1.
Вчера Алесе исполнилось 22 года, и ее последние «именины» стали той самой точкой невозврата, после которой жить как прежде она больше не могла и не имела никакого морального права.
Дело в том, что вчера, в годовщину со дня ее рождения, о ней почти никто не вспомнил. Родители, бабушка, тетя и кузина, а также пара знакомых, которые узнали о ее празднике из соцсетей - вот и все, кто ее поздравил. На работе, куда девушка только недавно устроилась, не то что о Дне Рождения, но и о самой имениннице еще мало кто имел представление. Большинство все еще считали ее стажером и, в силу большой текучки кадров, не спешили сближаться с новой сотрудницей. Единственная близкая подруга недавно вышла замуж и уехала с новоиспеченным супругом в медовый месяц кататься по Европе, от переизбытка страстей и впечатлений успешно позабыв поздравить подружку с праздником. Контакт с немногочисленными приятельницами по колледжу был уже пару лет как утрачен: у всех давно успешно текла своя жизнь. Молодого человека не было и не намечалось.
Вроде бы, и не маленькая уже, но Алесе в этот день было как-то по-детски обидно. Она даже всплакнула, когда после небольшого семейного застолья гости разошлись по домам, и она снова осталась один на один со стареньким ноутбуком.
Однако мимолетная истерика быстро прошла, и вот она, Алеся, стояла у зеркала в ванной комнате со все еще надутыми губами и покрасневшими глазами.
"Я ненавижу себя," - хотелось произнести в порыве чувства изолированности и ощущения ненужности, но у нее язык не повернулся это сказать. Алеся любила себя и знала себе цену. Даже сейчас, с потекшей тушью на щеках и растрепанными волосами, она все равно считала себя привлекательной. Алеся не считала себя глупой, бездарной или асоциальной. Все достоинства были при ней. И она знала немало людей, которые в свое время завидовали ее способностям и прежним успехам. Однако с тех пор многое изменилось. Многие из ее доброжелателей и завистников оказались впереди, а она сзади. Раньше она не посмела бы сравнивать себя с другими, но вот в ее жизни случился простой. Она застряла между светлыми юными мечтами и суровой реальностью. Где-то посреди меж двух огней: и ни туда, и ни сюда.
Конечно же, Алеся догадывалась о причинах того, из-за чего последние несколько лет она успешно буксовала на одном месте. Основной проблемой она считала свою слабохарактерность. Алеся ненавидела свою скованность, неловкость, необщительность, нерешительность и все прочие "не", которые мешали ей нормально жить в этом суровом мире. "Не", которые замыкали ее в четырех стенах и не давали почувствовать бурное течение жизни. Не давали проявлять себя, препятствовали легкому лавированию по терниям судьбы. Именно тогда она решила, что быть такой вот «не» просто невыносимо.
"Надо положить конец этому пути в никуда, - решительно сказала она, сжав в правой руке зубную щетку. - Завтра я нанесу первый удар по этому тяжелому панцирю устоявшихся схем моего поведения".
Четкого плана по борьбе с собой у Алеси не было. Однако была заманчивая идейка, которую она давно вынашивала в голове безо всякого намерения ее осуществить. Теперь же она казалась Алесе самым верным, хотя и странным способом начать новую жизнь.
"Завтра я проведу день, радикально отличный от любого другого дня моей жизни, - уверенно произнесла она, глядя в собственные глаза в зеркальном отражении. - Завтра я не сделаю ни одного закостеневшего действия, все привычки выверну наизнанку, проживу день по противоположному сценарию. А еще я буду делать то, чего я хотела, но никак не решалась сделать".
Конечно же, девушка не была уверена, что эта задумка сработает. Однако она надеялась хотя бы немного надломить свой привычный распорядок, поставить под сомнения некоторые привычки и поведенческие цепочки. Более того, Алеся не была уверена даже в том, что сможет выдержать в бунтарском духе хотя бы двадцать четыре часа. Скорее всего, где-то она прошляпит досадную привычку и дальше махнет рукой на свою задумку. Но, в конце концов, Алеся решила, что из-за нечаянной оплошности она бросать намеченное не станет, а продолжит выполнять свой план как ни в чем не бывало.
"В конце концов, это не обязаловка, а всего лишь эксперимент: провалю - ничего страшного", - решила она, укладываясь спать. Сама эта мысль показалась Алесе успешным залогом завтрашней миссии. Раньше она относилась к любым планам и задачам фаталистически. Теперь же ей стало очевидно то, что даже если она провалит свою задумку, ничего страшного не случится. Она всего лишь продолжит свое тоскливое существование, далекое от гущи событий, так что терять, собственно, нечего.
Необычный День, или, как она его назвала, День Наоборот, совпал с субботой, выходным днем, что автоматически упростило Алесе задачу.
Алеся проснулась под заунывное пение будильника. Она хотела было по привычке быстро выскочить из постели: предстояла ранняя утренняя пробежка. Однако, уже присев на кровати, она вспомнила, что сегодняшняя задача состоит в том, чтоб поломать все привычки - и хорошие, и плохие. И хотя спать девушка не хотела, она откинулась на подушку, чтобы продолжить свой сон.
"Что бы еще изменить?", - думала она, пытаясь снова задремать. Первым делом ей пришло в голову сменить мелодию на будильнике: вместо еле слышной спокойной мелодии она установила ритмичную песню, которая ей когда-то нравилась.
Сон так и не приходил. Тогда Алеся решила сменить позу. Раньше она никогда не засыпала на спине, теперь настал час попробовать.
Досыпание оказалось неприятным: после двух часов беспокойного поверхностного сна Алесю ожидали головная боль и бессилие, полное нежелание вставать и продолжать свой День Наоборот. Она еле заставила себя это сделать, однако уже в ванной она вяло нависла над раковиной.
Наспех сполоснув рот, Алеся выглянула на балкон. Был почти полдень, летнее солнце вступило в свои законные права, на улице было слишком жарко, а значит, пробежка на сегодня точно отменялась.
Вместо привычного завтрака - овсянки с вареньем - экспериментаторша наелась конфет, которых купила к визиту назойливой знакомой, намеченного на сегодняшний вечер. И саму встречу Алеся решила отменить: болтовня ни о чем в угоду скучающей приятельнице была потаканием привычке быть слишком мягкой с навязчивыми людьми.
- Сегодняшний день должен стать особенным, - произнесла она вслух, утверждая свое намерение.
Едва она позавтракала конфетами, раздался звонок: ее беспокоил приятель Матвей, еще один любитель свободных ушей. По привычке Алеся взяла трубку, и лишь услышав басистое "Алло" надоедливого знакомого, сулившего скучный разговор на протяжении как минимум часа, она ощутила холодок в своем сердце.
- Как дела? - спросил ее ни о чем не подозревающий голос.
- Нормально, - выдавила она из себя. В голове вертелись бесплодные зачатки идей о том, как оборвать нежелательный разговор, так его и не начав.
- Я тебе не мешаю? - решил уточнить приятель, почувствовав неприветливость в ее голосе.
- Нет, - пискнула Алеся, начиная себя ненавидеть.
- Как дела? – повторил вопрос Матвей.
- Нормально, - снова ответила Алеся, не желая делиться подробностями. - А у тебя?
Алесе было абсолютно неинтересно, как дела у этого человека, но она ничего не могла с собой поделать.
- Тоже неплохо... - и парень начал повествовать о третьестепенных бытовых мелочах, которые имели место быть в его жизни за последние двое суток, прошедших с момента их последнего разговора.
