- Егор, погоди-ка! – внезапно остановилась на пороге больничного холла Женя – Мне почему-то кажется, что ты что-то не договариваешь, что-то скрываешь от меня… Я права?
- Скрываю?! Ну, что ты, принцесса? Как бы я сумел это сделать? Да, и зачем? Нет, вовсе нет! – остановился парень – Просто есть разговор, который я не знаю, как начать…
- Почему? О чём?
- Боюсь, что ты неправильно можешь истолковать мои слова, вот в чём проблема…
- Я такая непроходимая тупица, что ли?
- Не в этом дело! – тяжело вздохнул тот – Совсем не в этом… Ты – редкая умница, но…
- Слушай, кончай тянуть резину! – вспыхнула спичкой Женька – Есть что сказать, говори, а нет, так пошли – путь до дома неблизкий.
- Ну, хорошо! Только для начала ответь мне честно: как ты ко мне относишься? Кем для тебя я являюсь? Кем ты меня считаешь?
Сама не зная почему, Женя вдруг растерялась и, покраснев, смущённо отвернулась. Слишком прямой вопрос поставил её весьма в затруднительное положение. Егор ей нравился. Давно и очень. Нравилась его внешность, манера разговаривать, нравилась серьёзность и обстоятельность, надёжность, в конце концов. Он всегда был рядом в нужную минуту, готовый прийти на помощь даже в тех ситуациях, когда она заведомо была не права и знала об этом. Нравилась его особенная улыбка, взгляд, которые принадлежали только ей, поскольку ни на кого больше он так не смотрел и никому так не улыбался. Но всё вместе что это означало? Можно ли Это назвать любовью, ведь он ждал именно такого ответа – в том она не сомневалась и на долю секунды. Она вдруг поняла, что, да! Но как признаться в том первой?
- Что молчишь? Не знаешь или не хочешь говорить?
- Знаю… Но почему ты вдруг об этом спрашиваешь? Почему именно сейчас?
- И всё-таки… Кто я для тебя?
- Вот, что ты хочешь услышать? – чуть ли не со слезами в голосе повернулась она к нему – А, главное, зачем? Ты мне очень нравишься, очень! Даже больше… Доволен? – уже чуть ли не сердясь выпалила она на одном дыханье, смахнув покатившуюся слезу.
- Не плачь, ну, пожалуйста! - всполошился Егор – Для слёз совсем нет причины, во всяком случае, пока.
- Пока? А потом, что, появятся?
Поставив пакеты на пол, он осторожно привлёк её к себе, впервые за всё время, обнял и поцеловал в пушистую макушку:
- Про потом ничего сказать не могу! – прошептал, вновь целуя, но уже в щёку - Потом – это такое слишком расплывчатое понятие, заноза сердца моего…
- Чего?! Как ты меня назвал? Заноза? Какая ещё заноза? – попыталась она вывернуться из его крепких объятий.
- Ну, а кто ж ты, если не заноза, когда я каждую минуту ловлю себя на том, что думаю о тебе?
Не доверяя собственным ушам, Женя подняла глаза:
- Егор… Это что, признание?
- Ох, принцесса… Маленькая ты моя… Ну, почему ты ещё такая малышка?
- А, что, лучше было бы, если бы я была старухой, что ли?
- Нет, зачем же так кардинально? Однако почему тебе только четырнадцать, а не хотя бы семнадцать?
- А что бы было, если бы мне было семнадцать? – боясь поверить своей догадке, прошептала Женька.
- Не понимаешь, да? Вот я и говорю… Мне осенью в армию, а как я тебя оставлю здесь одну? С кем? С мамашей твоей сбрендившей?
- Не смей так о моей маме, несмотря ни на что, понял? Не смей!
- Понял, понял, успокойся! Собственно говоря, именно к ней у меня особых претензий нет – в конце концов это её жизнь и она вольна делать с нею всё, что заблагорассудится. Но вот к компании её… Ты, кстати, знаешь, что она за Валеру замуж собралась? Весь посёлок гудит от такой новости…
- Нет… Серьёзно? Кошмар…
- А я о чём? Вам с ней выделили квартиру в том же бараке, в котором он живёт со своей мамашей и братцем.
- Братом?! А, разве, у него есть брат? Я не знала…
- Есть. Ты тогда ещё совсем маленькой была, когда он сел за убийство. Двенадцать лет, что ли, отсидел, и вот вышел… Дня три уже гудят, обмывают, празднуют… Понимаешь теперь?
- Да уж… Вот это новость, так новость… А мама, значит, с ними?
