Научившись читать уже к четырем годам, Ольга, казалось, не расставалась с книгой никогда. В детстве читала даже ночью, под одеялом с фонариком, в школе - на переменах, во время учебы в институте – в транспорте, да так увлекалась, что, бывало, проезжала нужную остановку. Выйдя замуж, не оставила своей привычки, за что постоянно подвергалась нападкам супруга.
Придя на работу в клинику, книги с полок доставала все реже – читала в основном с экрана монитора.
…Клиентка, записанная на 11 часов, опаздывала. «Может быть, вообще не придет, - надеялась Тамара, - хоть почитаю что-нибудь». Конечно, ей надо было бы знакомиться со специальной литературой, отыскивать книги и статьи по психологии, но она принципиально этого не делала, объясняя тем, что при устройстве на работу от нее требовался только «опыт общения с людьми». И у нее, как ей казалось, он был. А всякую «научную психологию» она считала вредной с тех пор, как прочитала книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок». На тот момент ее сыну было пять лет. Ольга, прорыдав не один день, проклинала судьбу за то, что эта книга не попалась ей в руки до рождения ребенка. Как оказалось, детей нельзя ругать до и после сна, до и после еды, и даже нельзя делать замечаний во время игры. Но главное, надо было каждый день проводить с ребенком так, чтобы он каждый день воспринимал как праздник. А какой там «праздник» мог быть у ее сына, если он ненавидел детский сад, а она его туда водила каждый день, сердилась, когда он вечером капризничал и не хотел ложиться спать без маминой сказки, редко выходила с ним на прогулки, поручая их бабушке с дедушкой! Да много чего делала и не делала, лишая ребенка радости общения с матерью. И тогда, оглянувшись на пять лет назад, отчетливо осознав, что делала все неправильно, решила, что, уж коль ничего нельзя изменить, то хотя бы впредь не отравлять себе жизнь знанием, что жила и воспитывала сына не так, как нужно. Словом, к психологии и к психологам отношение у нее было, мягко говоря, настороженное.
…В 11.20 дверь распахнулась и женщина, довольно полная, одетая явно не по сезону, буквально вбежала в кабинет.
- Здрасти! Я Татьяна Кузина, на 11 записана. Простите, с работы, не успевала никак.
Женщина села в кресло, вытерла бумажным платочком вспотевший лоб, отдышалась, попросила стакан воды.
- Не волнуйтесь, время у нас есть, - сказала Тамара. – Что Вас к нам привело?
- Я уже и не знаю, куда идти. Где только ни была! И в храме, и у гадалок, и у шаманов, и у эниологов, и у гипнотизеров. Я ведь мимо вашей клиники два раза в день пробегаю: утром на работу, вечером – домой. И очень мне название понравилось – «Путь к счастью». Вот, думаю, зарплату получу и приду сюда, может быть тут помогут, подскажут путь-то этот. А вчера смотрю – название сменили, на непонятное какое-то. Ну, да ладно, раз уж решила…
Услышав слово «гипнотизер», Тамара поежилась. Вспомнила про одного такого «гипнотизера». В то время она работала в редакции довольно популярного журнала. Коллектив был преимущественно женский – журналисты, редакторы, корректоры, выпускающие. Курьером тоже была женщина – сорокалетняя Евдокия, Дуся, мать-одиночка. Правда, официально она была замужем, штамп в паспорте имелся, но законный супруг, которого она называла не иначе как «мой непутевый», в ее доме появлялся редко, деньги приносил в лучшем случае два раза в год и с их общим сыном почти не общался. Сын получился тоже непутевый: школу прогуливал, с десяти лет курил, не стесняясь матери, а в двенадцать - и вовсе сбежал из дома. Дуся всю Москву тогда на уши поставила. А в районном отделении милиции дежурный вздрагивал, когда она – потная, растрепанная и громкоголосая - влетала туда дважды в день. Вся редакция ее успокаивала, хотя в глубине души мало кто верил в счастливый финал.
Парня не было 10 дней. И именно за эти 10 дней Дуся и обошла всех известных московских гадалок, шаманов, психологов и гипнотизеров. Где был мальчишка все это время, так и осталось для нее тайной. Когда сын вернулся, Дуся прибежала на работу еще до 9 утра, накрыла стол, не по-утреннему изобильный – картошка с мясом, пирог с капустой и тмином, собственной засолки огурцы с помидорами, бутылка самогона, тоже сама делала. «Радостью надо делиться!" – со счастливой улыбкой на лице произнесла Дуся, когда в комнате собрался весь редакторский состав – женщины от 18 до 60 лет из отдела культуры. Выпили, чокнувшись, по первой, захрустели огурчиками.
