ДЛЯ ПОДРОСТКОВ ОТ 10 ДО 13 ЛЕТ
Снова перелистав вчерашнюю газету, Вячеслав Алексеевич снял очки и, потерев пальцами переносицу, взглянул на настенные часы. «Что-то Арсений сегодня загулял! – покачал он головой, мысленно обращаясь к старшему внуку. – Ну как же! Май на дворе. Тепло. Можно после школы и поболтаться немного. Родители на работе, не накажут. А дедушка, он добрый. Всё простит…»
Не успел мужчина положить газету на журнальный столик, как из прихожей долетел нетерпеливый перезвон входного звонка. «О, лёгок на помине! Явился, не запылился!» – едва слышно пробормотал дед и, с трудом разогнув больную спину, поднялся с кресла. Продев ноги в тапочки, неторопливо побрёл открывать дверь.
– Привет, дедуль! – небрежно бросил с порога десятилетний подросток. – Есть хочу, умираю! Пожевать чё-нить найдётся?
– А ты в школе-то обедал? – поинтересовался Вячеслав Алексеевич, пропуская внука вперёд.
– Да обедал! – отмахнулся тот, снимая в прихожей ветровку и кроссовки. – Только после уроков нас повели в актовый зал. Там была встреча с одним ветераном. Он про пионеров рассказывал. Ну и… Всё такое… Поэтому и проголодался…
– У-у… Поня-ятно… – кивнул мужчина. – Ладно! Переодевайся, мой руки и проходи на кухню. Я пельмени тебе сварю. Будешь?
– Ага! За милую душу! Я щас…
…Когда тарелка наконец опустела, Арсений подчистил кусочком хлеба остатки от сметаны и, сыто потянувшись, радостно хлопнул себя по животу:
– Вот теперь порядок! Наелся. Спасибо, дедуль!
– На здоровье!..
Немного подумав, внук поудобнее устроился на диванчике и, пока дед домывал посуду, подкинул ему пару вопросов, которые не давали покоя:
– Деда, а почему сейчас в школах нет пионеров? Они что, плохие были? Кому-то навредили? Да?
Вячеслав Алексеевич вытер руки о кухонное полотенце, помолчал и, озадаченно разведя руками, ответил:
– Если бы они были плохими, то пионерскую организацию вообще никто бы не основал. Нет, Сенька, дело здесь не в этом. Просто… Времена сегодня другие. Видно, не нужны никому ни октябрята, ни пионеры, ни комсомольцы. Тем более – коммунисты. Для чиновников другие проблемы важней. Экономические, а не морально-нравственные. Но… Маловат ты ещё, чтобы понять меня. Тяжело это всё объяснить. Вот подрастёшь, сам во всём разберёшься… А ты что, хотел бы пионером стать?
– Ну-у… Наверно, не отказался бы… Нам в школе крутили видеоролики разные. Оказывается, пионеры даже в войну воевали. Некоторые из них героями стали. А вообще… Круто смотрятся! Красный галстук, значок на рубашке, пилотка клёвая. Что-то в этом есть…
– Н-да… – задумчиво произнёс пожилой мужчина. – Все эти галстуки и значки надо было ещё заслужить. Не каждого школьника в пионеры принимали. А только самых-самых. Крутых, как ты говоришь. Ну ладно… Ты иди пока за уроки садись. А я полежу в своей комнате. Отдохну. Скоро уж и родители с работы придут. Если что – зови меня…
– Ла-адно! – привычно откликнулся внук и первым вышел из кухни.
Вячеслав Алексеевич прошлёпал в дальнюю комнату и, сняв тапки, растянулся на удобной кровати. Устало прикрыл глаза. Протяжно вздохнул. И неожиданно вспомнил об одном случае, который произошёл с ним много лет назад…
…Весной 1968 года Славик Буланов заканчивал третий класс. Десять лет ему тогда стукнуло. В те времена по сложившейся традиции учеников принимали в пионеры в два этапа. Самых «продвинутых» – 22 апреля, в день рождения Ленина. Менее достойных – 19 мая, в день основания пионерской организации. А прочих отпетых оболтусов вообще никуда не принимали. Таких зачастую просто из школы выгоняли. Как говорится, от греха подальше…
Славка, в общем-то, не сомневался, что он попадёт в первую волну, поскольку учился на одни пятёрки и разными непотребными выходками учителей из себя не выводил. То есть – круглый отличник на фоне самого примерного поведения. Куда уж лучше? Просто честь и гордость начальных классов городской школы № 4.
