ЗНАЕМ, КТО ЖИТО ДЕРЖИТ !
I
И тут вдруг из лесов хмурых, из лесов северных волхвы появились.
Двое: Внезд и Угоняй.
И начали на торжищах и на улицах всяких людишек учахом, елику можахом.
А можахом они - будь здоров!
Волхвы ж не боятся могучих владык. И княжеский дар им не нужен. Правдив и
свободен их вещий язык и с волей небесною дружен. А воля у каждого неба своя. Как,впрочем, и доля земная. И что ожидает с грядущего дня нас с вами - мы с вами не знает. А знают они или нет, то решит история эта простая: сюжет её струнами дивно звенит и в дальнюю даль зазывает...
Короче, не будет отвлекаться...
Куда, интересуетесь, волхвы пришли?
В Ростов Великий.
Откуда?
Из Ярославля, вестимо.
Оттуда, где язычество ещё в полный рост процветало. Хотя шёл уже не какой-нибудь 6624 год, индикта 9-та лета, а поди уже 1090-й от Рождества Христова.
Не измени нам, память!
И сто с гаком такой-то год шёл после крещения киевлян в днепровской купели.
Эх-ма! Скоро сказка сказывается, да не скоро новая вера верится.
Немчуру упорную вотще тысячу лет крестили. Века три упирались рогом и наши.
А что вы хотите?
Мы ж тем чучелам присягали. Мы ж их, деревянных, из рук отцов своих получили.
Это ж какой ум тонкий иметь надо, чтоб намедни для белых, а с утречка для красных с одинаковым талантом марши да гимны писать! Нету у нас таких гибких дарований, у людей простых. Да вроде сей дар нам и без надобностей...
Короче, покуролесили, Господи прости: щепки только так летели, пока дрова рубили.
Епископы ростовские Феодор и Илларион, слава Богу, из епархии своей вовремя сбежали, ярости истинных язычников не выдержав. А Леонтий, который потом святым стал, паству не покинул: всё детишек пытался к светлому учению Христа приголубить. Да так и был замучен взрослыми язычниками. Которых волхвы патлатые из капищ лесных - подземных всякими требищами страшными науськивали и заклинаниями стращали.
Словом: не предавай веру отцов своих!
Такими глаголами жгли нам тогда сердца наивные наши волхвы дикошарые. А Слово - это дело такое: Слово, оно завсегда красивое, какая бы чернота за ним ни маячила...
Появление же Внезда и Угоняя, - пророков грозных, которых простому народишку предстояло виждь и внемлить,- было в Ростове Великом, да простятся уже нам слова такие поганские, очень закономерно и даже весьма своевременно.
Дело в том, что катил как раз по земле ростовской свою колесницу, на гроб похожую, голод страшный. Народ мёр, как муха квёлая! Тела с улиц убирать не успевали. Собаки бродные носы человекам недвижным откусывали, ушми их пищу себе промышляли.
Страсть что творилось!
Страсть и ужас.
Вот Внезд с Угоняем и решили просветить народ тёмный насчёт причин такого пагубного явления. Раз беда - значит должны же быть у неё конкретные виноватые?
Факт, должны!
Как же без виноватых?
Меж тем мужиками, те волхвы, были дебёлыми: жила к жиле, кость к кости. На старцев похожими делали их только бороды сивые. А так им хоть по семипудовому мешку жита дай: понесут играючи. Хоть по ведру водочки: не охнут. Хоть девку красную под бок подложи - глазом не моргнув, обрюхатят.
Короче, вышли Внезд и Угоняй на торжище ростовское - и давай разговоры разговаривать, давай народ мутить, смущать и стращать.
- А мы знаем, ростовцы, богам северным милые, кто жито держит! - Угоняй в толпу, рты разверзшую, рыкнул.- Они, проклятые, они, длинноволосьи, голодом вас заморили!
- Всё знаем! - фальцетом взвизгнул нервный Внезд. - И не токмо жито, ростовцы: и мёд прячут, и рыбу всякую, и меха дорогие хоронят! Всё они, стервы лютые!
Ростовцы, как уже сказано, стояли остолбенело, ртами разверзшимися чернея.
Вот она иде, ПРАВДА, - сейчас грянет!
- Ведуны наши, вся скрытость сущая вам известна. Просветите нас, тёмных: КТО?
- Убьём-зарежем!
- Вверх пятками на дубах вешать будем!
- Кто-кто: да бабы! - как громом грянули Угоняй со Внездом. - Ваши же бабы, ростовцы. И удивляться тута, мужички вы наши угнетаемые, не надо: кого первыми на веру грецко-жидовскую потянуло? Их, жопастых! Чего захотели, псицы: каждой - по цельному мужику! Не хватает им, сучкам. Вот они и это самое...
