Секач
(рассказ)
Дожди, шедшие с середины августа и всю половину первого осеннего месяца, закончились. В полях остались не убранные овсы, несколько кип душистого сена черными цилиндрами лежали на зеленых отавах. Позолота на спелых колосьях овса исчезала, и созревшее зерно, словно ребенок в чреве матери, просилось наружу. На поле овса с горохом, гектара на сорок - сорок пять, оставшихся не убранным, каждую ночь приходили кабаны. Болото, лежащее внизу, было не помехой для животных. При наступлении темноты они проторенной тропой, выбивая копытами зеленый мох, строем выбегали на твердую землю. Впереди и сзади бежали взрослые кабаны, конвоируя молодняк. Зеленые отавы с черными цилиндрами их не интересовали, не задерживаясь, стадо переходило на соседнее овсяное – гороховое поле и начинало пиршество. Вот на этом поле егерь охотничьего хозяйства с Цветковым Андреем смастерили два лабаза. Первый построили у тропы из болота на березах, которые росли на краю искусственного оросительного канала. Второй метров за восемьсот от первого, в березняке, который маленьким оппендиксом выступал в поле. Лабазы были удачно расположены для охоты на животных в ночное время. Городская бригада, на которую выписана лицензионная путевка на кабана, обещала расплатиться с егерем, а Андрея взять в бригаду.
Поле, где были построены лабазы, находилось в двух километрах от деревни, где жил егерь Никандр Геннадьевич Сорокин. Охоту назначили в ночь с субботы на воскресенье. Андрей Цветков тридцатишестилетний мужчина, жил в соседнем селе. Граница охотничьего хозяйства, куда была выписана путевка, находилась недалеко, поэтому ему не составляло большого труда участвовать в коллективной охоте. Цветков, прошлый год, участвовавший, в охоте на лося по лицензии с этой бригадой словно снялся в фильме Особенности Национальной охоты. Только в роли генерала выступал начальник ПМК- 2 Смирнов. Бригада приезжала в деревню к егерю в пятницу вечером на двух Уазиках. Проехать до деревни, в которой жил егерь можно было в любое время года. В этой деревне находилась колхозная ферма на двести голов КРС, работали на ней местные жители. Зимой от центральной усадьбы дорога в деревню и до фермы всегда была расчищена от снега, а летом гравийка позволяла проехать в любую распутицу. Охотники выставляли из своих рюкзаков на стол провизию, спиртное. Покорная жена егеря Нина Васильевна вздыхала приговаривая: «Мужики, милые, какая ж охота на завтра у вас будет?» «Будет, будет, отстреляем, Нина Васильевна, родная ты наша не беспокойся», - заверяла ее бригада. Какое уж тут спокойствие?! Целую ночь, охотники пили водку, играли в карты, рассказывали истории про охоту, одну другой лучше. Нина Васильевна, припрятав бутылку другую, зная, что утром мужики будут просить опохмелиться, уходила к себе в каморку – спальню, отгороженную дощатой перегородкой, проваливалась в короткий прерывистый сон. С тех пор, как муж стал работать егерем, Нина Васильевна свыклась с такими копаниями. Она выполняла все работы по хозяйству, не обращая ни на кого внимания. Приезд охотников как – то сглаживал ее однообразную жизнь. А похвал, подарков со стороны охотников она принимала столько в эти дни, сколько не видела и не слышала за всю жизнь от своего любимого мужа. Ко всему этому она относилась с терпением. Даже что - то радовало в беспечном, веселом, задорном настроении охотников. Это заставляло хозяйку взглянуть на повседневную, однообразную, порой трудную жизнь с другой стороны. На время отступали, а то вовсе разрешались, казалось никогда не решенные проблемы. Из рассказов охотников она много узнавала о городской жизни и удивлялась: «Как можно жить на одной лестничной площадке много лет и не знать своих соседей?» Сопоставляя все это, она все больше убеждалась в том, что никогда бы не смогла жить в замкнутом пространстве. И безгранично была рада тому, что живет, работает «вольно», изо дня в день, ощущая природу, «дух» земли.