Как-то раз после уроков классная руководительница Ксения Павловна попросила своих подопечных задержаться ещё на несколько минут. Раскрыв школьный журнал, она положила рядом чистый листок бумаги, взяла в руки карандаш и, оценивающе взглянув на притихших ребят, торжественно объявила:
– Через неделю в нашей школе состоится традиционный приём октябрят в пионеры. На мой взгляд, этого почётного звания в нашем классе заслужили следующие ученики…
Преподавательница начала зачитывать фамилии школьников в алфавитном порядке. Наиболее достойных она заносила в отдельный список. Вскоре очередь дошла и до Славика.
– Та-ак… Буланов Вячеслав. Без сомнения, может стать пионером. Записываем…
Когда все учащиеся были перечислены, Ксения Павловна посчитала количество «избранных». Таковых оказалось двенадцать из сорока трёх. Удовлетворённо кивнув, учительница пояснила:
– А теперь – внимание! Те, кому я разрешила вступить в пионеры, должны сегодня же сказать об этом родителям, чтобы те приобрели в магазине парадные рубашки и фартуки. И самое главное – необходимо купить пионерские галстуки и значки. Всё понятно? Напоминать не надо? Двадцать второго апреля состоится праздничная линейка. Чтобы к этому времени все вступающие были готовы! И не забудьте выучить наизусть торжественную клятву пионеров СССР. Проверю каждого! Чтобы потом не краснеть за вас! Всё ясно? Хорошо! Можете идти…
Когда Ксения Павловна исчезла за дверями аудитории, третьеклассники тоже потянулись к выходу. Один лишь Игорь Уздечкин остался сидеть за своей партой и, уткнувшись носом в рукав пиджака, начал потихоньку всхлипывать. К нему на помощь поспешила Танька Воробьёва.
– Ты чего Игорёк? – участливо спросила она. – Расстроился, что тебе не разрешили в пионеры вступать? Да?.. Ну перестань! Не переживай ты так! Через месяц снова будут принимать. Тогда уж точно разрешат! Вот увидишь…
Уздечкин с трудом приподнял рыжевато-белёсую голову. По его пухлым щекам катились натуральные слёзы.
– Вам… хорошо говорить… – захлёбываясь от рыданий, отрешённо пробормотал он. – А меня мать… ремнём выпорет… Я ей… сказал… что меня… тоже примут… Как теперь… домой идти?..
Славке посочувствовать бы однокласснику, да и… пройти мимо Молча. Не-ет! Видно, бесы дёрнули его за язык.
– Ничего, Игорь! Ерунда! – ляпнул он походя. – Подумаешь! Стоит ли так убиваться из-за какого-то лоскутка красной материи? Не в этот раз, так в следующий… и тебе повяжут алый галстучек. Куда ты денешься? Ещё надоест каждое утро затягивать его на шее. Так что… Недолго ждать осталось…
…Прошло два дня. Наступила суббота. Последним уроком было трудовое обучение. На этот раз – лепка из пластилина. Объяснив задание, Ксения Павловна неторопливо подошла к парте, за которой сидел Славка, и нарочито громко произнесла:
– Буланов, встань! Поднимись, чтобы тебя все видели.
Мальчишка недоумевающе покосился на учительницу и, чуть-чуть помедлив, поднялся из-за парты.
– Значит, ты считаешь, что пионерский галстук – это всего лишь лоскуток красной материи? Так?..
Голос Ксении Павловны обрёл металлические нотки.
– Выходит, это обычная алая тряпочка? Которой можно пыль вытирать и мыть подоконник? Да?..