Матвей говорил, говорил, расписывая все в абсолютно ненужных мелочах, а Алеся лишь иногда подавала голос, делая вид, что слушает его. Внезапно она почувствовала, что задыхается от этого ненужного насилия над собой. Монолог болтливого приятеля казался ей теперь настолько невыносимым, что она не выдержала и перебила его на полуслове.
- Извини, я больше не хочу с тобой общаться, - выпалила она.
- Что? – Матвей был ошарашен.
- Я не хочу с тобой общаться, - еще раз повторилась Алеся, сделав неимоверное усилие над собой.
Воцарилось молчание. Собеседник опешил, не зная, как реагировать на внезапное заявление, а Алеся зависла над трубкой, решаясь сбросить вызов и прервать это убивающее время общение раз и навсегда.
- Что-то случилось? Ты на меня обиделась? - наконец, спросил ее голос приятеля.
- Ничего, - ответила она.
- Тогда в чем дело? – приятель был окончательно растерян.
- Я просто не хочу больше с тобой общаться, и точка, - с неожиданной твердостью ответила ему девушка. Она понимала, что Матвей так просто не отстанет.
- Почему?
- Потому что общение с тобой невыносимо. Ты говоришь все о себе да о себе, мне тошно тебя слушать...
- Картина Репина "Приплыли"... - пробормотал Матвей. - А я думал, что мы друзья...
- Друзья? - вспылила Алеся. - Да ты даже не вспомнил, что у меня вчера было День Рождения. Ты вообще ничегошеньки обо мне не знаешь. Друг нашелся...
- Извини, я не знал. Ты же мне никогда об этом не говорила.
- А ты и не спрашивал! - продолжала Алеся изливать свой гнев. – Ты вообще ни о чем меня не спрашивал, а мне некогда и пяти копеек вставить за твоими устными мемуарами.
Алеся и не думала, что в ней живет столько злости и обиды. Ей даже стало на секунду неловко, однако парень продолжал обороняться, не признавая своей вины.
- Почему это я не спрашивал? Я всегда спрашиваю, как ты поживаешь, но ты всегда отвечаешь "нормально". Что мне еще остается, чтобы развлечь тебя?
Сопротивление Матвея окончательно разозлило Алесю.
- Вводное «Как дела?» я не считаю вопросом. Это вопрос для тех, кому больше нечего спросить друг у друга. И только зануда будет излагать в ответ на этот вопрос подробности. И почему ты решил, что это ты меня развлекаешь? Ты звонишь именно тогда, когда тебе скучно, а не мне. Кстати, пора бы уже усвоить, что бесконечные рассказы о себе, причем, во всех интимных подробностях - не самый удачный способ кого-то развлечь.
И не дав Матвею ответить, Алеся в сердцах бросила трубку. Смысла продолжать беседу она не видела. Она искренне надеялась, что назойливый собеседник, наконец, отстанет, от нее. Однако Матвей продолжал названивать, пытаясь, продолжить выяснение отношений. Алеся не поднимала трубку. В ней все еще буйствовал гнев.
Увы, она никогда не считала своего приятеля близким человеком. Матвей был ненужным балластом, который приходилось тащить, причем, обычно, в самое неудобное для Алеси время. Наконец, хоть и прибегая к грубым методам, это горе-общение удалось разорвать.
Звонки прекратились, однако от Матвея пришла смс-ка, призванная воззвать к чувству вины обидчика. "Я был лучшего о тебе мнения. Мы так душевно беседовали, я раскрыл тебе душу. И тут плевок от тебя. Прямо в сердце. Что ж, этого и следовало ожидать".
Алеся расстроилась, прочитав его послание. Столько терпения было потрачено на общение с этим болтуном, в итоге, она еще и осталась виноватой. Девушка в сердцах удалила его сообщение, а потом все же решила написать ответ: "Открыть душу - это значит впустить в себя другого человека. А ты абсолютно слеп по отношению к людям, по крайней мере, ко мне. Вместо того, чтоб позволять людям открываться, ты ломишься всем своим эго в закрытые ворота. И даже не видишь того, что они закрыты".
Чтобы оставить последнее слово за собой (продолжать тратить нервные клетки на спор в этот необычный день она не хотела), Алеся занесла номер Матвея в черный список, и лишь теперь смогла расслабиться. Медленно и неуверенно наступало облегчение после неприятного любому миролюбивому созданию выяснения отношений.
И все же настроение было подпорчено. Этот диалог занял у Алеси час ее Дня Наоборот.
- Ну вот, опять я трачу время зря... - вздохнула она. – В этот особенный день…
Привычка переживать из-за боязни кого-то обидеть взяла верх над несчастной, и у Алеси случилась мимолетная истерика. К счастью, ее вовремя спасла мысль о том, что от этой привычки тоже надо бы избавляться.
- Для всех хорошим и не будешь. Каждому свой удел. Я несу свой крест, и с этим делом я уж как-то справлюсь сама. Но вот сливать на себя чужие проблемы я теперь не позволю. Уж слишком тяжела эта неблагодарная ноша…
Кое-как справившись с первым за сегодняшний день стрессом, Алеся решила отправиться по магазинам и прикупить пару вещиц. Покупки должны были хотя бы немного скрасить этот день, призванный стать необычным. Сегодня она специально не смотрела на ценники, а делала выбор исключительно по принципу: «нравится-не нравится». Буквально вчера в одном женском глянцевом издании она прочитала, что покупая вещи дороже своих финансовых возможностей, человек создает благоприятную ауру для улучшения благосостояния. И хотя в наличии у Алеси было не так уж много денег, она решила вложить их в пару самых красивых платьев, вместо того, чтоб скупиться по полному списку необходимых на летний сезон вещей.
Одно платье Алеся выбрала специально для работы. Оно состояло из двух компонентов: однотонной темно-синей юбки, выгодно подчеркивавшей ее филейную часть, и обтягивающего верха с визуально увеличивающим грудь белым жабо. К нему бы еще подобрать пояс… Но это уже в другой раз, когда на карточку Алеси снова набежит зарплата.
Второе платье – красное с геометрическими вышивками из темно-синего стекляруса на груди -претендовало быть нарядным, но также отлично могло смотреться и для романтичной вечерней прогулки. Оно было полностью обтягивающим, очень коротким и неудобным, однако Алеся влюбилась в него с первого взгляда. Решающим голосом в пользу этой покупки стала та мысль, что красных платьев у Алеси еще не было.
Расплатившись за покупки, Алеся тут же надела красную обнову на себя. Нетерпение обновить покупку немедленно возникало не впервые, но вплоть до Дня Наоборот девушке всегда удавалось обуздать эту маленькую внезапную страсть. Сегодня, в этот особенный день, ей была дозволена любая глупость.
Алеся довольно прогуливалась по центральным улицам города, ловя на себе заинтересованные взгляды прохожих. Однако внимание к ее персоне недолго радовало девушку. В одной из витрин она увидела, что ее укладка давно была растрепана ветром. Испорченная прическа смазывала все впечатление от нового платья. А значит, надо было завершить начатый образ.
Заскочив в первую попавшуюся цирюльню, она попросила парикмахера сделать ей симпатичную прическу. Имея слабое представление о том, что именно будет сообразно с ее яркой красной обновой, девушка полностью отдалась вкусу парикмахера - и не ошиблась. Молодая парикмахер соорудила на ее голове вычурную косу, заплетенную вокруг затылка.