- Там… считай, что безвылазно… Так, вот что я хотел тебе сказать: как можно реже попадайся братцам этим на глаза, и не броди одна по округе, поняла меня? Ты вон какая красавица, а для них ничего святого нет… И ещё, ложась спать, рядом клади какую-нибудь колотушку, не знаю, скалку, что ли, чтобы было чем в случае чего отбиться. Смешно, конечно… Девчоночка против взрослых мужиков… Чует моё сердце, поползновения обязательно будут… Как такую не заметить?
- Какую такую? Такая же, как все…
- Не скажи… Для меня, так, вообще, богиня, нимфа таёжная…
- Ой, ну перестань… Придумал с кем сравнить… Вот уедешь, там таких встретишь… Тут же забудешь про меня… Богиня, нимфа, придумает же…
- Вот я и говорю: маленькая ты ещё… куда тебе понять…
- Ладно… Хватит вздыхать-то! Что надо, очень хорошо понимаю. Я, если что, к бабе Нине убегу! Она всегда поможет!
- Баба Нина – это хорошо. Она человек замечательный и надёжный, но, знаешь… Ты только спокойно меня выслушай, хорошо, и пообещай подумать над тем, что сейчас услышишь. Самым лучшим вариантом и выходом из этого весьма непростого положения будет интернат!
- Что?! Вот ещё придумал! Ни за что! Не хочу!
- Погоди тарахтеть! Не кипятись, а включи мозги! Во-первых, там не будет никаких Валер со товарищи, так? Так! Конечно, я сильно рискую и в этом случае…
- Рискуешь? Это ещё чем? – не поняла Женя.
- Не догадываешься? Там, небось, такие хлопцы вокруг тебя увиваться станут, что ты скоро голову потеряешь… позабудешь своего Егорушку… Но, в любом случае, от ровесников тебе будет проще отмахнуться, нежели от этих старых и опытных козлов…
- А… - ухмыльнулась девушка – А во-вторых?
- А, во-вторых, получишь среднее образование плюс начально-специальное, так что ли оно называется?
- Не поняла, о чём ты?
- Я узнавал, там дают какую-то профессию: повара, швеи… ну, что-то в этом роде. Не плохо?
- Не знаю… Три года всё-таки… Дома-то лучше…
- Безусловно, конечно, но ты забываешь о том, что дома-то как раз у тебя нет пока, а то что есть, называется несколько иначе…
- А ты?
- А, что я? Мне осенью в армию. Вернусь через год и пойду учиться в школу милиции. Буду милиционером, как покойный батя. Можно было бы от службы откосить, как единственный сын матери-инвалидки, думаю, пошли бы навстречу. Но, понимаешь, не служивших в армии, в милицию не берут.
- Ты мне никогда о нём не рассказывал… А как он умер?
- Его убили, понимаешь? Генаша и убил… Братец Валеркин, твоего будущего отчима…
- Ой, ничего себе…
- Женя, милая моя, любимая, единственная! Хочешь, я на колени встану, только сделай, как прошу! Я же с ума сойду от беспокойства за тебя…
- Ладно, ладно! – уже принялась успокаивать его она – Обещаю не отбрасывать эту возможность. Давай поступим так. До осени ещё есть время. Пока ты рядом, они не посмеют, так?
- Не знаю, но допустим!
- Вот. А если хоть что-то предпримут, мы с тобой тут же пойдём в поссовет или куда там надо, и попросим об интернате, договорились?
- Договорились, но, повторюсь, при первых каких-то непонятках сразу же убегай оттуда либо к бабе Нине, либо ко мне, не надейся на собственные силы, не геройствуй.
- Не буду, уговорил! Пошли, что ли? Семён, наверное, уже все жданки проел…
- Спит твой Семён сном праведника. Его дело десятое… Пошли, горе ты моё…
- Ну, вот… Попробуй пойми тебя: то счастье всей жизни, то горе… Сам, похоже, не знаешь, кто я для тебя, а у меня спрашиваешь…
- Ох, Женька… Была бы ты ровесницей, я бы тебе объяснил…
- Снова-здорова… - улыбнулась она, выходя на улицу – По второму кругу пошёл… Ох, откуда же столько на небе воды – льёт чуть ли не сутки…
- Откуда? А ещё отличница… - усмехнулся и Егор, подхватывая её на руки – Не дёргайся, а то уроню прямо в лужу, хочешь?
- Не очень…
- Вот и замечательно… Вернёмся к вопросу о дожде – Круговорот воды в природе, понимаешь?
- Вот теперь окончательно! – ответила Женька – Теперь уж не осталось и тени сомнения…