Серафима
Дата рождения: 1901.
Место рождения: Винницкая обл. м. Винница
Национальность: россиянка
Социальное происхождение: из служащих
Образование: 8 кл.
Профессия / место работы: 8 кл.
Дата ареста: 20 февраля 1946.
Орган, приговорил: Особым совещанием МВД СССР
Статья: 54-1 *а* УК УССР
Приговор: 5 лет. ссылка; Дата приговора:
20.06.1946;
Реабілітуючий орган: Винницким
облпрокурором; Дата: 20.02.1995; [№:
27005];
Источник информации: Национальный банк
репрессированных
Биография[добавить информацию]
Семья
Состав семьи (имена, годы рождения
членов семьи): замужем, один ребенок
Категории: Национальный банк
репресованихВідкритий список
Светлая память основателям школы: Пчелинцеву Евгению Ивановичу, Гутиной Елене Семеновле, Пашкевич Серафиме Львовне, Жоголеву Петру Васильевичу. Их ученики, работающие в Искитимской детской музыкальной школе, и в других учебных заведениях, берегут, продолжают и развивают музыкальные традиции, передавая опыт, накопленный за всю историю, будущим поколениям музыкантов.
Серафима
Рассказ
Август 1974 года выдался очень жарким, душным и дождливым. Дождь смывал цементную пыль с листиков юных тополей. Лужи высыхали моментально, Оле постоянно хотелось гулять. Ей скоро предстояло пойти в первый класс: был куплен большой белый портфель, заготовлены тетрадки, ручки, карандаши и краски. На полке стояли всевозможные поделки из пластилина и из сосновых шишек: снеговик, ежик, елка, куколка. Каждый день был красочен и интересен. В жизни происходило что-то необычное и запоминающее. Улицы Искитима в последнее время становились асфальтированными и украшенными рядами тополей, маленьких ёлочек и редких берёзок. За домом, в котором жила семья Оли, пролегала широкая асфальтированная пешеходная дорожка, а вокруг неё росли молоденькие берёзки, елочки, рябинки. После дождика они особенно были яркими и красочными. По дорожке редко кто проходил, только если вели деток в кинотеатр имени «В. Маяковского». Сейчас садик был закрыт на ремонт. Оля на дорожке играла в классики. Берёшь камешек, бросаешь в нужную клетку и стараешься прыгать так, чтобы не задеть отчерченную мелом линию. Осталось немного клеток, чтобы догнать новенькую девочку, что недавно переехала в их дом. Но как догнать, если мама с балкона кричит, чтобы Оля шла домой. Внутренне она недовольна, сколько можно вот так отрывать от интересного занятия, но она послушно идёт домой. Дома её отмывают, одевают в новый брючный костюм и в белую блузку, расплетают косы, завязывают пышный белый бант на самой макушке, подводят к зеркалу, чтобы оценить преображение. Всё нравится. Ей объявляют, что они идут в гости на день рождения к Серафиме Львовне. Девочка не знала, кто это женщина. Подумала, что родственница. Мука маленькому ребёнку – быть в гостях, где нет детей. На улицу не выйти: незнакомое место. По дороге папа рассказал, что они идут к замечательной женщине, которая была руководителем музыкального кружка в ДК «Цементник», где он и его друг Юрка занимались. Оля гордилась отцом. У папы было столько золотых значков ГТО, что она их брала без спроса и приносила в садик похвастаться. Папа играл на гитаре и хорошо пел. Во всём хотелось быть похожей на него. В гостях Оля умела слушать, замечать незначительные детали. Квартирка Серафимы Львовны находилась на втором этаже в старом деревянном двухэтажном доме. Даже квартиркой нельзя было назвать маленькую комнатку, двери которой выходили сразу в общую кухню. Длинная комната была заставлена мебелью и разными вещами: слева стоял шкаф, а за ним светлое пианино, прикрытое ажурной накрахмаленной салфеткой. Следом мостилась лёгкая деревянная этажерка с нотами. На пианино аккуратно были расставлены всевозможные фарфоровые статуэтки. Внимание девочки привлекла статуэтка балерины, исполняющая танец лебедя. Оля любила смотреть по телевизору балет. На изящной головке куклы красовалась корона из двух белых крыл, тонкие руки статуэтки в полукольце тянулись кверху, одна ножка была выставлена вперёд, а