--- предыдущая часть: http://www.proza.ru/2017/07/08/964 ---
Френсис: В различные периоды моей жизни я, бывало, думал, что христианство несет в себе ВСЮ Истину. Вся Истина заключена в религии, которой я открылся и посвятил себя. Многие люди полагают то же самое про буддизм, индуизм, иудаизм или ислам и т.д. Сейчас я считаю, что ни одна из религий не несет в себе Истину целиком. Положа руку на сердце, я так больше не считаю.
Когда мы говорим о «картах сознания», мы как бы имплицитно утверждаем, что эти «карты сознания» целостны. Я полагаю, что ни одна из них не является исчерпывающе целостной.
Мне лично в ходе моей жизни был необходим Иисус, нужно было то, что Он олицетворяет, нужен был этот архетип, символизирующий мое собственное внутреннее путешествие в определенном направлении. Но мне также был необходим Будда. Мне необходимы были «Объятия Иисуса и Будды».
Красота этих Объятий состоит отчасти в том, что они высвечивают различные аспекты. Мое духовное путешествие состояло в том, чтобы полностью принять то, что олицетворяет Иисус, и то, что олицетворяет Будда. А они одно и то же не олицетворяют. Вовсе нет. Они символизируют различные аспекты пути Пробуждения, различные его «вектора». И оба совершенно валидны. И, как ты сказал ранее, Адья, они необходимы друг другу, чтобы друг друга сбалансировать.
Нередко вы видите подобное в супружеской паре. Мои мама с папой были тому иллюстрацией в течение 64 лет. Мой отец был очень мужественным, такой контролирующий тип мужчины, моя мама была очень женственной, открытой, сострадательной, любящей. И, какая странная вещь, к концу жизни они прекрасно друг друга сбалансировали. К концу жизни моей отца он представлял из себя очень открытого, очень восприимчивого человека, прекрасно умеющего слушать. Бывало, он спрашивал: «Расскажи, как у тебя дела?». И он сидел и просто слушал. А мама, наоборот, стала более активной, требовательной, особенно, с моим отцом. Таким образом, они приняли друг от друга взаимные изначальные черты характера. Их брак помог им нащупать эти качества внутри себя. Мама открыла в себе то, что мы называем, мужской энергией, а отец открыл в себе женский аспект приятия.
Поэтому для меня Объятия Иисуса и Будды означают, что каждый из них привносит свою энергию, и нет никакой необходимости в том, чтобы они были одинаковы.
Рик: Френсис, Вы прислали мне свои размышления, в частности, на тему, которая соприкасается с обсуждаемой. «Я полагаю, что каждый Мастер отражает чаяния своей эпохи, обычно речь идет о возрождении или обновлении знаний, когда общество приближается к Истине». В Бхагавадгите есть сходная строка: «Когда Дхарма [Порядок Вещей, Космический Закон] находится в упадке и процветает Адхрма [противоположность Дхармы], я рождаюсь столетие за столетием».
Поэтому представляется, утрата и возрождение Знания происходит циклически. Но каждое возрождение неповторимо, потому что каждая эпоха имеет свои характеристики. Развитые средства коммуникации и точные исторические знания отличают нас от изолированных культур тысячелетие назад. Поэтому мы можем использовать «суп» из всех этих ингредиентов.
Я полагаю, что для некоторых все это может путать, и им, возможно, необходимо придерживаться какого-то определенного узконаправленного учения, другие же, напротив, обнаружат, что соединение различные религий обогащает.
Френсис: Я был монахом в Гефсиманском монастыре, основанном Томасом Мертоном, который был одним из первопроходцев в области диалога между религиями. И в бытность мою там я был очень вовлечен в этот процесс. Там были буддистские монахи, тибетские, дзен-монахи, и мы вели так называемый «диалог монахов различных традиций». Таким образом, я был установлен в одной традиции, но любопытным образом начал для себя подмечать параллели в других религиях. Впрочем, в дальнейшем я также обнаружил отличия. И то, и другое было очень обогатило мою духовность. Этого не произошло бы, если я оставался исключительно в одной традиции.