Цветков решил из дома выти пораньше. Ему непременно хотелось неспешно пройтись заброшенной деревней недалеко от села. Вот она деревенька колхозница с вросшими в землю бревенчатыми крестьянскими домами пятистенками, с проломившимися крышами, кругом все заросло бурьяном. Одинокая, печальная, притихшая. Ни ребячьего крика в ней, ни мычания коров, ни девичьей песни, в которой они прославляли свою деревню. Тут все свое родное и воздух, и небо, и речка, и любимая подруга – березка. Может и впрямь им не хотелось уезжать к южному морю? В столичные города, осваивать модельный бизнес, унижаться, искать любую работу, выполнять прихоти какому - то с тугим кошельком дяденьке, забыв о простом деревенском пареньке с которым не одну ноченьку коротали вместе. Страна быстро перестроилась на капиталистический лад, забыв про кормилицу деревню и о людях, живущих в ней.
«Деревня моя, деревенька колхозница святая, как Русь деревенька моя. Мне к южному морю нисколько не хочется, душой не кривлю я, о том говоря» … - теребила душу, уплывала в синие волны льна. Ветер гнал эти волны к огородам деревенских жителей, дальше в заливные луга, а то, наоборот, от огородов в недалекий лес. Где прохлада, забрав с собой аромат полей, купалась в воздушных волнах, нахлынувших с них. И убаюканная, плыла по лесу, разбрызгивая запахи разнотравья, от которых кружилась голова. Но как не поют сейчас таких песен, так и нет синего льна за околицей. А сразу за деревней начинались заброшенные колхозные поля, теперь уже бесхозные, зарастали молодыми березками, кустарником, заброшенные, неухоженные. Дальше дорога проходила через лес, мимо сторожевой пожарной вышки. Подгнившие опоры - столбы, не менявшиеся с советских времен, уже не могли держать многочисленные лестницы и площадки на ней, и она накренилась, готовая в любую минуту упасть на землю вместе с большим гнездом ворона – долгожителя. Лес вскоре закончился. Цветков оказался в царстве полей, уцелевшего, не развалившегося при перестройке колхоза. Золотые овсы почернели, опустили поседевшие головки на землю. За деревянным мостком через небольшой ручей два пруда, старые липы, тополя и молодые березки - все, что осталось от бывшей деревни Залесье. Вот и второй мосток с полутораметровой бетонной плитой в диаметре через овражек, который прячется в зеленом мху большого болота. А дальше зеленое поле с черными цилиндрами и примкнувшее к нему овсяное гороховое поле.
Солнце уже опускалось в темнеющий лес, осветив стволы вековых деревьев. Вверху наступала ночь, а здесь розовые краски ложились на увядающие травы, низкий кустарник с золоченым листом. Уставший дневной ветер затихал. Воздух становился чист и звонок.
Охотники еще не подошли. Цветков решил дождаться бригаду у скирды черных кип сена. Идти через болото ночью Андрей не решился, хотя знал, что топких мест, где может исчезнуть все живое в коричневом месиве, здесь нет. Этой ночью он так и не дождался охотников.
Утром, егерь прискакал верхом на лошади. Пока они разговаривали, лайка у кромки леса, облаяла какого - то зверя.
- Во - о! - Воскликнул егерь. - На ночлег далеко не уходят. Скоро прямо на поле ночевать будут. Обычно за болото уходят. Может, лось? - засомневался Никандр Геннадьевич.
- Пойду, посмотрю? - попросился Андрей.
- Давай, - согласился егерь.
Собака, судя по лаю немного удалилась, от того места, где обнаружила зверя.
Как ни подходил охотник вкрадчиво к месту, где лаяла собака ни лайки, ни зверя он не увидел. Лай собаки то возобновлялся на несколько минут, то замолкал. Значит, зверь уходил от собаки перебежками. Охотник торопливо стал нагонять и собаку и невидимого зверя. Собака, снова остановилась, лай слышался с одного мета. Цветков переведя дыхание, пошел перебежками, стараясь идти во время лая собаки. Наконец ему удалось увидеть кабана. По всему это был секач внушительных размеров. Зверь приостанавливался на секунды и тут же скрывался между кустами и деревьями.