на вторую балерина опиралась. У окна стояла на чугунных ножках старинная швейная машинка «Зингер». На другой стороне комнаты располагалась металлическая подставка в виде берёзки с зарослями в цветочных горшках. За берёзкой - другая синяя этажерка с книгами и неудобный кожаный диван с высокой спинкой и с круглыми, съёмными подлокотниками. Около него громоздился старый массивный плательный шкаф. Когда гость вставал у окна, то обязательно замечал ещё одну интересную деталь интерьера: на входной двери, если её закрывали, висел необычный календарь. Его необычность заключалось, что жизнь хозяйки дома протекала в другом времени. Календарь показывал месяцы 1919 года. Внимательной и любопытной девочке впоследствии по прошествии трех лет удалось выяснить немного об этом календаре. Счастливое время, время, изменившее жизнь, и зеркальные годы. Оля в девять лет узнала, что станет свидетельницей другой зеркальной даты 1991 года. В жизни ничего не бывает случайного. Но вернёмся в август 1974 года. В комнате места было мало. Гости сидели за круглым столом близко друг другу. Всё было необычно. Стол не ломился от еды, но еда была изящная, как эта статуэтка на пианино. Солёные огурцы, нарезанные кольцами, с зубчиками чеснока, лежали среди половинок яиц. Всё это пиршество было залито майонезом. Оле больше всего понравился медовый торт. Серафима Львовна испекла его сама: тонкие медовые коржи смазала сгущенкой и маслом, а сверху на него посыпала крошки грецкого ореха. Хозяйка комнаты оказалась высокой старушкой семидесяти двух лет. Когда она сидела за столом, то её тонкие руки и такие же тонкие ноги непропорционально свисали вокруг сутулого тела, голова немного уходила вперёд. За инструмент она садилась, наоборот, величаво, как королева. Оле казалось, что за пианино сидит старая королева или добрая фея, а её тонкие длинные пальцы быстро перемещаются по белым и чёрным клавишам. Фея была одета просто: ситцевое длинное платье было свободно, белые кантики украшали неожиданные срезы платья, у которого отсутствовали рукава, но присутствовал волан в виде маленького жабо, вверху него, у шеи, была приколота камея с изображением профиля красивой дамы. Серафима Львовна играла знакомые мелодии, Оле было интересно слушать, как гости пели песни. Отец исполнил арию из оперетты «Мистер Икс»:
Цветы роняют лепестки на песок,
Никто не знает, как мой путь одинок,
Сквозь ночь и ветер мне идти суждено,
Нигде не светит мне родное окно.
Устал я греться у чужого огня,
Но где же сердце, что полюбит меня,
Живу без ласки, боль свою затая,
Всегда быть в маске - судьба моя.
Оля никогда не слышала эту арию в папином исполнении. Сидящие за столом люди вспоминали приятные моменты своей жизни. Мир этого дома был весел и интересен для маленькой девочки. «Папа, я тоже хочу петь, как ты», - шептала Оля отцу на ухо. Отец смехом предложил прослушать маленькую певицу. Серафима Львовна тут же вынесла приговор: «Нет абсолютного слуха, но относительный можно развить. Для занятии ещё маленькая». Оля это запомнила, через три года без предупреждения сама явилась к Серафиме Львовне и объявила, чья она дочка и что хочет заниматься музыкой. «Для чего тебе это надо? - был встречный вопрос старой учительницы. - Для этого есть музыкальная школа». Ответ был прост: «Хочу петь!» Оле не повезло. Серафима Львовна отзанималась с ней три месяца, незадолго до своего дня рождения поскользнулась, упала, сломала руку, заболела - приехала к ней дочка и увезла её. Через год Оля узнала, что Серафимы Львовны не стало. Как любому ученику-подростку, увлеченному личностью педагога, предмет
становится неинтересен, если исчезает из жизни ребёнка учитель. Постепенно Оля бросила музыкальную школу, но всю жизнь жалеет, что не умеет свою мелодию записать на ноты и проиграть на пианино. А музыка её не отпускает до сих пор. Говорят, что ученики сами находят своего учителя. Наверно, нужно было кому-то на небе, чтобы Оля стала последней ученицей этого замечательного педагога.