Теперь Славка всё понял. Кто-то из одноклассников угодливо наябедничал классной руководительнице про его недавние высказывания. От волнения у него мгновенно пересохло в горле и похолодели руки. Сердце в груди забилось так, что готово было выскочить наружу. Ладошки покрылись испариной, а по спине обжигающей струйкой прокатился предательски выступивший пот. Стыдливо опустив голову вниз, парнишка побледнел и почувствовал, как его непроизвольно начало трясти. Чтобы не упасть, он дотронулся кончиками пальцев до гладкой поверхности парты. Между тем Ксения Павловна продолжила:
– А ты знаешь, Буланов, что пионерский галстук является частицей красного знамени нашего великого государства? И за это знамя люди в войну кровь проливали? Шли с ним в атаку и погибали от вражеских пуль?.. Нет, не знаешь?! Оно и видно… Потерял ты совесть, вот что я скажу! И честь советского школьника. Не ожидала я от тебя, Буланов! Совсем не ожидала. Какой позор!..
Славка готов был сквозь землю провалиться. Мысленно он уже настроился принять достойную смерть, только бы любимая учительница перестала осыпать его страшными словами. Лучше уж подохнуть, чем всё это пережить!
– Значит, так… – подытожила наконец преподавательница. – Я запрещаю тебе вступать в пионеры. Слышишь? За-пре-ща-ю! Ты, Буланов, абсолютно не достоин этого высокого и почётного звания. Вместо тебя двадцать второго апреля мы будем принимать… Игоря Уздечкина. Этот вопрос уже согласован с педсоветом…
Класс удивлённо охнул.
– Но это ещё не всё. Где твоя октябрятская звёздочка? Дома?
Славка с трудом кивнул.
– Завтра же принесёшь её в школу и сдашь мне! Понял? Я лишаю тебя права носить её на груди. Можешь считать, что ты исключён из октябрят. Навсегда! Потому что такие, как ты, Буланов, позорят и это почётное звание…
В этот момент по коридору прокатился долгожданный звонок.
– На сегодня всё! – устало махнула рукой Ксения Павловна. – Можете идти. Не забудьте выполнить домашние задания…
Вокруг суетливо захлопали крышки парт, ученики потянулись к выходу. Славка уже не помнил, как запихнул в портфель коробку с пластилином и прочие принадлежности. Не отрывая глаз от пола, он машинально покинул аудиторию и, прошмыгнув мимо раздевалки, вышел на улицу. В отличие от Уздечкина, никто к нему не подошёл и не утешил. Наоборот – подросток даже спиной чувствовал, как вслед ему презрительно и злорадно глядят несколько одноклассников. Ещё бы! Славик Буланов в одно мгновение из примерного отличника превратился в чудовищного «монстра», которому нет и не будет прощения. Наконец-то этот «герой» получил по «заслугам»!..
Сразу за воротами школы парнишка свернул в сторону заброшенного сквера, где просидел на лавке не менее часа. Здесь и настигли его едва сдерживаемые горючие слёзы. От унижения, страха, обиды и разочарования. Как же всё круто повернулось в его судьбе! Ещё час назад он наслаждался безоблачными грёзами вполне счастливого детства. А сейчас… Хоть верёвку ищи, чтоб повеситься от безысходности! Что же теперь с ним будет? Не исключено, что из школы выгонят. С позором и треском. Самое ужасное – если родители узнают об этой гнусной истории. Они всегда так верили в него, так гордились им! А он… По сути стал преступником. И попробуй теперь отмойся от всей этой зловонной грязи!..