В парикмахерской ее быстро раскрутили на все возможные услуги, поэтому Алеся задержалась там надолго. Зато вышла она оттуда вся из себя: с красными коготками на руках и вызывающим вечерним макияжем.
- По какому поводу марафетимся? – спрашивали ее сначала парикмахер, а затем и маникюрщица.
- На день рождения иду, - отвечала им всем Алеся, а сама думала о том, что в День Наоборот непозволительно было бы выглядеть как обычно.
Эйфория от нового образа длилась недолго. Масштабы сегодняшних «подвигов» казались Алесе настолько маленькими, что она уже было отчаялась: неужели она не может дать вызов своей ужасной привычке замыкаться в своем крохотном мирке?
От этой мысли Алеся приуныла и бессознательно оказалась погруженной в интернет, который ей удалось словить в небольшом летнем кафе. В социальных сетях ее ждало несколько сообщений, в том числе от обиженного Матвея. Она еле сдержалась от порывов прочесть послание отвергнутого ею приятеля, но вовремя спохватилась. Чтобы избежать соблазна вырваться в соцсети снова, Алеся заморозила все свои страницы.
Хотя бы на сегодня ее интернет-зависимость была нейтрализована.
Воля случая занесла Алесю в парк развлечений, который издалека завлекал прохожих восторженными визгами «экстремалов». Девушка остановилась возле «вышки», молниеносно возносившей восторженную парочку к небесам, а затем столь же быстро опрокидывавшей их наземь. У девушки захватывало дух от одного лишь наблюдения за этим полетом.
«Может, и мне рискнуть так прокатиться?» - пронеслась у нее в голове шальная мысль, но она тут же была отвергнута. Такое испытание было для девушки чем-то непостижимым даже в такой памятный день.
Чтобы разогнать адреналин по крови, девушка решила посетить американские горки, это был весьма приемлемый для нее уровень экстрима. Но, увы, горки не оправдали себя. Сеанс был настолько быстрым, что посетители не успели даже испугаться, когда их машинки вернулись к старту.
После этого она каталась на подвесной карусели, и это приключение куда больше ее взволновало. Как бы ей не хотелось признавать, но высоты она боялась, хотя до этого всегда гордилась тем, что высота – едва ли не единственное испытание, которое ей по плечу. Уж слишком много волнения доставляло ей созерцание окрестностей парка, быстро проносящихся под ее ногами на уровне десятка-второго метров над землей…
Немного возбужденная и уставшая после последнего аттракциона, девушка присела отдохнуть на единственную свободную лавку у самого входа в парк. Ноги ее были ватными, и она принялась болтать ними, чтобы вернуть отлившуюся от них кровь. Именно за этим занятием ее застала врасплох компания молодых людей. Приняв Алесю за свою одногодку, юноши, первокурсники местного университета, завязали с ней легкую непринужденную беседу.
Алесе было приятно чувствовать себя моложе своих лет, поэтому она соврала, что тоже принадлежит к студенческой среде. Где-то между ребрами томным кличем отозвались воспоминания о приятных годах, когда жизнь казалась туманным, но приятным грядущим. Все лучшее было впереди: и любовь, и дружба, и личные достижения. Перспективы повзрослеть тогда казались очень заманчивыми. Но вот настало это самое «впереди», которое оказалось тупиком, глухой стеной, отгораживавшей Алесю от счастливой жизни.
Алеся и сама не заметила, как загрустила, отвлекшись от разговора о веселых общажных буднях. Ностальгические воспоминания о предвкушениях того, чему так и не удалось сбыться, снова отбросили ее в неприятную реальность, в которой жизнь ее заканчивалась, так и не начавшись, просто потому, что на каком-то повороте она свернула не туда…
«Нет, дело не в случайной ошибке и не в утерянных шансах… - рассуждала Алеся. - Я систематически поворачиваю не туда… Каждый раз, когда я замыкаюсь в себе, когда пропускаю мимо себя приключения, да и вообще любые маленькие и большие радости жизни…».
- Ну что, ты идешь с нами? – прервал ее размышления рыжий юноша. Он изначально подобрался к Алесе ближе других ребят и норовил приобнять ее, совсем не знакомую ему девушку, из-за чего Алеся вынуждена была неоднократно отодвигаться подальше.
- Куда? – переспросила она.
- В «Монте-Негро», - ответил он. Это был самый популярный клуб в городе.
- А не рано ли еще? – удивилась девушка.
- Рано… Но сначала надо подзарядиться… Мы обычно делаем это в близлежайших дворах.
Так и получилось, что взрослая девушка оказалась в компании подростков, по-хулигански распивавших алкоголь во дворах многоэтажек. Впрочем, она быстро влилась в эту атмосферу юношества, тем более, что она напоминала ей о навсегда утраченных годах собственной «молодости», когда она со своими одногодками могла вот так вот празднествовать, не думая ни о чем, а если и думая, то только в позитивном ключе.
Вкус давно забытых алкогольных энергетиков тоже внес нотки романтичности в этот вечер. Он, как губка, вобрал в себя светлые порывы души, которые были присущи Алесе когда-то давно, когда жизнь еще не казалась размыто-серой. Убогое детище химической промышленности пробуждало в девушке чувство прекрасного, одновременно затапливая благородные порывы во хмелю.
С непривычки Алеся перебрала, поэтому все происходившее с ней на протяжении следующих нескольких часов она помнила смутно. Она не помнила, как попала в «Монте-Негро», как танцевала в обнимку с приставучим Рыжим и как в последствие потеряла след юной компании, оставшись одна-одинешенька среди пьяной толпы.
В моменте, в котором осознанность вновь возвратилась к ней, Алеся крутилась около шеста, и это доставляло ее пьяной сущности легкие приступы самодовольства.
Алеся танцевала откровенней любой искушенной стриптизерши, при этом, не позволив снять с себя даже тонкий поясок, обвивавший ее изящное красное платьице.
«Самое страшное – это быть неприметной. Будучи интересным человеком, оставаться в тени. Несвоевольно. Вынужденно, - думала она, оборачиваясь вокруг шеста. - Со временем это входит в привычку и становится зоной комфорта. Уже по привычке уступаешь место старшим, младшим, средним, пропускаешь вперед амбициозных и потерянных, и, таким образом, становишься жертвой собственного благородства, никогда ничего не позволяя самой себе… Подавляешь свое эго, никогда не давая ему выплеснуться наружу. А ведь иногда все-таки надо! Мы живем в обществе, где в ходе общения происходит постоянный обмен энергиями… Обмен, а не постоянный прием чужих душеисплесканий. Если не выпускать саму себя на прогулку… Не давать волю побыть собой… Что тогда? Тогда все «твое», весь твой прекрасный внутренний мир, бродит и гниет внутри, превращаясь в яд…»
Ближайшие столики захлебывались от восторженных возгласов и усиленно рукоплескали Алесиным танцам. Один из свидетелей ее танцев, низкий блондин с расстегнутой рубахой, обнажавшей лысую потную грудь, был активней всех остальных недавно появившихся у нее поклонников. Его звали Василий, по крайней мере, так он представился, когда Алеся взяла небольшой перерыв между танцами.
- Давай еще! – кричал он пьяным быдловатым голосом.
Алесю это одобрение не воодушевляло, а подстегивало. Словно кто-то кричал: «Это и все, на что ты способна?». Она продолжала думать о своем пожизненном ущемленном состоянии, которое в эти минуты не только не исчезло, а еще больше усугубилось.
«Это не я. Это снова кто-то другой…» - разозлилась она и, плавно завершая танец, сошла со своего пьедестала.