Впрочем, важно воспринимать каждую традиций на ее условиях и действительно разобраться, о чем они, прежде чем мы начнем их смешивать.
Практически все, кто обучался на священника, знают книгу «Стадии веры» Фаулза. Одна из глав этой книги называется «Шейлаизм». Была одна женщина, звали ее Шейла. Как-то Фаулз спросил ее, во что она верит, и она ответила: «Сначала я была христианкой, потом стала баптисткой, потом индуисткой, а потом буддисткой, потом я все это закинула в один котел, хорошенько перемешала и выдала свою собственную религию «шейлаизм»». Я думаю, что, с одной стороны, все что работает для нас, это неплохо, однако валить все в один котел и изобретать новую религию, не нужно.
Рик: Есть такая старинная мудрость: «Лучше выкопать один глубокий колодец, чем 10 мелких». Но тогда можно сказать и так: «Как насчет того, чтобы использовать 10 разных инструментов, чтобы выкопать один глубокий колодец?».
Адьяшанти: Умно! Классный ход.
Адьяшанти: Я хотел бы подчеркнуть, что и я, и Френсис, заимствуя из других традиций, действительно очень глубоко в них погружались. К примеру, христианские мистики - я не парочку книг прочитал, а пару сотен. Кроме того, я занимался практиками, которые описаны в этих книгах. И в этом состоит сегодняшняя проблема: у нас такой богатый выбор, миллионы источников, что очень легко потеряться. А ведь речь идет об открытии чего-то очень сокровенного. Когда всего очень-очень много, мы теряем связь. И при этом … таков наш мир, мы так живем, у нас есть выбор, множество, множество вещей.
Всему свое время: есть период когда мы проявляем поверхностный интерес ко многим вещам, но если мы действительно серьезно настроены, мы должны действительно полностью погрузиться в то, что намерены применять. Ведь мы можем обустроить все таким образом, чтобы ощущать себя очень уютненько. Вы выбираете все, что может «наступить на мозоль эго» и отставляете в сторонку. Поэтому углубленность и честность к тому или иному учению очень важны.
Рик: Кто написал пьесу «Как важно быть серьезным» [в смысле честным]?
Френсис: Оскар Уайльд.
Рик: Просто параллель пришла. Вообще, я хотел процитировать Нисаградатту [Махараджа], который также говорил, что честность очень важна. Я действительно полагаю, что честность очень важна, пробуете ли вы «как со шведского стола» или полностью сосредотачиваетесь на одном определенном учении.
Френсис: Честность также по-своему показывают нам и примеры Иисуса и Будды.
(…)
То, что символизируют фигуры Иисуса и Будды относится не столько к историческим фигурам этих учителей, сколько к нашему сокровенному внутреннему путешествию. Джозеф Кэмпбелл, автор книги «Мифический образ», говорит о «путешествии героя». И Иисус, и Будда являются примерами «путешествия героя». Для всех нас звучит призыв открыться тому, чему открылись Иисус и Будда, и частью этого процесса является глубокое погружение в это. Это требует честности, это требует ответственного отношения. Как сказал Иисус, «оставить все, пойти, последовать». Нам это не всегда нравится.
Адьяшанти: И это тоже часть архетипа. В этих двух персонажах есть еще кое-что, что резонирует с человеческим сердцем. Каждый из них сделал нечто очень необычное, и каждый – по-своему. Они несомненно ушли с «проторенной дорожки». Они пошли туда, куда никто не шел, без всяких опознавательных знаков и четких определений. Для людей интуитивно притягательны эти фигуры, потому что они олицетворяют НЕЗАВИСИМЫХ человеческих существ. Они не оборачиваются через плечо и не спрашивают: «Ничего, если я так поступлю? Вы одобрите? Это в рамках сценария?». Они предельно АВТОНОМНЫ.
Истинной автономности достичь нелегко. И они являются примерами людей, который сделали это, пошли на все, что требуется. Независимость – дело трудное. Здесь не до «безопасной навигации». Когтями и зубами рвать, докапываться до того, что действительно Аутентично внутри вас, до действительно Реального. И люди это чувствуют: в этом тоже есть Свобода. То есть, речь не только о том, что «я чувствую себя прекрасно, свободно, просторно», но также БЫТЬ СОБОЙ, чего бы ни стоило. Обе эти фигуры схожи в этом.