Вернувшись домой, Славка никому не рассказал о том, что приключилось с ним в школе. Просто язык не повернулся! И он решил до конца хранить упорное молчание. Будь что будет! Мальчишка отмолчался даже после того, как мама принесла из магазина свежую беленькую рубашку, шёлковый красный галстук и покрытый блестящей эмалью значок с надписью «Всегда готов!»…
…Утром 22 апреля, едва открыв глаза, Славик хотел было притвориться больным, но родители с сияющими лицами пожелали ему стать достойным членом Всесоюзной пионерской организации и по очереди растроганно чмокнули в стриженую макушку. После таких напутственных «речей» оставаться дома было слишком подозрительно. Предки могли почуять что-то неладное. Начали бы звонить в школу, чтоб объяснить отсутствие их ненаглядного чада в столь торжественный день. А там их и огорошили бы «истинным положением дел». Не-ет! Лучше уж в одиночку претерпеть всю эту душераздирающую экзекуцию, чем вызывать родителям неотложку…
После второго урока Ксения Павловна вывела весь класс в коридор и, внятно произнеся последние наставления, неторопливо повела своих подопечных в спортивный зал школы. Здесь уже выстроились по периметру все начальные классы. И даже несколько ребят из старшего корпуса. Те счастливчики, которых сегодня должны были принять в пионеры, заняли места в первом ряду. Остальная «братия» угнездилась чуть поодаль, около шведской стенки.
Славка, стоящий в третьем ряду, напряжённо взирал на всю эту праздничную суету, в душе уже смирившись со своей «участью». Мысленно он благодарил судьбу, что родители, слишком занятые на работе, не смогли сегодня вырваться на это торжественное мероприятие. Стало быть, и стать свидетелями ужасного позора их «достойного сына» они никак не могли. Уже плюс! Однако в тот момент, когда по залу прокатились звуки пионерского горна и барабанной дроби, Славику стало не по себе. Над ним снова начала куражиться противная мелкая дрожь. Особенно в руках и ладонях. Закусив нижнюю губу, он исподлобья проследил за выносом школьного знамени и рассеянно выслушал помпезные речи директора и завуча. А когда старшеклассники подошли к «кандидатам» в пионеры и начали подвязывать им алые галстуки, мальчишка огромным усилием воли сдержал горящие под веками жгучие слёзы обиды. Он видел, как толстощёкий Уздечкин горделиво распрямил пухлую грудь и радостно посмотрел на свою маму, стоящую в группе родителей. От этого Славке стало ещё горше…
После торжественной линейки младшие классы отправились в актовый зал школы, где прошла демонстрация фильма «Друг мой, Колька!» Здесь, в темноте, Славке стало чуть-чуть легче. Но, увидев эпизод, в котором главного героя демонстративно исключили из пионеров, парень всё-таки пустил предательскую слезу. Благо, никто этого не заметил…
…А дальше потянулись для Славки серые, невыразительные будни, наполненные тревогой и не испытанным доселе гнусным чувством стыда и затравленности. С утра он, как и «полагается», завязывал на глазах у бабушки пионерский галстук, а на нижнем этаже родного подъезда снимал его с шеи и прятал в своём портфеле. Возвращаясь из школы, проделывал эту процедуру с точностью до наоборот. Доставал из ранца лежащий в потайном карманчике галстук и, проследив, чтобы никто не видел, аккуратно подвязывал его под воротничком рубашки. И каждый раз парнишка жутко боялся разоблачения. А вдруг кто-нибудь из соседей или знакомых доложит родителям об его хитрых уловках? Вот тогда точно не сдобровать!..
Спустя три недели Славка почувствовал, что жить дальше с таким грузом под сердцем он, наверное, уже не сможет. Отчаяние и неопределённость довели его до нервных срывов. Он стал плохо спать по ночам, ел без всякого аппетита, грубил родителям и бабушке, с одноклассниками практически не общался. Однажды вечером мальчишка твёрдо решил, что в выходные расскажет о своей «жуткой тайне» маме и папе. А там – будь что будет! Пусть его заклеймят позором и на летних каникулах не возьмут с собой в дом отдыха у Чёрного моря. Зато душа его перестанет маяться от непереносимой боли, день за днём страдая от бесконечных стрессов. Однако в ближайшую пятницу случилось непредвиденное…
Сразу после уроков Ксения Павловна, закрыв классный журнал, негромко объявила:
– Буланов, останься! Я хочу поговорить с тобой. Остальные – свободны…
Славик, почуяв недоброе, втянул голову в плечи и медленно подошёл к учительскому столу. Морально он приготовился к самому худшему. Когда последний ученик вышел из класса, преподавательница плотно закрыла входную дверь и, тяжело вздохнув, спросила:
– Ну что, Слава? Надеюсь, ты осознал свою провинность? Понял, почему тебя не приняли в пионеры? Или ещё нет?
