Ярость, приправленная ненавистью, казалось, стала осязаемой. Вместе с потом она застилали глаза, а рассудок – не помутненный, нет, просто бессильный что-то изменить – смотрел со стороны, плененный ненавистью. Она только усилилась, аж до дрожи в пальцах, когда Дракон перестал сопротивляться, и уже почти что не двигался. Его темно-зеленая с маленькими, едва заметными ушами, голова, вместе с порубленным панцирем на теле, покраснели от крови, тонкими струйками стекавшей на выжженную им же, Драконом, землю. Он уже не изрыгал пламя из огромной, окаймленной острыми клыками – почему-то они виделись герою серебряными, – пасти, и только тяжело дышал, едва шевеля головой и хрипя.
Осталось нанести последний удар, надо собраться с силами, хотя ноги держали с трудом, а одна из них была ранена чуть ниже колена, «Хорошо хоть кость не задета» – промелькнуло в голове. Шатаясь и споткнувшись о валявшийся под ногами разбитый надвое щит, герой подошел к врагу, занес окровавленный и покрытый зазубринами меч, и, уже готовый опустить его на голову извечного врага всех богатырей, вдруг встретился с ним взглядом. Поднятая рука замерла. Взгляд Дракона был совершенно спокойным, принадлежащим разумному существу, готовому принять смерть так как подобает воину. Странное изменение. Вот вроде только что Дракон изрыгал пламя, бил хвостом, пытался пронзить героя острыми скрюченными грязно-желтыми когтями огромных лап и пялился на него страшными змеиными глазами. А теперь перед ним словно другое существо. Беззлобное. Хотя по твердому убеждению героя – Дракон не может быть беззлобным.
– Ну что медлишь, давай, не тяни – раздался спокойный и чуть приглушенный голос, словно потонувший в хрипе, который становился все тише и тише.
– Не могу, – последовал ответ: самый, пожалуй, глупый в его жизни.
– Да ладно, прекрати, ты же герой.
Неожиданно для самого себя герой опустил меч и повалился на еще дымящуюся теплую землю с выжженной травой и запахом гари, прислонившись спиной к Драконову телу, вытянув раненую ногу и запрокинул голову. От такой реакции уже враг, кажется, полностью опешил. В наступившей тишине было слышно только хриплое дыхание Дракона и частое биение его сердца. Нынешний человек, не знающий древних эпох, сравнил бы его с грохотом где-то вдалеке мчащегося товарняка. Дракон тоже запрокинул голову. Над ними обоими расстилался огромный, словно выстланный невидимой рукой, иссини-белый, без единого облачка, покров неба.
– Слышишь? – прервал молчание Дракон.
– Что? – ответил герой.
– Птицы, поют, что. Странно это.
– А что здесь странного? – вытирая со лба уже высыхающий пот, спросил герой.
– Ну, обычно когда Дракон прилетает сражаться с героем, земля трясется, и птицы улетают, звери, там, разные по норам прячутся. Разве ты об этом не слыхал?
– Слыхал. А что, это не так, возле твоей пещеры полно птиц и зверей? – усмехнулся герой.
– Как ты угадал, – ухмыльнулся в ответ Дракон.
– Неужто правда?
– А ты как думал? Наслушался, лопух, всяких небылиц про нас, – вновь ухмыльнулся Дракон, не переставая хрипеть.
– Да ладно, небылиц, а что, вы красавиц не похищаете, в неволе их не томите? – насупившись, пробурчал герой, догадываясь, что изрядная доля слышанного им о Драконах – небылицы и есть.
В ответ раздался вздох; правда, герой не догадался, что вздох был не столько тяжкий, сколько ироничный.
– Вот-вот, правда глаза колит, – проговорил герой, ощупывая раненую ногу, – потому что…
Он не договорил, прерванный Драконом, сменившим приглушенный тон громким хриплым басом:
– Ладно, красавица, выходи, а то наш герой кровью тут истечет и помрет ненароком, да и я вместе с ним, ты нас потом хоронить замучаешься.
– Да уж не говори, – послышался звонкий и смеющийся голос откуда-то из лесной чащи.
