второй – народ этот получил то, что он сам хотел и попросил. Скорей всего, истина лежит где-то между этими двумя постулатами, ближе на четверть ко второму. То есть, сначала русский народ получил то, что заслужил и возжелал он сам, а потом только стал жертвой большевиков. Тогда, разобравшись и поняв, что это не обещанный им рай на земле, попытались протестовать, да было уже поздно. Когда один поклонник Солоухина обсуждал в Нью-Йорке с одним священником из белоэмигрантов известные читателю «Последнюю ступень» и «При свете дня», тот добродушно пробасил: «Евреи тут не причём. Просто у Ленина была идея – и он победил» (пересказ мой). Правда! У людоеда Ленина была идея: пообещать так красочно описанному в дилогии «невинному и непорочному» русскому народу такую жизнь, при которой можно будет не работая, есть (и пить!). Согласно Мельникову-Печорскому, этого-то народ и хотел. И пошёл за этим людоедом Лениным. Ухватив идею, верный ученик и последователь Ленина, Адольф Гитлер пришёл к власти в Германии тринадцатью годами позже. Язычники немцы тоже получили то, что попросили. Как это уже упоминалось выше, дилогия, в основном, по большей части своей принадлежит к описательному жанру. Природа, нравы, обычаи и обряды героев повествования выписаны необыкновенно чётко и красочно. Хороводные песни (отголоски которых я ещё застал в России 40-х – 50-х годов ХХ века). Молитвы – и те приводятся полностью вместе с подробными цитатами из старообрядческих документов. Гуляния на языческие праздники, когда молодёжь по векам установившимся традициям, устраивает всякие хороводы и игрища, после которых, разбившись на пары, устремляются в кусты «изучать ботанику». Это «бедняки». А богатые ещё лучше. Отец продаёт юную и невинную дочь свою старому сластолюбцу, отцу её жениха, за пароход, искалечив ей, тем самым, её жизнь. Смолокуров пытается надуть и, по сути дела, разорить, жениха дочери своего лучшего друга. Когда затея не вышла, оба они сидят вместе за чаем и добродушно посмеиваются, как ни в чём не бывало. Так и надо! Ничего особенного, с их точки зрения, не случилось. Не берусь судить, насколько религиозен был сам Мельников-Печорский. Но похоже на то, осуждая тогдашние нравы, он не задавался вопросом, сколь долго это может продолжаться в том же духе? К чему это всё приведёт? А привело-то оно, шестьдесят лет спустя к неслыханной в истории человечества катастрофе- большевистской диктатуре. Ибо нельзя гневить Господа до бесконечности. А кто виноват? Ну конечно же жиды. Кто ещё?