Дальше и собака, и кабан ступили на территорию огромной делянки. Она вся поросла молодой осиной, рябиной, ивняком и другими молоденькими деревцами. Огромные штабеля шестиметровой осины находились по всей делянке, догнивали. Повсюду валялись и целые спиленные деревья осины, березы. Новоявленные предприниматели вывезли только хвойную древесину. По такому бурелому преследовать не только бесполезно, но и небезопасно.
Никандр Геннадьевич, когда Цветков возвратился, спросил:
- Секач? - Словно знал заранее, какого зверя он преследовал.
- Он, - ответил Цветков, отводя дуло ружья в сторону и разряжая ружье.
- Ладно, не расстраивайся, – успокоил его Никандр Геннадьевич. – Такого добра на наш век хватит. Они до белых мух отсюда не уйдут от такой кормежки. Извинившись за себя и бригаду, он предложил ему во вторник посидеть на лабазах.
- Лицензия у нас на руках. А бригада она и из трех человек бригада. Отстреляем, а там посмотрим, – многозначительно заверил егерь Цветкова. - Ты только и свою лайчонку прихвати – вдруг подранок - добирать, а как без собак будем.
- Ну, давай, до вторника.
Андрей из дома вышел по раньше. В два часа дня он проходил мимо той делянки, где бросил преследовать кабана. Собака то бежала рядом с ним, то убегала вглубь леса, но вскоре возвращалась обратно. Чтобы сократить путь, охотник решил идти через небольшой овражек густым заросшим ивняком. Но тут собака не далеко у кромки леса облаяла какого - то зверя. «Идти или не идти?» - раздумывал охотник, и все решил посмотреть, на кого лает собака. Он развернулся и пошел на лай собаки. Зверь почувствовав, приближение человека, пошел вглубь леса. Лай уже слышен был на довольно большом расстоянии все же Цветков подошел к предполагаемому месту, где собака облаяла зверя. Он тут же увидел свежую лежку лося, а чуть поодаль другую. «Значит надолго ушла?» - подумал он про собаку, поворачивая обратно. Но в последний момент решил идти лесом напрямик, обходя делянку стороной.
Пройдя неубранную делянку в обход, он не захотел идти густым ельником, а взял левей. Лес, освобождаясь от листвы, с каждым днем становился светлей.
Прислонившись к небольшой березке, он смотрел, как между оголенных ветвей по небу проплывали се6рые тучи, не обронив на землю ни одной капли дождя. В лесу было тихо. Листок, падавший с дерева, шумно летел, кружась в последнем танце.
Вдруг раздался хруст сломанной сухой ветви. Андрей насторожился. В редком осиннике далеко просматривалось местность. Он все внимание переключил туда, откуда послышался этот хруст. Через минуту метрах в семидесяти от него появился дикий кабан. Вероятно, это был тот самый вчерашний секач. Пройдя несколько метров, зверь остановился, стал копать землю. Охотник затаив дыхание, ни на секунду не упускал его из виду. Участилось сердцебиение. Правый ствол ружья был заряжен картечью, в левом пуля. Цветков, осмотревшись вокруг, увидел раздвоенную березу. От земли до полутораметровой высоты стволы были сросшимися и образовывали единый ствол, а дальше они расходились в разные стороны. « Если что успею запрыгнуть на эти «штаны» - подумал Цветков. Кабан, не замечая притаившегося человека, пошел прямо на него. «Закричать, прогнать, выстрелить в воздух» - мысли несутся с неимоверной скоростью. Уже снят предохранитель. Охотник хорошо понимал, что выстрел в лоб может оказаться для такого кабана бесполезным. У него очень крепкий череп и пуля, соскочив, может только разозлить его. Тогда наступает страшный момент, дикий кабан бросается на охотника, нанося раны клыками. Уже большая туша находится на прицеле, остается спустить спусковой крючок. Дыхание становится размеренней. «Успею дуплетом, а в случае чего запрыгнуть на безопасную березу. И одно желание лишь бы чуть повернулся вправо, влево, и как по команде кабан не торопливо поворачивает вправо в направлении густого ельника. Выстрел из правого ствола, и огромная туша, присев на колени скрывается в густом ельнике. Дуплета не получилось. Три шага назад - и Андрей за березой. На ощупь вытаскивает из ствола использованный патрон, доводит опять картечь и, поставив на предохранитель, замер. «Точно ранил» - подумал охотник. Хорошо было видно, как он припал на передние ноги. Если бы кабан ушел из ельника, то он бы непременно услышал …. Значит, он здесь, совсем рядом в густом ельнике, всего в тридцати – сорока шагах. Мощный бросок, и зверь уже рядом. В голову лезут разные высказывания охотников по поводу охоты на кабана. Говорят: «Идешь на медведя - топи баню, на кабана - готовь гроб». Андрей уже пожалел о том, что произвел выстрел.