Здесь ее уже подстерегал Василий. Он проводил ее к своему столику, который пустовал, и принялся потчевать девушку всеми возможными напитками. Он обрывисто рассказывал о том, что у него был собственный бизнес, и он прогорел, что он разведен, а жена его редкостная стерва. Несколько раз он переспрашивал Алесю, как ее зовут и чем она занимается. Видимо, его мозг уже не мог долго удерживать в памяти новую информацию. Однако Алесю это не смущало, она вела себя довольно учтиво, от переизбытка эмоций позабыв, что учтивость – это ее привычная манера общения, и в этот необычный день эту манеру стоило бы сломить. Сейчас она должна была заливаться рассказами о себе, без обиняков выкладывая новому знакомому каждую свою мысль. Но что-то ее сдерживало даже сейчас, когда она была во хмелю.
- Ну что, поехали ко мне? – неожиданно предложил ей Василий.
- … Поехали, – замешкавшись, согласилась девушка, уже не соображая, что к чему.
- Сейчас, я попрощаюсь со своими и вернусь, - сообщил ей знакомый. – Жди меня здесь.
Алеся лишь кивнула в ответ. Она уже не соображала, что происходит, и была ведома этим незнакомцем, который подхватил ее в беспомощном бреду. Когда Василий исчез, она долго смотрела в сторону выхода, ожидая его появления. Этот маленький зазор времени ей не было чем заполнить. Она лишь покорно ждала продолжения действия, раздражаясь глушившим ее танцевальным ритмам, но возвращение Василия все оттягивалось. По мере ожидания Алеся трезвела.
«Что же я делаю?» - посетила ее тревожная мысль.
- Спокойно, Алеся, у тебя сегодня День Наоборот, в этот день можно все, кроме того, что делалось или не делалось в любой обычный день, - обратилась она скорее к полупустому стакану, нежели к себе.
Однако сомнения нарастали, и теперь уже девушка с опаской поглядывала в сторону выхода. «Еще не поздно отступить назад», - думала она, решаясь предотвратить глупую связь с незнакомцем. Лишь обещание дождаться Василия держало ее на месте.
Но Василий так и не объявился.
«Обычно девушки бросают мужчин в таких ситуациях, но сегодня кинули меня», - с толикой досады на фоне огромного облегчения рассуждала Алеся. Она снова искала повод упрекнуть себя в чем-то, да хотя бы в том, что от нее сбежал даже несерьезный ловелас, но вовремя вспомнила, что сегодня упрекать себя запрещено.
Она опустошила свой бокал, и хотела было вернуться на танцпол, когда над ней склонился некто нерусской национальности.
- Дэвушка! Можно вас угостить?
- Нужно, - ухмыльнулась она. В едва протрезвевшие глаза вернулся огонек.
- Ты почему смеешься? – новый кавалер подметил эту едва уловимую ухмылку, которая пробежала по ее лицу.
- Анекдот вспомнила, - соврала Алеся и позволила себе улыбнуться от души.
- Какой? Расскажи и мне, я тоже хочу веселиться, - попросил парень, присев напротив нее.
- Обманул кондуктора: заплатил и не поехал, - поделилась она причиной своего смеха. Именно так она представляла себе ситуацию со сбежавшим от нее Василием.
Ее новый знакомый вежливо улыбнулся, так и не поняв шутку.
- Как тебя зовут? – спросил он.
- Наташа, - соврала она.
- Очень приятно, я Марат. Пошли за наш столик.
Марат познакомил Алесю со своими приятелями. Для нее все они были на одно лицо и забрасывали ее одинаковыми по степени искренности и оригинальности комплиментами, которые она пропускала мимо ушей. Марат подал ей какой-то зеленый коктейль, от которого пахло уроком химии, и великодушно сообщил:
- Угощайся!
В отличие от Василия, Марат гораздо больше интересовался личностью своей новой знакомой. Он задавал ей всякого рода вопросы, не переставал нахваливать ее растрепанные светлые кудри – все, что осталось от ее аристократичной косы - и красивое лицо, которое все еще горело румянцем после откровенных танцев. Он пригласил ее танцевать, но, вытащив на танцпол, довольно быстро растворился в толпе. Спустя несколько минут Алеся успела позабыть о своем новом спутнике, снова отдавшись танцам, уже не столь откровенным.
Возвращалась апатия. Алеся ловила себя не мысли, что ей уже абсолютно невесело. Можно было бы выпить что-нибудь покрепче для поддержания настроя. Но и пить-то уже не хотелось.
Впервые за этот вечер Алеся глянула на часы. Было десять минут второго.
- Все в порядке, - вздохнула она с облегчением. – Уже можно возвращаться назад в свою скорлупу. Она скромно присела на край сидения, и спина ее по старой привычке согнулась колесом. От недавней развязности не осталось и следа.
«Я сегодня сыграла негативный вариант Золушки, - улыбнулась она в своих мыслях. – Только у Золушки карета прекратилась в тыкву, а я заново обросла непробиваемым панцирем, который скрывает всех живущих во мне чертят».
- Почему загрустила? Пошли танцевать! – потревожил ее голос. Она лениво подняла глаза вверх и увидела Марата.
- Нет, спасибо, - замотала головой девушка.
- Эй, я тебя не узнаю, ты же веселый девушка, - попытался взбодрить ее Марат.
- Зато Я себя узнаю, - сама себе под нос проговорила Алеся.
– Хочешь, я тебе еще что-то закажу? – предложил он.
- Нет-нет, не надо, - замялась она. - Я, наверное, пойду.
- Эй, мы так не договаривались, - возмутился Марат. Его черные глаза сверкнули гневом.
- Мы вообще ни о чем не договаривались, - возразила девушка.
Марат схватил ее за руку.
- Отпусти, - спокойно сказала она. Марат лишь усилил хватку. – Отпусти, ато закричу, - потребовала Алеся с несвойственной ей агрессией.
Он резко встала, выдернув руку, которую жгло в месте соприкосновения с его жесткими, горячими пальцами. Марат последовал за ней. Девушка в панике оглядывалась по сторонам в поиске спасения. Ближайшей дверью был вход в дамскую уборную, именно туда она и последовала, едва успев захлопнуть дверь за навязчивым воздыхателем.
- Эй, открой! – Марат затарабанил в дверь своим кулаком. – Наташа, иди сюда! Открывай давай. Я жду тебя тут.
Через минуту стуки стали сильнее и интенсивнее, послышалось еще несколько голосов.
- Наташа! Выхади! Паговорить надо! Мы знаем, что ты здесь! – говорили они наперебой.
В жилах у Алеси похолодела кровь. Еще минута, и эти товарищи, не стесняясь, нагрянут в женский туалет. Куда бежать? Алеся заскочила в первую же кабинку и заперлась в ней, в надежде, что хотя бы здесь до нее никто не доберется.
Ее опасения оправдались. Дверь скрипнула, и по скользкой плитке застучали несколько пар лакированных туфлей. Сквозь тонкую щель между полом и дверью кабинки они казались похожими на тела гигантских тараканов, атаковавших уборную.
- Где она? – спросил один из них.
- Открывай каждый кабинка! – скомандовал Марат.
- Вот где она, - Алеся услышала голос возле своего убежища. – Только здесь закрыто.
Кто-то дернул за ручку, отделявшую Алесю от опасных незнакомцев. Дверь не поддалась. В глазах у Алеси помутнело, она услышала биение своего испуганного сердца в районе глотки. Хищник дышал ей прямо в лицо. Деревянная дверь, ей казалось, вот-вот растает под напором эмоций.