- Ну, Дуся, поздравляем! Слава Богу, обошлось, - заговорили, перебивая друг друга. – Рассказывай, что и как, где был-то парень? Все в порядке с ним?
Дуся, раскрасневшись после выпитого, да натощак, говорила быстро, путаясь в последовательности событий:
- Ну, девчонки, что – пришел сам, думаю, милиция и не нашла бы! Ничего не говорит, вроде и не голодный. А я-то где только ни была за эти дни! Никто ничего не знает, не может и не хочет! Только деньги давай! Все свои накопления отнесла, на мопед сынуле собирала – уж так просил! – видно, не скоро теперь куплю. А он, не дай Бог снова сбежит, скажет, мать – обманщица. Он ведь, знаете, какой у меня обидчивый? Так все годы и обижается, что папки нет, говорит, я виновата. А что – я? Я ж его не выгоняла, сам ушел. И ладно бы, к бабе какой, а то – так, в никуда. И не знаю, работает ли, на что живет? Когда ко мне приходит, поест, попьет – самогон мой нравится ему! – и пошел обратно. Куда – не знаю. Сам чистый, аккуратный. Ну, я, конечно, постираю что принесет, а в другой раз - забирает. Искупается, побреется - я бритву-то его храню, и пену покупаю – оденется в чистое, да и пойдет. Жалко мне его. Уж и к гадалке ходила, спрашивала – может, вернется? А она – нет, ему свобода нужна. А я разве не даю свободы? – тараторила Дуся. – Ну что, девоньки, давайте еще по одной! Хоть с утра и не очень идет, но сегодня случай такой.
Евдокия разлила остатки самогона по пластиковым стаканчикам и продолжила:
- Но вот один дядька попался хороший, он сразу меня успокоил, сказал, что все будет хорошо. Много чего говорил, я уж теперь и не помню точно. Но то, что заставил меня поверить, что сын вернется, за это ему спасибо. А то, не знаю, как бы и пережила. Сам-то врач - кандидат медицинских наук, в кабинете полно разных дипломов, лицензий, сертификатов висит, все в рамочках, солидно так. Ой, девочки, советую вам, если у кого какие проблемы, к нему сходить – не пожалеете. Все может! Он и психолог, и гипнотизер, и массажист, и костоправ! Я, правда, массаж не делала, не надо мне, и с костями, тьфу-тьфу, все в порядке, но гипноз подействовал, это точно! Так что, если надумаете, адрес дам.
Пьяненькая и счастливая Дуся закончила рассказ уже слегка заплетающимся языком. Огурцы и капустный пирог были съедены и по достоинству оценены. Женщины убрали со стола и принялись за работу.
Старший редактор, Алина Витальевна, дама предпенсионного возраста, подошла к Дусе и что-то тихо сказала. «Так вот, пиши, конечно! Валентин Борисович его зовут», - с радостью и гордостью в голосе отреагировала Дуся.
Через день Алина Витальевна пришла на работу позже обычного. Вошла в комнату, села за свой стол и огляделась. Все сотрудницы смотрели на нее с нескрываемым интересом – новое платье, новая прическа, ярче, чем обычно накрашены ресницы и губы.
– Алина Витальевна, - первой заговорила молодая журналистка-стажер. – Вы сегодня такая… красивая! У Вас какое-то событие? День рождения?