- Чего - это, кудесники?
- Как - это самое, любимцы богов лесных?
- Вести - баб? - залопотали ростовцы оголодавшие.
- Немедля ведите! - гневно затрясли бородищами Внезд с Угоняем.- Тута всё и покажем! Не сходя с торжища. Тута им и полное разоблачение наступит!
II
И пошла работа.
Обалдевшие от голода ростовцы кто сестру на просмотр вёл, кто мать, кто жену.
Правда, она ж дороже!
Внезд и Угоняй проверяемых малость в сторонку отводили - и ножиками вострыми засапожными разрезали им под ор-визг тело белое за плечами. Такая была у них технология, у волхвов кудлатых да дикошарых: ножиком - за плечьми.
И показывали: то полную жменю жита, то воблицу сушеную, то цельную куну.
У ростовцев - аж глаза на лоб: вот, значит, в чём дело!
Вот отчего глад-мор по земле родной катится!
Ну, бабы, ну, вера жидовская-грецкая: открыли глазушки волхвы нам, тёмным!
Что ж с ними теперь делать, с бабами лютыми?
Ясно что – убивать!
А имение ихнее подлое куда девать?
Да кому оно нужно - пусть волхвы себе берут!
Так летописи пишут. А в них, что ни слово,- то или верное, или вовсе святое...
- Ребята! - кричали, как оглашенные, ростовцы.- Пошли по Волге-реке правду сеять!
И пошли.
Когда добрались до Белоозера, с Угоняем и Внездом было уже штук триста мужиков и отроков. Береговой народ их дружно поддерживал: народ любит, когда его просвещают.
Вот она, правда высокая!
Вот она к чему ведёт вера чужая!
Слава вам, боги отцов наших: прозрели вы нас.
А вам спасибо, волхвы: просветили!
Вы нам как свет в окошке. И аж больше трошки...
Какие мы до правды-матки падки:
Послаще мёда нам она, ребятки!
Глаголь погромче, руки сунь в бока -
Всегда в толпе отыщешь дурака!
Мели ему, что хочешь, лишь бы круче.
Кати глагол, аки телегу с кручи.
А ежели аж в голосе слеза,-
Всё переварит, выпучив глаза!
Меж тем тех правд на Свете, словно сору:
Своя у каждой драки или ссоры...
Вперёд, волхвы времён всех и веков:
Для вас у нас достанет дураков!
III
Чем бы эта агитация-пропаганда волховья закончилась, сказать не беремся: немерена дурь человеческая! Но случился в тех местах некто Ян с отроками. Собирал он дань с народишки голодного именем князя Святослава. Какого такого Святослава, сказать затрудняемся. Но явно не того, который был отцом русского спецназа.
А если вам такое определение не понятно, то назовём того Святослава папкой Володюшки мудрого, Красного Солнышка нашего. Он, тот Святослав, Великий и Первый, сам язычником, будь здоров, был. Хотя и не таким ярым, каким стал попервах княжения своего сынок его дальновидный. О чем, впрочем, вам уже известно по новелке о Туре-варяге и его сыне, язычниками града Киева убитых и в первые строки Святцев наших православных с почтением помещённых.
Но ладно.
Не отвлекаемся.
Так вот Ян, дань для князя своего собиравший, удивился дивному рассказу безоозерцев о волхвах кудлатых. И, удивившись, спросил:
- А чьи они смерды?
Оказалось, что именно Святославовы, для которого он как раз дань собирал.
- Выдать их мне не медля! - строго приказал толпе Ян.
Однако толпа не послушалась.
И тогда налоговый инспектор,- а они всегда на Руси были ребята крутые,- пошёл было безоружный искать тех волхвов: Внезда и Угоняя. Но отроки мудро предупредили своего начальника: «Ян, нельзя без оружия. Позор нам всем будет: побьют аки овнов».
Ян подумал - и согласился.
С двенадцатью отроками вошёл он в лес дрёмный уже при боевом железе. Чем были вооружены отроки, не знаем. Но сам налоговый инспектор топориком поигрывал.
Навстречу послы от волхвов вышли. Спросили:
- Али кто смерть принять хочет?
Ян смерть принимать не хотел. Поэтому от чужого топора увернулся, а тыльем своего, как положено налоговому инспектору, нападавшего убил.
Крикнул зычно: «Бей их, ребята!»
Сеча была короткой: побили тех волхвозащитников яновцы. Правда, и у налоговой инспекции тоже случилась потеря тяжёлая: попа Янова перуновцы зарубали.
То есть налоги тогда собирались, надо понимать, одновременно с пропагандой новой веры? Похоже. И если было именно так, то это нормально: раба надо сперва убедить, что он свободен, - так ему будет легче с наличностью расставаться...