- Открывай, говорю! – потребовал Марат и громко застучал костяшками пальцев по деревянной двери.
«А это уже «Волк и семеро козлят», - почему-то подумалось Алесе. – Только более сложный уровень. Один козленок против семерых волков». И девушка прыснула от неожиданного приступа смеха.
По ту сторону от двери на пару мгновений воцарилась тишина.
- Почему смеешься, э? – удивился кто-то из приятелей Марата.
Сдерживать себя уже не имела смысла, и Алеся целиком отдалась приступу смеха.
- Это не смищно, - обиженно буркнул Марат. – Давай открывай.
- Смищно, - спародировала его интонацию девушка и захохотала, удивляясь собственной наглости.
- Эй, товарищи, Вы ошиблись дверью! Ваш клозет справа! – прозвучал чей-то смутно знакомый голос. – Уходите отсюда, Вы смущаете дам.
Находившиеся в замешательстве молодые люди нехотя удалились, напоследок сделав несколько отчаянных ударов по двери Алесиной кабинки.
- Чужую собственность просьба не ломать, - прозвучало замечание от ее спасителя.
Когда банда Марата удалилась восвояси, по полу застучали высокие женские шпильки.
- Спасибо вам, мы уже десять минут не могли попасть в туалет из-за этих молодых людей, - прозвенел чей-то кокетливый голосок.
- Не за что, это моя работа, - прозвучало в ответ.
Алеся осторожно повернула замок и выглянула наружу. Марат со своей компанией действительно удалился, но девушка все еще боялась выйти из своего убежища.
- Ростик? – удивилась она, увидев старого знакомого. Однажды они вместе работали в пионерском лагере. После этого некоторое время поддерживали контакт через интернет, пока их общение себя не исчерпало.
- Ну, вот я тебя и нашел, - улыбнулся он. – Уж от тебя я не ожидал такого аншлага.
- Как, ты видел всю эту жуткую сцену? – смутилась девушка.
- Да, - кивнул он, хитро улыбаясь. – Пошли, я тебя проведу домой, мне страшно оставлять тебя одну.
- Ну давай, - согласилась Алеся, не представлявшая, как пробраться к выходу незаметно для Марата и его компании.
Проходя мимо столика, где сидел Марат, девушка покрепче вцепилась в руку своего приятеля. Но Марат даже не глянул в ее сторону: за его столом уже сидели другие девушки.
2.
- Какими судьбами здесь? – спросил Алесю Ростислав, после того, как провел ее к выходу и остановился чуть поодаль от крыльца питейного заведения. – Никогда не надеялся тебя здесь увидеть…
Ростислав знал Алесю еще со времен лагеря, в котором отдыхал на летних каникулах. Она была на год младше и казалась самой скромной девочкой своего отряда. Одевалась неброско, никогда не флиртовала с мальчиками, избегала лишнего внимания к себе. Во время вечерних дискотек девочка предпочитала находиться в самом дальнем уголке территории лагеря, где пряталась от неблагоприятной для нее суеты. Здесь находилась старая деревянная беседка, в которой Алеся читала одну из многочисленных книг, которые взяла с собой на отдых.
Отсюда было хорошо слышно шум прибоя, поэтому часто она забрасывала чтение и молча любовалась умиротворенной игрой бесконечных черных волн, которые можно было видеть сквозь зазоры старой наполовину разваленной ограды. Эта картина казалась зловещей и величественной одновременно; хотелось стремглав убежать подальше отсюда, спрятавшись в битах однотипной музыки, доносившейся из танцпола. Но что-то останавливало ее и заставляло дальше любоваться зловещей стихией. И в какой-то момент приходило умиротворение. Теперь уходить не хотелось. Наоборот, Алеся мечтала, чтоб ночь не заканчивалась, лишь бы не сбить тот тонкий настрой, который обрела ее душа вместе с монотонными ударами отчаянных волн. Но к этому моменту музыка на танцполе стихала, а значит, надо было возвращаться в строй для переклички перед отбоем.
В этой беседке однажды застал ее Ростик, отлучившийся в дальний уголок, чтобы попробовать закурить. Курить он должен был на спор, и хотя все приятели были в курсе, что до этого он не курил, Ростик решил потренироваться, прежде чем закурить в компании. Хотелось предстать в виде бывалого курильщика. Для этой миссии он излюбовал себе широкий куст неподалеку от Алесиной беседки.
Пока паренек неумело поджигал сигарету зажигалкой, до его ушей донеслись звуки тихих шагов, приближавшихся в его сторону. Он посчитал, что это кто-то из вожатых вот-вот застанет его врасплох, и немедленно спрятал сигареты и зажигалку себе в карман. Однако шаги изменили предполагаемый маршрут и направились к беседке. По силуэту мелькавшей в зарослях фигурки он догадался, что его побеспокоила девушка. Но кто именно это был? Парнишку одолело любопытство.
Он бесшумно прокрался поближе и спрятался за широким стволом абрикосы, крона которой служила навесом для беседки вместо однажды проломленной бурей крыши. Фонарь над беседкой сегодня не работал, поэтому Ростик мог не опасаться, что его заметят…
Теперь, когда он был совсем рядом с загадочным силуэтом, до него донесся девичий голос, выразительно и страстно читавший стихи. Голос звучал в полтона, поэтому тайный слушатель хорошо различал эмоции, передаваемые стихотворениями, а слова частично сливались с шумом бьющегося о берег моря. Чтоб различать текст, парню пришлось напрячь свой слуховой аппарат.
Чтобы видеть текст, девушка подсвечивала страницу карманным фонариком. У мальчишки ни на секунду не возникло мысли о том, не проще ли было читать книгу в светлой комнате и не портить глаза тусклым освещением фонаря. С первых секунд действия, свидетелем которого он стал, было понятно, что это некий ритуал. Шум моря служил фоном, буйство волн то усиливалось, то утихало вслед за интонацией читающей. У Ростика даже забегали мурашки по коже - так повлиял на нее творческий дует человека и стихии.
Чтение продолжалось около получаса, а Ростик, поглощенный этим странным выступлением, не смел даже немного выглянуть из-за дерева и рассмотреть лицо декламатора, довольно хорошо освещенное карманным фонариком.
Внезапно прозвучал звонок, зазывавший всех отдыхавших в лагере собраться на площадке возле жилых корпусов. Девушка захлопнула книгу, прервавшись на полуслове, и поспешила на перекличку. Ростик так и не успел разглядеть ее лица, ему приметились лишь длинные кудрявые волосы, мягкими локонами распадавшиеся на плечах и спине.
Тот случай заинтриговал Ростика, но он более не смог стать его свидетелем. В следующие дни его поглотило общение с ребятами из старшего отряда, и вскоре он позабыл о случившемся. И лишь в ночь перед окончанием смены он случайно узнал, кем была та загадочная особа в беседке.
В праздничный вечер девчонки из его компании посмеивались, поглядывая в сторону девушки, танцевавшей на танцполе, немного в стороне ото всех остальных.
- Как корова на льду… - хихикали они.
- Ну почему как корова… Нормально танцует… Во всяком случае, не безобразно… - решил вступиться за нее Ростик.
- Ты же видишь, с ней вообще никто не дружит… Думаешь, просто так? Да она странная на всю голову! Что ее вообще сподвигло припереться на танцы? Читала бы книжки своему морю, как во все остальные вечера… Только портит людям праздник… - наперебой возмущались девчонки.