Герой вытаращил глаза и увидел как из-за деревьев выходит… Красавица. Писаная. Внешность ее – там, цвет волос или глаз – описывать не буду. У каждого ведь свои представления о красоте; скажу только, что одета она была в хангерок – это, знаете, два таких полотна, скрепленные на плечах булавками, под ним – что-то вроде сарафана темно-зеленого цвета. А еще тело ее покрывал серый шерстяной плед, доходивший до колен. Обута красавица была в серые кожаные ботинки, и шнурки в них заменяли кожаные же тесемки, в руке она держала большое плетеное лукошко, наполовину заполненное ягодами, а наполовину – снадобьями там разными. Да, чуть не забыл – на плече у нее висела большая льняная сумка серого цвета, с каким-то причудливым вышитым узором.
Она подошла к Дракону, опустила ладонь на его шею, из которой продолжала сочиться кровь, и укоризненно посмотрела на героя. Тот отвел взгляд и почувствовал боль в раненой ноге, но виду, при красавице, не подал. Впрочем, она сама заметила, что герой несколько нездоров, и через полчаса, перевязав Драконову шею, подошла к герою, тот небрежно махнул рукой: мол, ла ладно, не надо; и при этом как-то непроизвольно дернув раненой ногой и тут же сморщился от боли, по инерции обхватив ногу обеими руками.
– Ну ты еще грязь в нее занеси.
– Да ладно, – пробурчал герой, глядя из-под-лобья на красавицу, которую он, между прочим, спасать приехал и которая должна ему по гроб быть благодарна.
– Сапог-то сам снимешь и штанину задерешь, или настолько обессилел, что сейчас без чувств здесь рухнешь?
Красавица не церемонилась, это вызвало у героя раздражение, и он уже раскрыл рот, дабы произнести пренебрежительным тоном: «Мне не нужна ваша помощь, сам справлюсь», но вместо этого руки сами потянусь к сапогу, который, правда, все никак не хотел стаскиваться. Пришлось употребить в дело носок здоровой ноги. Сапог герой сдирал целую минуту, показавшуюся ему вечностью. В более глупом положении он себя еще никогда не чувствовал. Наконец, справился; красавица не спеша ощупала героеву ногу, наложила снадобья вместе с перевязкой и с усмешкой произнесла:
– Ну вот, жить будешь, герой.
– Вообще-то я тебя спасать приходил, – ни с того ни с сего пробурчал он, а голове его тут же промелькнуло: «Ну и зачем ты ей это ляпнул?».
Но красавица даже не ответила, повернувшись к герою спиной и поправляя повязку на длинной и порубленной богатырским мечом шее дракона. Хотя нет, героя она все-таки удостоила вниманием: не оборачиваясь, произнесла:
– Сходи, хворосту принеси, опушка рядом совсем.
Герой поковылял к этой самой опушке, нарочито сильно хромая.
– Ладно, иди садись, мученик, я сама схожу – раздался вдогонку голос красавицы и, как показалось герою, говорила она пренебрежительным тоном, без тени уважения к совершенному ради нее подвигу.
Герой только что-то пробурчал в ответ и, хромая несколько меньше, добрел до опушки. Через несколько часов все трое сидели у костра, а герой с любопытством смотрел как Дракон уплетает караваи, в количестве нескольких штук лежавших в льняной сумке красавицы.
– Я думал, эта, ты только людей жрешь и траву, – не переставая жевать, пробубнил герой.
В ответ Дракон и красавица одновременно расхохотались.
– Вы, герои, много чего о нас думаете, – ответил беззлобно Дракон.
– Но красавиц-то вы ж все-таки похищаете, – не унимался герой, подливая к себе в деревянную кружку квасу, также извлеченного из льняной сумки.
– Похищаем, – не возражал Дракон, – не без этого.
– А мы этого целый год ждем, как вы, герои, ждете своего подвига, – произнесла красавица.
– Ага, так и живем, – улыбнулся Дракон и выразительно посмотрел на красавицу, прося новый кусок каравая.
– Так это значит я зря, что ли? – как-то совсем растерялся герой.
– Спасать меня приперся? – уточнила красавица и сама же ответила:
– Я могу рассказать тебе об этом, если ты готов.
– К чему? – не понял герой.
– Ну, видишь ли, правда может не понравиться.
– Давай, рассказывай, – махнул рукой герой.