Дальше события пошли развиваться по сценарию весьма дивному.
IV
Возвратившись в Белоозеро со своей командой, Ян сказал белоозёрцам:
- Вот что, робята, выдайте мне самолично тех волхвов или я у вас всё лето инспекцию наводить буду. Решайте, что вам дороже: имущество или смутьяны лесные?
Хороший вопрос! - надо понимать, покачали головами поумневшие в одночасье беоозёрцы. И - привели к стремени Яна связанных по рукам-ногам Внезда и Угоняя.
Началось предварительное расследование.
В согласии с тогдашним законодательством.
- За что вы, подлые, - вы, смерды князя мого!-, столько душ погубили?- спросил Ян.
- Так они ж всякое добро в телесах своих жирных держали, бабы,- объяснили мотивы своих действий Угоняй и Внезд.- Как только баб истребим - будет всем опять обилие! Ян, сын Вышаты, хочешь, мы и тебе сейчас покажем, где бабы добро прячут. Их у нас в лесу ещё штук двадцать осталось, толстомясых. Вели вести !
Но Ян, человек христианским учением уже просветлённый, ответил с презрением:
- Ложь всё это. И даже брехня пещерная! Господь сотворил человека из костей, жил и крови. Никакой рыбы сушеной, никакого жита внутри человека нету.
Так он их отбрил, дерзкий!
Волхвы поняли, что дело дрянь. И начали хитрить:
- Пред самим Святославом хотим предстать! Ты нам не суд!
- Да вы что? - Ян засмеялся люто. - А ещё что вам чучела ваши деревянные глаголят?
- Они просят тебя, чтобы ты нас отпустил.
- А я и не держу! - ещё более люто засмеялся Ян.
И велел отрокам забить волхвам в рты по обрубку дерева,- действующий Закон это допускал и даже предусматривал,- привязать к лодке и пустить по Шексне в свободное плавание. Именно там уже суд этот показательный происходил: на берегу речушки милой.
А сам пошёл следом, Ян.
Конём всё же, наверно, поехал: чего инспектору налоговому пеши-то ходить?.
В устье Шексны Ян спросил Внезда и Угоняя, водой принесённых, предварительно велев, - так по Закону,- отрокам вынуть у них изо ртов кляпы деревянные:
- А сейчас что ваши боги говорят?
- То, - волхвы хмуро ответили,- что от тебя нам живыми не быть...
- Надо же: пеньки-обрубки чёрные, а чистую правду вам сказали!
После этих слов Ян обратился к местному населению.
Конкретно - к лодочникам:
- Ну, тёмные граждане наши, ну, налогоплательщики, - у кого они родных убили?!
- У меня сестру,- послышались голоса, будто проснувшиеся.
- У меня мать!
- У меня дщерь любимую...
- Так отмстите же, идиоты! - перебив этот лепет, возмутился Ян.- Овны вы глупые: им, вот этим патлатым, - за баб-девок своих отомстите!
Лодочники схватили волхвов. С радостью их убили. А потом ещё и на дубе повесили. Не знаем, вниз или вверх ногами. Летопись не уточняет.
- Вот и молодцы,- устав от дури людской, сказал Ян, с отроками и данью домой отправляясь.- Живите спокойно и размножайтесь: баб у вас трошки ещё осталось...
Завершая свой простой, как правда, рассказ, летописец добавляет две детали.
Одну - никчемную: якобы на другой день Внезда и Угоняя прямо на дереве медведюшка съел. А другую - очень даже любопытную: оказывается, чаще даже мужиков, в те времена волхвовали и чародействовали - именно женщины!
Вот тебе, как говорится, и на: то есть они, бесовскими кознями практикуя, искали жито, рыбу вяленую и меха всякие - уже внутри телес мужиков?! Видимо.
Однако летопись и об этом почему-то молчит.
V
И хоть теперь, её попросим даже,-
Ничто уже нам Летопись не скажет
В добавок ко всему, что нам известно
И что, дай Бог, вам было интересно...
Другая нынче за окном страна:
И в ней, и в нас другие времена.
Но дивно то, что Внезд и Угоняй
Смущают души до сего нам дня.
И, в сумерки им открывая двери,
Готовы мы в любую чушь поверить:
В несущего нам бедствия кота,-
Особенно который без хвоста,-
Но главное (то нам и ныне всласть!),
Что все решит за нас проблемы власть...
Мы до сих пор наивны, словно дети:
Наивней, может, всех на Белом Свете!
Всё ждём да ждём: когда же Ян придёт -
И в Доме нам порядок наведёт?
***
ВИКСАВЕЛ-2.