Алина Витальевна молчала несколько секунд и каким-то чужим, абсолютно незнакомым голосом, тихо сказала:
- Я вчера была у врача. У Дусиного психолога, то есть, психотерапевта и гипнотизера. Вы же знаете, я сплю плохо, нервничаю постоянно, с мужем как-то все разладилось. Вот я и решила пойти. – Она встала, подошла к двери, выглянула в коридор и снова плотно закрыла дверь. – Девочки! Я, кажется, влюбилась! – она закрыла глаза и улыбнулась. Дамы молча переглянулись. – Вы себе не представляете, - продолжала Алина, - какой это мужчина! Я пришла на прием, как было назначено, в семь вечера. В приемной только секретарша и одна пациентка передо мной. Ну, правда, минут 30 пришлось подождать, да ладно, я никуда не спешила. Когда женщина вышла из кабинета – тихая такая, прошла мимо меня, как будто сонная - вошла я. Врач в халате белом, накрахмаленном, мыл руки. Думаю - надо же! – давно не видела врачей, которые перед приемом руки моют. Поздоровалась, села, рассказала все про себя, со всеми подробностями. Он спрашивает: «Что больше всего беспокоит?». Я ему: «Знаете, неловко как-то об этом, но больше всего меня тревожит то, что я последнее время не хочу спать с мужем. Не то чтобы я его разлюбила, нет, но мое тело на него не отзывается так, как раньше. Может быть, я стала фригидной?» А сама чуть не плачу от стыда! Он мне – «Не волнуйтесь, вставайте спиной к стене, закройте глаза и расслабьтесь». Я все так и сделала, как он сказал. Слышу, подошел ко мне, я чуть глаза приоткрыла, так, чтоб он не заметил, смотрю – он руками сверху вниз вдоль моего тела водит и приговаривает тихо: «Тепло, тепло, Вы чувствуете тепло?». – «Да», - отвечаю шепотом, голос куда-то пропал. А он ближе руки придвигает, чуть ни касается, и опять: «Тепло, тепло, по телу движется тепло, к животу, ниже, ниже». А я чувствую, по-настоящему чувствую, как будто вода горячая по телу стекает! И дошла эта вода до … ну, вы понимаете! Тут я и отключилась. И по стеночке так и сползла. Очнулась, когда он почему-то одергивал мою юбку. Потом отошел к раковине, повернулся ко мне спиной и долго стоял. Закрыл кран, вытер руки и сказал: «Все у Вас нормально. Думаю, еще один сеанс и Вы забудете о своей проблеме». Я чувствовала себя так, будто бы напилась. Еле отклеилась от стены и нетвердой походкой подошла к столу. «А когда в следующий раз приходить?» - спросила, с трудом выговаривая слова. – «Завтра», - довольно сухо, почти сурово ответил он. Я встала, уже собиралась уйти, но вдруг какая-то сила меня потянула к нему. Я подошла близко-близко, заглянула ему в глаза и обняла. Он молчал, стоял, опустив руки. «Сколько я Вам должна?» - спросила я. «Сегодня ничего» - ответил, как отрезал. И я ушла.
Алина Витальевна покраснела.
- Девочки, сегодня я иду к нему опять. Я все это время вспоминаю его голос, его руки – это что-то невероятное! Я вся трепещу, думая о нем – как школьница просто! Что он сделал со мной?! Я ведь так и мужа могу разлюбить! И все думаю, почему он меня не обнял, почему был такой… отстраненный что ли, после того, что было? Я же поняла! Я же почувствовала, что это было между нами!
Она мечтательно посмотрела на потолок, то ли вспоминая, то ли грезя о предстоящей встрече. Все замерли. Тишина стояла такая, что слышно было, как тикают настенные часы. Никто не проронил ни слова.
Первой очнулась Дуся:
- Ой, девочки, - почти запричитала, - он ведь и меня так же… гипнотизировал! Только я вам об этом не сказала.
Лицо Алины Витальевны вдруг стало серьезным и неестественно бледным. Она посмотрела по сторонам и своим обычным, строгим голосом сказала: «Все. Давайте работать. Простите, что отвлекла».
… Татьяна сделала глоток воды, высморкалась и спросила:
- Ну, может быть, мне его загипнотизировать как-то, что ли? Чтоб дома сидел. Сил моих нет уже! Мужской руки-то давно не хватает, - добавила с отчаянием в голосе.
- Нет! Только не гипноз! – почти вскрикнула Тамара. – Давайте лучше подумаем, что можно сделать, чтобы не убегал. Вы его часто ругаете?
- Да постоянно! – отмахнулась Татьяна. – Целыми днями учу, как и что делать. За уроки надо сесть – ору, ложку не так держит – ору, постель с утра не заправил – опять ору!
- Таня, давайте так сделаем, - Тамара постаралась придать голосу мягкость и уверенность. – Найдите книгу Владимира Леви «Нестандартный ребенок», прочитайте, а потом приходите ко мне. Договорились?
- Ну, ладно, - неуверенно отозвалась Татьяна, попрощалась и, уже закрывая дверь, тихо, словно для самой себя, проговорила, - Ничего эти бабы не знают. И не могут».