Шмыгнув носом, мальчишка еле слышно пробубнил:
– По-онял…
– Уже хорошо! Значит, ты теперь не считаешь, что пионерский галстук – это простая красная тряпка?
– Не-ет… Простите меня, Ксения Павловна! Я так больше не бу-уду…
– Та-ак… – учительница слегка приободрилась. – Если я правильно понимаю, то ты готов исправиться и на деле доказать, что достоин звания пионера?
Славка, поняв, что его не потащут сейчас к директору и не выгонят из школы, с надеждой взглянул на учительницу и, переведя дух, залепетал:
– Да, я готов!.. Пожалуйста! Поверьте мне, Ксения Павловна!.. Я тогда… Хотел лишь помочь Игорю… А сказал совсем не то, о чём думал… Вырвалось… Дурак я последний!.. Простите меня! Если можете… Я очень… очень… жалею…
Какая-то внутренняя «пружинка» отпустила наконец сжатые до предела нервы подростка, и он неожиданно для себя расплакался. Как маленький ребёнок. Ксения Павловна встала из-за стола, подошла к бедному Славке и приобняла его за плечи.
– Ну что ж… Хорошо! – заметила она, просветлев в лице. – Если ты плачешь, значит, раскаяние в тебе пробудилось. И оно, похоже, искреннее…
Чуть помедлив, женщина с облегчением выдохнула и добавила:
– Ладно! Я тебе верю, Слава! Думаю, ты окончательно исправился… Ну всё! Вытри слёзы и успокойся… В общем, так… Во вторник у нас будет девятнадцатое мая. Всесоюзный день пионерской организации. В школе снова состоится приём в пионеры… Можешь приносить с собой галстук. Я разрешаю тебе стать… Да-да, разрешаю вступить в пионеры! Только – чур! Очень хочется верить, что отныне ты никогда не разочаруешь ни меня, ни всю нашу школу. Ведь ты же отличник! Примерный мальчик. Вот и носи это звание с достоинством. Всю оставшуюся жизнь. Договорились?
Мальчишка, с трудом осознавая услышанное, тихо кивнул и растёр по щекам непрошенные слёзы.
– Спа… Спасибо, Ксения Павловна! – благодарно прошептал он. – Я… теперь… никогда… Вот увидите!..
– Молодец, Слава! Я тебе верю! – подытожила преподавательница и подошла к своему столу.
Она выдвинула верхний ящик и достала оттуда какой-то маленький предмет. Протянула его мальчишке.
– Держи! Это твоя октябрятская звёздочка. Сохрани её на память. И всегда помни о том, что однажды произнесённое гадкое слово может навсегда разрушить всю твою оставшуюся жизнь. И даже лишить тебя этой жизни… Не забывай об этом!.. А теперь… Можешь идти…
– До свидания! Спасибо вам, Ксения Павловна!..
– Всего доброго, Слава!..
...«Спасибо вам, Ксения Павловна! – еле слышно пробормотал Вячеслав Алексеевич, погружаясь в сладкую послеобеденную дрёму. – Спасибо за то, что поверили в меня тогда. А ещё – за вашу педагогическую мудрость. Ведь вы никому не рассказали о моём скверном поступке. Ни директору школы, ни учителям, ни моим родителям. Дали мальчишке возможность самому осознать всю нелепость содеянного… Низкий вам поклон, моя первая учительница! И вечная светлая память!..»
Седоволосый мужчина, покряхтев, перевернулся на другой бок и трогательно засопел, провалившись в сонную нирвану. И привиделись ему чирикающие на весь школьный двор воробьи, возвестившие о том, что Слава Буланов самым первым из класса сегодня был принят в городскую комсомольскую организацию.
Витая в давно отшумевших грёзах, Вячеслав Алексеевич даже не услышал, как с работы вернулись родители Арсения…