Лишь теперь он обратил внимание на силуэт Алеси. Это действительно была она – та самая страстная декламаторша, поразившая его своим чтением. Насколько величественной казалась она ему тогда, занимаясь чтением стихов, и насколько невзрачной Алеся выглядела сейчас среди своих сверстников!
- Может, это она ни с кем не дружит, а не с ней не дружат… - проговорил он себе под нос, но всем уже было не до «гадкого утенка». Разговор перешел на обсуждение других людей.
Тогда Ростик не знал даже Алесиного имени… Время размывало в его памяти моменты, проведенные в лагере; растворялся и этот необычный эпизод. Но встреча должна была повториться. Так было начертано в Книге судеб.
Ростислав был студентом-третьекурсником, решившим подработать и заодно повидать море. Стыдно признаться, моря он не видел с того самого дня, когда будущим девятиклассником в последний раз покинул летний лагерь, в котором в свое время пересекся с Алесей…
Работа пришлась ему по нраву: кормили неплохо, платили тоже вполне прилично, и он умело справлялся с юными сорванцами. Но самым главным бонусом этой работы конечно же было море, которое он обожал всем сердцем и душой.
Шумно и насыщенно проходили дни работы, больше напоминавшей праздник, чем трудовую повинность, и Ростислав решил задержаться здесь на все четыре смены. Каждый раз ему безусловно доставался старший отряд; немало детей умоляли родителей купить путевку на еще одну смену, лишь бы снова оказаться в возглавляемым любимым вожатым отряде.
На третью смену в лагерь прибыла новенькая вожатая, и ее сразу же поставили Ростиславу в напарницы. Его удивлению не было предела, когда он узнал в новой коллеге ту самую девушку, зачитывавшуюся стихами под шум моря.
Алеся с тех пор заметно похорошела, стала более фигуристой и изящной. Исчезла бледность с ее лица, а в глазах появилась игристость. Жаль только, она состригла свои чудные белокурые волосы, оставив лишь короткое кучеряшки, едва дотягивавшиеся до подбородка. Впрочем, Ростик смутно помнил Алесино лицо, и ему казалось, что именно такой и была девушка из его покрытых пылью воспоминаний.
Теперь, работая плечо-о-плечо, Ростислав и Алеся могли вдоволь наговориться, хотя в их общении долго чувствовалась тяжесть со стороны Алеси. Что-то ее смущало, не давало раскрыться; но общительный Ростик умел выудить для себя всю нужную ему информацию.
Оказалось, они оба родом из одного города, хотя на тот момент Алеся в учебных целях проживала в другом конце страны. На лето она вернулась домой, и от подруги ей поступило предложение вместе поехать подзаработать в летнем лагере. Девушка согласилась на эту работу лишь из того соображения, что они будут работать вдвоем с подругой. Но в самый последний момент подруга заболела, и Алеся узнала об этом лишь на перроне, за пять минут до отправления поезда. Деваться было некуда, ехать пришлось одной.
Работа вожатой давалась девушке с трудом. Дети не слушались, иной раз и вовсе доводили до слез. Только благодаря авторитету своего напарника она могла хоть как-то влиять на детей. Поэтому любое мероприятие, на которое нужно было организовать отдыхающих ребят, или даже поход на пляж, доставляли ей массу переживаний. Двадцать четыре часа в сутки она была на иголках, не в силах справиться с грузом ответственности и ожидая неприятных сюрпризов со стороны своих подопечных.
Спустя неделю изнурительной работы Алеся даже думала рассчитаться, чтобы снять с себя этот тяжелый груз. Но Ростислав ее остановил.
- Мне тоже вначале было нелегко, - соврал он. – А теперь, как видишь, я один из любимых вожатых… Потерпи немного. Ты должна доказать себе, что ты справишься!
- Но ради чего? Мне кажется, я растеряю здесь все свои нервные клетки! – отчаянно заявила девушка.
- Хотя бы для того, чтобы стать менее уязвимой к подобным ситуациям. Ты ведь не всегда в этой жизни сможешь прятаться от окружающих. Надо уметь не бояться показывать людям свое истинное лицо. С детьми научиться этому гораздо проще, чем со взрослыми, здесь не нужно никакого притворства. Они искренни и любознательны; открыться детям – большое счастье.
- Тебе, наверное, трудно меня понять, - усмехнулась Алеся. – Ты душа компании, я уверена, что популярностью в этом лагере твое обаяние не ограничивается. Для меня же эта работа – настоящая душевная экзекуция. Ежеминутная пытка для моей психики. Зря я вообще согласилась на это, я ведь отлично знала, что я интроверт, лидерских качеств у меня нет и не может быть.
- Иногда стоит немного потерпеть, чтоб сегодняшние переживания казались тебе пустяком. Именно для этого мы и испытываем трудности – чтоб укреплять свои слабые стороны. Подумай об этом. Тем более, ты уже пережила почти половину смены. Стоит ли бросать начатое, когда ты зашла так далеко?
Откуда из Ростислава вылился этот поток убедительных речей – ему и самому не было понятно. Раньше он красноречием похвастаться не мог.
Что же касается мотивов, то Ростислав вовсе не собирался учить девушку жизни, а просто был по-детски очарован своей напарницей и не хотел, чтоб та уезжала. Тем более, что вместо робкой девушки ему наверняка поставили бы одну из вожатых младшего отряда, с которой он был в коротких бурных отношениях и которая таила на него обиду за то, что он ее «поматросил» и бросил.
Алеся категорически сторонилась ночных посиделок за распитием крепких спиртных напитков, которые имели место быть всякий раз, когда директор лагеря отлучалась в город.
На свой День Рождения, который совпал с «экватором» смены, Алеся не проставилась, как было принято в их коллективе, а лишь напоила коллег травяным чаем и угостила тортом, который сама спекла, прокравшись тайком на кухню лагеря.
- Ты бы хоть пару раз для приличия посидела со всеми, - ругал ее Ростик, который был осведомлен, что у некоторых коллег девушка своим отстраненным поведением вызывала антипатию. – Ато совсем отбилась от всех… как…
- Псих-одиночка, - Алеся закончила за Ростислава предложение.
- Ну что-то вроде этого, - неловко усмехнулся ее напарник.
Алеся улыбнулась.
- Не смущайся, я и сама отлично понимаю, как я выгляжу со стороны, - призналась она. – Но и ты пойми, в этот ночной час мне как воздух необходимо побыть наедине. Иначе я задыхаюсь. Среди мало знакомых людей мне неловко и … душно.
- А я… тоже малознакомый человек? – поинтересовался Ростислав. – Тебе со мной тоже душно?
- Нет, что ты… С тобой мне легко.
- Честно?
- Честно. Даже странно… насколько мне с тобой легко. Мы вроде бы такие разные, но твоя личность не давит на меня…
- А что, должна давить? – его позабавила эта фраза. - Моя личность, я имею ввиду.
- Просто ты, должно быть, совсем меня не понимаешь. У тебя все совсем по-другому, и, тем не менее, я зачем-то с тобой откровенничаю. Хотя ты мог бы просто посмеяться надо мной.
- Наверное, именно то, что мы разные, и послужило началу нашей дружбы.
- Дружбы? – переспросила Алеся.
- Дружбы! – повторил Ростислав. – Или ты не считаешь, что мы – друзья?
- Почему же… Считаю… Ты столько раз выручал меня… Просто я удивилась, что ты тоже считаешь меня другом.