Рик: (…) Представляется, что христианских мистиков намного меньше, чем в буддизме, где более четко говорится о внутреннем опыте. В христианстве постоянно говорится о Боге, об переживании Бога на опыте, в то время как Будда, кажется, почти ничего или вообще ничего не говорил о Боге. Бог совсем не упоминается в буддизме. Почему так? Правильно ли будет предположить, что «инструментарий» буддизма не способен поднять человека до подобного опыта?
Адьяшанти: Что касается Бога, то этот и еще ряд вопросов Будда поместил в так называем список «немыслимостей». Будда сосредоточился на том, что духовность означала именно для него: страдания и освобождение от страданий. Что же касается всех прочих метафизических рассуждений, они цели освобождения от страданий не служат, поэтому и говорить о них нечего и вдаваться в это не за чем, так как все это не приводит к освобождению от страданий. Такова одна из причин, по которой Будда не вдавался в «божественный вопрос», а также ряд других вопросов метафизический по своей природе.
Рик: Однако существуют иные мистики и традиции, которые говорят о Сознании Христа, о живом опыте Бога. Так что, что для одного метафизика, для другого, возможно, реальный опыт. Поэтому мне любопытно, извините за «богохульство», можно ли сказать, что другие традиции, где говорится о Боге как о Живой Реальности, а не как о концепции или убеждении, представляют собой более высокий уровень, более насыщены, содержат больше нюансов?
Френсис: Знаете, в христианской мистической традиции существуют два очень разных пути: «катафатический» (cataphatic – определяющий Бога посредством утверждений) и «апофатический» (apophatic – противоположность первого) – путь тьмы, неведения. И оба этих пути в каком-то смысле дополняют друг друга. И в ходе нашего путешествия бывают периоды, когда нам дается откровение, ясность настолько велики, что мы можем утверждать, что знаем, что это Истина. Это ощущается истиной, я вижу это как истину, это работает как истина, когда я применяю это на практике. Случаются и иные периоды в нашем путешествии, этапы тьмы, этапы неведения. И тогда мы знаем через незнание. Поэтому в традиции размышлений всегда проявляется эта тема, тема Бога, Тайны, которая совершенно запредельна по отношению к любой концепции, любого определения. Как говорится в классическом трактате 14го века «Облако неведения», нам остается лишь замереть перед этой Реальностью в слепом экстазе Любви. Мы можем прийти к Этому, мы можем размышлять об Этом, но мы НЕ может Это понять. Мы не можем это ухватить, определить, сказать «Вот оно!».
В нашем путешествии нам необходимы периоды четкости и ясности в отношении духовной реальности, которая нам открывается, и случаются иные времена, когда это не срабатывает. И тогда мы вынуждены признать: «Это принадлежит сфере непознаваемого, за пределами концептуального, интеллектуального, доктринального уровня». И то, и другое необходимо.
Невозможно сказать, что одно истинно, другое ложно. Будда не говорит о Боге, но говорит о Бессмертном, о Нирване, о прекращении страданий. Если в христианстве говорят о Боге как о конечной цели, то Будда утверждает, что цель - прекращение страданий. То есть он все же дает определение, но с позиций отрицания. И я не берусь утверждать, что они говорят о двух истинах, которые взаимно исключают друг друга. Я так же не берусь утверждать, что они говорят об одном и том же.
Адьяшанти: Опять же, важно о ком именно мы говорим. Есть целый ряд христианских очень продвинутых христианских мистиков, которые находились в рамках ОТНОШЕНИЙ с Богом. С другой стороны, если и другие, которые вышли за эти пределы…
Рик: Единство?
Адьяшанти: За пределы Единства даже. Майстер Экхарт говорил предельно четко, что речь идет о чем-то за пределом Единства и даже Бога. Он говорил: «Я есть Источник Бога». Церковникам бы это не понравилось.
Рик: Да, людей, бывало, за это убивали…
**
--- часть 4: http://www.proza.ru/2017/07/09/971 ---
--- часть 2: http://www.proza.ru/2017/07/08/964