– Ну что ж, сам напросился. Точнее, я даже не расскажу, а кое что покажу тебе, – усмехнулась красавица и повернулась к Дракону:
– Ты как, готов?
– Да, уже в порядке.
Красавица подошла к Дракону, аккуратно сняла с его шеи повязку и герой увидел, что от нанесенных им ран не осталось и следа, он даже присвистнул от удивления. Потом красавица повернулась к герою:
– Ну-ка, привстань.
Герой безропотно повиновался.
– Теперь пройдись.
Нога не болела, да и усталости в теле после красавицыных каравая да кваса вообще не ощущалось.
– Тогда полетели, – махнула рукой красавица.
– Куда? – задал нелепый вопрос герой.
– Сейчас узнаешь.
После этих слов красавица легко вспрыгнула на спину Дракона и пригласила героя: мол, давай, не задерживай. Тот в первый раз жизни забирался на спину Дракона, поэтому чувствовал себя крайне неуклюжим. И ему все казалось, что красавица смотрит на него, по меньшей мере, иронично.
Наконец, он справился. Дракон повернул к ним шею и произнес:
– Ну что, готовы?
–Давай, поехали! – похлопотала его по загривку красавица.
Дракон сделал пару шагов – вроде как разбежался и, взмахнув своим сравнительно небольшими крыльями, взлетел. И сразу холодный ветер окутал лицо героя. Точнее не так – сильная-пресильная свежесть проникала до самых костей. Именно свежесть. Потому что от нее не хотелось ни ежиться, ни что-нибудь накинуть на себя теплое – как обычно бывает во время осенней сырости; нет, напротив – хотелось раскрыть объятия этой самой свежести.
Впереди сидела красавица, наколовшись и вцепившись в шею Дракона. Сначала герой пялился только в красавицыну спину, а потом решился-таки и посмотрел вниз. Высоты-то он, мягко говоря, побаивался, но никому об этом не говорил, потому как героям вообще ничего не положено бояться.
Летели они сравнительно не высоко над землей, над местностью, герою совершенной незнакомой: то они пролетели над какой-то петляющей змейкой рекой, и он отчетливо видел склонившиеся над ней плакучие ивы, то над синими – да-да, именно синими – горами, то над огнями какого-то, окруженного крепостной стеной, города. Наконец, под ними показался огромный лес. Где-то с полчаса Дракон кружил над ним, то снижаясь, то снова поднимаясь, вдруг красавица что-то прокричала ему в ухо и указала рукой. И герой увидел под ними небольшое озеро, возле его берега они и приземлились. Герой и красавица еле слезли с Драконовой спины. Ноги у обоих затекли. У озера, несмотря на лунно-звездную ночь, было тепло. Лес примыкал к самой воде и было слышно шуршание и шевеление его обитателей, ну и где-то рядом, конечно, упорно и безостановочно куковала кукушка. Возле берега росла осока, а по водной глади плавали кувшинки.
– Ну что, готов? – красавица толкнула героя локтем в бок.
– К чему? – опять он задал, как ему показалось, донельзя глупый вопрос.
Красавица посмотрела на него столь выразительно, равно как и столь же выразительно покачала головой, что герой вспомнил – зачем они здесь, и он молча кивнул.
– Ну вот и молодец, пойдем.
Они протопали с полсотни метров вдоль озера и подошли к большому деревянному мосту на толстых сваях. Освященный луной и скрипящий под ногами мост был квадратным и как раз таким, что на нем впритык поместились Дракон, красавица и герой.
– Ты как? – тихо спросил Дракон красавицу, когда они остановились на самом краю моста.
– В порядке, начинаем, – столь же тихим голосом ответила красавица.
Ее вид был каким-то неуверенным, а глаза опущенными.
– Рассаживаемся, – приказал Дракон.
Все трое расположились на самом краю моста – герой и красавица подобрав под себя ноги, а Дракон, словно большой сторожевой пес, положив перед собой передние лапы.