По окончанию третьей смены Ростислав начал уговаривать Алесю остаться еще на одну смену. И Алеся согласилась, хотя и сама не могла понять почему. Работа по-прежнему давалась ей нелегко, но здесь дни проходили ярко и были наполнены событиями. Дома же ее ожидала рутина ленивых дней, когда от безделия начинало тошнить, а мысль о новом учебном годе вызывала тоску. Она всегда так чувствовала себя в августе. Здесь же тосковать и бездельничать было некогда, а главное мечтой дня было добраться до душа и выспаться.
Ростислав все чаще проводил свободное время с Алесей.
- Тебя не смущает, что тебе приходится выбирать между мной и приятельскими связями с коллегами, которые ты укрепляешь в праздные вечера за бутылкой пива? – спросила его как-то Алеся.
- Нисколько, - покачал головой Ростислав. – Это тебя, должно быть, смущает, что я не даю тебе побыть одной.
- Вовсе нет…
- Ты ведь сама говорила, что стремишься к одиночеству…
- Говорила, - подтвердила Алеся.
- Я всегда удивлялся тебе. Люди, у которых нет необходимости затыкать кем-то душевную пустоту… они многого стоят! Для меня жизненно важно общение… Пускай даже ниочемный разговор с малознакомым человеком. Лишь бы только над нами не нависала мучительная тишина… Пока поддерживаешь общение с людьми, присутствует ощущение, что ты живешь.
- А у меня наоборот, - возразила подруга. – Так часто хочется волком выть на луну, когда приходится поддерживать с кем-то бессмысленный разговор.
- Неужели тебе никогда не бывает одиноко?
- Бывает. И одиноко, и страшно, и грустно, - призналась девушка.
Они оба молчали, уставившись на молодой неуверенный серп луны, нависший на небе прямо над их головами.
- Ты не боишься в конечном итоге остаться совсем одинокой? – прервал паузу парень.
- Нет. Я куда больше боюсь чувствовать себя одинокой с кем-то. Это куда страшнее. Я должна дать волю эмоциям, когда это необходимо. С человеком, с которым тоскливо, это невозможно. И тогда одиночество душит меня куда сильнее.
- А мне казалось, ты черпаешь в одиночестве вдохновение… - произнес Ростислав. И он признался, что застал ее однажды в детстве за чтением стихов у берега моря.
- Как? – покраснела Алеся. – Ты это видел? – она закрыла лицо руками. – Какой ужас!
- Почему ужас? – искренне удивился ее смущению парень. - Как по мне, это было мощно. С такими талантами можно выступать перед большой аудиторией.
- Ты, видимо, единственный ценитель моих ночных стихочтений, потому что остальные дети в лагере до конца смены дразнили меня за это.
- И ты все равно упрямо ходила в беседку и читала стихи…
- Для меня это было единственное спасение от мучительных мыслей и дурного общения – вот и ходила.
- А сейчас почему не читаешь стихи?
- Некогда… Да и… теперь мне есть кому излить душу…
Они подошли к тому месту, где пять лет назад стояла беседка. От нее осталось лишь основание и один покошенный деревянный столб. Абрикосовое дерево, за которым в свое время прятался Ростислав, было спилено. А вместо хлипкой деревянной изгороди, ограждавшей территорию лагеря, теперь возвышался двухметровый бетонный забор.
Они остановились и замолчали, как будто почитая память места подростковых воспоминаний.
- И ходить читать стихи теперь некуда, - Алеся развела руками. – Моря не видно.
- Все-таки, странно получается, - задумчиво произнес Ростислав. – Мы с тобой снова пересеклись в том же месте, что и пять лет назад.
- Ничего странного здесь нет, - пожала плечами его подруга. - Сюда съезжаются дети со всей нашей области. Я не знала тебя тогда, да и ты тоже ничего обо мне не знал. Так что прошлая наша встреча не считается.
Ближе к концу последней смены в честь завершения сезона директор лагеря настояла на проведении конкурса юных любителей поэзии. Отдыхающие встретили эту идею без энтузиазма, вожатые – тоже. Заставить непосед засесть за книги казалось немыслимой идеей. Но, хочешь – не хочешь, пришлось выполнять задание.
Вожатые были сконфужены. Приуныла и сама Алеся, поскольку способа сделать этот конкурс интересным для большинства детей она не видела.
- Мне кажется, это шанс применить к делу твой большой талант, - предложил девушке напарник, когда они возмущенно обсуждали указ начальства.
- Большой талант? Не смеши меня… - прыснула его подруга.
- Зря ты так… Твоя любовь к поэзии – это наш козырь. Я уверен, никто из вожатых не переплюнет тебя в стихочтении. Если ты сможешь привить детям эту любовь, мы взорвем финальный концерт.
- Брось, - махнула рукой девушка. – И страсть моя давно остыла, и мои способности ты явно преувеличиваешь…
- А давай оставим это на суд детей, - предложил парень.
- Тем более, тогда твоя идея точно обречена на провал, - усмехнулась Алеся. – Вспомни, как меня высмеивали одногодки, когда уличили меня в моих «вечерах поэзии».
- Вот именно, это были одногодки, а теперь для тебя дети этого возраста – всего лишь дети. Ты для них – взрослая девушка, пример для подражания. Половина мальчишек смены влюблена в тебя, девчонки ревнуют их к тебе, но при этом очень уважают…
- Неужели? – эта новость стала для девушки шоком. Непослушание подопечных ей подростков она воспринимала как издевательство над собой, кто бы мог подумать, что дети питают к ней глубокую симпатию.
- Я не хочу показаться резким, но ты застряла в комплексах того возраста и не даешь себе раскрыться. Все, что ты делаешь, для наших подопечных – пример, образец, а не повод с тебя посмеяться.
В это мгновение взгляд Ростика принял необычно серьезное выражение. Алеся посмотрела на него с некоторой обидой, но парень оставался по-прежнему очень серьезным. И эта серьезность вызывала доверие.
Нехотя девушка согласилась взяться за поэтическое просвещение детей, словив себя на мысли, что в очередной раз идет на поводу у своего напарника. Чужой казалось бы человек оказывал не нее влияние, и ей впервые хотелось поддаваться этому влиянию, что было в новинку для этой независимой, скрывавшейся за толстым панцырем натуры.
- Дети, сегодня мы будем приобщать вас к искусству, - в тот же вечер заявил Ростислав своему отряду, собрав всех подопечных в большом павильоне.
- Коим образом? – удивились ребята. На большинстве лиц парень читал кислую мину. Его предложение не показалось подросткам привлекательным.
Но Ростислав продолжил говорить, не снижая градуса уверенности в реализации своей задумки. Он рассказал о поэтическом конкурсе, который был запланирован в день закрытия лагеря, и в котором старший отряд, как наиболее взрослый и осознанный, обязан был одержать победу.
- Фу! Ненавижу стихи, - со всех сторон раздавались возгласы протеста негодующей ребятни.
- А вы не спешите с выводами… - непоколебимо настаивал на своем вожатый. – Я тоже никогда не понимал смысла в том, что некто рифмует строчки и записывает свои мысли в столбик, ненавидел уроки литературы и всегда получал двойки, так как изучать стихи классиков мне было просто-напросто лень. Но один человек изменил мое представление об этом жанре литературы, и я уверен, ваше мнение тоже изменится… Наше счастье, что этот человек сейчас находится с нами и готов прививать вам свою любовь к прекрасному…
В павильоне нависла тишина. Дети оглядывались друг на друга, надеясь отыскать анонсируемую личность в своем кругу.