Вдруг из ельника послышался гортанный храп. »Значит, точно ранен». Какое - то двоякое чувство охватило охотника. С одной стороны, что выстрел был удачным, со второй, как добрать теперь раненного зверя. Зона от ельника до Цветкова вся просматривается и это радует, в случае чего еще успею выстрелить дуплетом, даже хотя бы произвести один выстрел и запрыгнуть на »штаны».Напряжение понемногу спадает. Зверь явно тяжело ранен. Храп возникает время от времени и вот совсем затих. Вдруг неожиданно позади охотника раздается непонятный шум, тихие быстрые шаги. От испуга на секунды у него отключается разум, ноги сделались ватными, руки ослабли. Он не успел, не только запрыгнуть на березу, а даже подумать об этом. Повернувшись вполоборота, он видит свою собаку. Дрожащими руками он ласкает ее, ни на секунду не отрывая взгляда от ельника. Собака виляет хвостом, ластится к хозяину, не понимая, в чем состоит такое обращение к ней. Шепотом охотник приказывает собаке: «Белый, Белый вперед!» Собака, не понимая команды, не перестает ластиться к хозяину. Цветков подталкивает собаку вперед, она не выполняет его команды. Сообразив, он делает шагов пять - шесть в направлении ельника, и собака, обгоняя хозяина, бежит вперед, а он возвращается на прежнее место. Там, где кабан падал на колени, лайка закрутилась на месте, метнулась вправо, влево, почуяв кровь, взяла след и скрылась в густом ельнике. Слышно было, как собака шелестела лапником молодого ельника. И все затихло. «Неужели ушел, и она пошла по его следу? Нет. Отчетливо же слышал, как кабан тяжело храпел. И не мог зверь уйти не замеченным». Цветков ловил каждый звук, шорох. Минут через пять, как ушла собака, он двинулся вправо от ельника, еще увеличив видимое пространство. » Значит, лежит мертвый «, - подумал охотник. «Если б зверь был ранен, собака бы облаяла его. Что ж там происходит? « Осторожно ступая по опавшей листве, он продвинулся еще метров на пятнадцать вперед в сторону ельника. Сначала он увидел собаку и рядом с ней на земле серо - темно - коричневую тушу кабана. Собака рвала на нем шерсть. «Один единственный выстрел свалил такую громадину. Сделать бы еще один контрольный выстрел» - подумал Цветков. Но как? Мешает собака. Посмотреть бы на уши, прижаты они или нет. Но для этого надо приблизиться еще на несколько метров. А это уже будет не безопасно. Прошло еще несколько томительных минут. Стараясь без лишнего шума ступать по земле, он подошел поближе. Собака, скосив взгляд на хозяина, рвала шерсть, стараясь добраться до мяса. Секач лежал неподвижно. Пасть была полуоткрыта с застрявшей в ней красной пеной. И белели желто - белые клыки сантиметров восемнадцати – двадцати, загнутые полукругом. Весом самец - одиночка был не менее ста пятидесяти килограммов.