Герой не задавал вопросов, понимая, что нужно просто ждать. Сколько прошло времени, он не помнил, но вдруг увидел, как водная гладь озера пошла кругами и начала оживать. И в ней, словно в зеркале, герой… узрел как две капли воды похожего на него человека. Только одет он был необычно: в какой-то белой дурацкой мятой рубахе с небрежно засученными рукавами и расстегнутой, на вороте, пуговицей, свисающей на тонкой нитке; в не менее дурацкой разноцветной, расширяющейся к низу, веревке на шее, повязанной толстым узлом где-то в районе груди. Человек сидел перед каким-то светящимся квадратом, стоявшим на большой толстой ножке, упиравшейся в стол. Стол был завален не пойми чем, на нем стояла кружка и валялась какая-то еда в блестящей разноцветной порванной обертке: «Явная гадость» - промелькнуло в голове героя, особенно после недавно сметеленного каравая.
Немигающий и возбужденный взгляд человека был устремлен на сияющий квадрат, он то хватался за голову, судорожно делал глоток из кружки и кусал «гадость» в блестящей обертке, захватывая зубами и саму обертку. Коричневые крошки от «гадости» падали на стол и липли к рубашке. Человек этого не замечал, он облизывал губы и начинал с остервенением стучать пальцами по какому-то прямоугольнику, лежащему на столе – с каждым ударом прямоугольник аж подпрыгивал. Человек же, то откидывался на самую спинку стула и нервно вскидывал руки, то буквально упирался в стол животом, запускал всю пятерню в нечесаные волосы, или начинал яростно чесать покрывавшую его щеки щетину, вглядываясь в квадрат.
Затем гладь озера расширила изображение, и герой увидел уже огромное помещение, набитое похожими людьми, в тех же мятых рубахах и веревках на шее, с тем же возбужденным взглядом смотрящих на стоящие перед ними светящиеся квадраты, и с тем же остервенеем бившими по лежащим перед ними прямоугольникам.
Честно говоря, собственное изображение в столь странном и нелепом наряде не понравилось герою. И, что самое для него удивительное, как он не вглядывался, но ни у похожего на него человека, ни у других людей, он не увидел оружия – ни мечей, ни щитов, ни луков; только какие-то прямоугольнички в руке, которые они, время от времени, прикладывали к уху и начинали, жестикулируя, что-то возбужденно бормотать. Это показалось герою очень странным: что ж за воины такие – без оружия и разговаривающие сами с собой? Да и ладони – неестественно белые, их не нужно было даже разглядывать, чтобы понять – они никогда не сжимали рукоять меча.
Вся картина длилась пару минут, а потом исчезла, точнее – сменилась другой: огромное многоэтажное здание, все в разноцветных огнях, с какими большущими прямоугольниками, подвешенными к потолку, на которых кривлялись, извиваясь, странные, то наголо стриженные, то косматые образины. Впрочем, никто из набившегося в помещение народа на эти самые магические прямоугольники не смотрел, все куда-то спешили. И тут герой увидел красавицу; правда, узнал он ее с трудом: в темном облегающем костюме, в штанах, в какой-то странной и, как показалось герою, неудобной обуви – с прибитой высокой палкой на самой пятке; в закрывающих глаза темных стеклах, да еще с остриженными и, другого цвета, волосами. А красные длинные ногти – так они вообще напугали героя. Он аж поежился от увиденного. На обоих плечах красавицы висели огромные сумки, два каких-то больших тюка, оба блестящие, квадратной формы и с непонятными герою рунами, были у нее в руках. Несмотря на тюки, сумки и странную обувь, двигалась красавица весьма грациозно – подобно кошке. Волшебные двери на выходе из здания открылись перед ней самостоятельно; она подошла к какой-то большой красной колеснице, закинула в нее свои тюки и, взгромоздившись внутрь, что-то прокричала в маленький прямоугольник, затем совершила какие-то магические пассы руками, после чего колесница, словно ошпаренная, сорвалась с места. Без всяких лошадей. Пораженный, герой, протер глаза. Когда он посмотрел на поверхность воды снова, то увидел лишь лунную дорожку и плавающие кувшинки. Вокруг стояла тишина.
– А где же там ты? – произнес герой, повернувшись к Дракону.
– Неужто не догадался? – с усмешкой ответил Дракон.
Герой промолчал, потому что догадался…
2 июля – 8 июля 2017 года; экспресс Москва – Рязань 1. Никитино. Электричка: Чемодановка – Рязань 2. Экспресс Рязань 1 – Москва. Чкаловский.