Как бы не деформировалось восприятие.
Вопреки общим модернизациям,
а точнее
– всему: времени, линиям.
К
–
константно
– под тобой.
До сих пор.
Не сдвинувшись ни на йоту
в заданном,
положим,
верном порядке:
Разве что –
В пропасть пропасти,
накрывшись простынью
данной плоскости.
Сонливостью –
невыносимой плотности.
В потности
трудностей,
Задыхаясь от глупости,
Под грудами сущностей –
трещащих от скупости.
Из хрупкостей
трусости
Я –
соитие костей,
безрассудности –
вымысла сладостей
и копоти совести,
бегущих насущностей,
Слепоты горести,
в слабогрудости.
Топчу
колкости гадостей,
в соку гордости:
не без слабостей.
В незатейливости
лести мерзостей
И серьезности
лжепочестей
– щепоткой дерзости,
Шуток щелочью.
Как прежде,
огибая
лукавства вычурности –
правды картавостью.
Побеждая в ущербности
пелену эфемерности,
а недееспособностью –
лжи маневренности.
опоив бесстрастностью –
сухость "наполненности",
а страстей несбыточность –
в бесконечной солёности.
Пусть,
по закономерности
зрелости желчностью
вытесню внутренности
–
плевать, что в пропасти,
пропал без вести,
накрывшись простынью
данной плоскости,
невыносимой плотности.
Все равно:
"Здравствуйте!".
Себя.
– Рукоплеща
скудностью
холодности
да сломленностью
в знак солидарности,
наследственностью
из стадности:
Пакостью
апатичности,
Саднящей критичностью
в неактуальности
"я" принадлежности
точно к реальности.
– Ох,
мысли старости.
В лице семи миллионов.