- И кто же это? – первыми не выдержали девчонки.
- Это наша любимая вожатая Алеся Александровна, - вожатый указал на свою подругу, все это время молча наблюдавшую за воспитательным процессом. Она встрепенулась. Парень застал ее врасплох. Сегодня она настолько устала, что в конце дня мозг ее отключился, и она не вникала в проводимую напарником беседу. - Алеся, я прошу вас, выйдите к нам, - он пригласил ее в центр павильона.
Кто-то из парней одобрительно присвистнул, девчонки недоуменно захлопали глазами. Немного смущаясь, девушка вышла к своему другу, удивляясь столь теплой реакции юной аудитории. Она никогда не выступала публично, и ей казалось, что это станет пыткой. Но от юного зрителя исходила мощная волна одобрения, и девушка глубоко вздохнула. Вот он, настал ее час раскрыться!
- Ребята, я предлагаю вам поэзию серебряного века. Как по мне, в отличие от современной, авторы той эпохи писали куда более душевно, при этом их строки каждому из нас будут до боли понятны, в то время как произведения золотого века могут показаться вам излишне пафосными.
- А что такое золотой век? А что такое серебряный? Что значит пафосный? – посыпались вопросы со всех сторон. Алеся хотела было отвечать на эти вопросы, но Ростик ее опередил:
- На литературе в школе все это проходили. И не стыдно этого не знать? Я в свое время был жутким двоечником, ито в этом разбираюсь…
- Ничего страшного, - мягко заступилась за ребят Алеся. Обо всем этом я обязательно вам расскажу… А пока что предлагаю послушать несколько стихотворений известного поэта серебряного века – Есенина. Слышали о таком?
- Конечно, - закивали некоторые головы.
В павильоне воцарилась тишина. Воспитанники впервые демонстрировали своей вожатой сто процентов своего внимания. Безусловно, в этом была заслуга Ростислава, но это не умаляло воодушевления, которое испытывала девушка в те мгновения.
Она тихонько прочистила горло, вдохнула, выдохнула, снова вдохнула, и принялась декламировать. Первые строчки довольно тихо и неуверенно вырвались из ее уст, голос немного дрожал, но уже на втором куплете девушку накрыло волной мощных переживаний, и по залу разлились прекрасные, громкие, чистые строки. Дети, неожиданно для самих себя, слушали стихи, затаив дыхание; по коже их гуляли мурашки; некоторые легонько вздрагивали всякий раз, когда страстный голос Алеси менял интонацию или переходил из строки к строке.
Когда выступающая замолчала, несколько секунд все с удивлением смотрели на нее, не в силах поверить, что перед ними столь убедительно выступил тот самый человек, который так неуверенно справлялся с их отрядом.
А затем последовали аплодисменты. Сначала робкие, как сама Алеся, а потом единогласные и мощные, как ее выступление.
- Спасибо… - тихо прошептала девушка, едва сдерживая смущение и радость, которые боролись в ее существе.
- А можно еще? – попросил кто-то из девчонок.
- Можно… - кивнула воодушевленная вожатая.
Алеся выступала около двадцати минут, пока не закончился запас стихов, которые она безукоризненно помнила наизусть. Как ни крути, а она давненько не читала поэзию, поэтому многие любимые произведения строчка за строчкой стали растворяться в ее памяти.
- А что-нибудь еще можно? – умоляли ее дети, перевозбужденные после ее декламации.
Девушка неохотно призналась, что это, пожалуй, все на сегодня.
- Мы забыли о цели нашего собрания, - впервые за время Алесиного бенефиса вмешался Ростислав. – В следующий раз читать стихи будете уже вы!
- Но разве можно делать это также красиво, как Алеся Александровна? – негодовали дети.
- Не можно, а нужно! – приказал парень. – Есть желающие?
По меньшей мере, половина отряда отчаянно тянули руки вверх, как шестиклассники, рвавшиеся выйти к доске.
- Ну… столько участников нам не нужно… - Ростислав прикусил губу, не зная, как поступить со всеми желающими.
- Но мы могли бы создать группу декламаторов, - предложила Алеся. – Так будет проще, ведь чтение стихотворений – большая ответственность, а вместе справиться с ней куда проще.
- Отлично, - парень похлопал ее по плечу. – Значит, кастинг назначим на завтрашнее утро. А сейчас всех милости прошу на дискотеку!
- Алеся Александровна, а можно мы не пойдем на дискотеку, - спросили вожатую две девчонки, оставшиеся в павильоне после того, как отряд разбежался по своим комнатам готовиться к увеселительному мероприятию.
- Можно, конечно, а что вы собрались делать? – поинтересовалась девушка.
- Мы бы хотели посидеть с вами, поговорить… Можно?
- Конечно, - приятно удивилась она. В душе что-то приятно защекотало от оказанной ей чести.
- Можно у вас кое-что спросить? Как вы научились так читать стихи?
- Не знаю, - пожала плечами она. – Я просто очень люблю литературу и проникаюсь в каждый образ всей душой. Я словно пропускаю в себя этого поэта и вещаю его голосом… И так было всегда… Пока все девчонки в вашем возрасте интересовались мальчиками, я с головой погружалась в стихи и прозу, в любимых произведениях я черпала свои силы и могла целыми неделями, ато и месяцами порхать, воодушевленная тем или иным творением…
- А сейчас?
- Сейчас… Нет уже… некогда… учеба-работа… - тяжело вздохнула разоткровенничавшаяся вожатая. - Вдохновляюсь мелкими осколками – остатками от своей былой страсти. Так что, если хотите приобщиться к искусству, делайте это сейчас, пока молоды и богаты таким немаловажным ресурсом, как время…
- Мы не об этом… Сейчас как у вас с личной жизнью?
Алесю смутил этот вопрос.
- А это… позвольте оставить личным… - она еле нашла силы совладать с собой и не обидеть любопытных воспитанниц.
- Просто… Вы бы видели, как на вас смотрел Ростислав Васильевич… - мило улыбаясь, заметила одна из девчонок. – Он стоял, раскрыв рот, не в силах и шевельнуться, пока вы читали нам…
- Что вы, не может быть, - попыталась отмахнуться от этой идеи девушка. – Он, скорее всего, был под впечатлением от стихов. Я ведь самые яркие стихи читала.
- При всем моем уважении, Алеся Александровна, он был потрясен не стихами, а Вами, - настояла воспитанница. – Так что по поводу стихов Вы сильно не обольщайтесь. Когда он рекламировал ваш декламаторский талант, он явно делал это не ради конкурса, а ради Вас…
- В смысле? – непонимающе прищурилась вожатая.
- Любит он Вас, Алеся Александровна, - захихикали девочки и ускользнули из павильона.
Наступили самые счастливые за время работы в лагере дни. Вечером, вместо дискотеки, вокруг Алеси собиралась горстка детворы, и девушка охотно делилась с ними любимыми произведениями. В эти дни Ростик не мог и на мгновение остаться наедине со своей подругой, ее постоянно окружали дети. Вечерами, наблюдая девушку в павильоне, репетирующую с ребятами, он довольно улыбался и уходил прочь.
Еще приятней было наблюдать, как воодушевленные дети протестовали против указания идти спать и требовали продолжения репетиций. Пару раз, проходя мимо комнат воспитанников, Алеся слышала, как они тихо повторяют строки из выбранных для выступления стихов.
Настал финальный день смены. Шла активная подготовка к завершительному концерту.
Поэтический конкурс совместили с развлекательной программой, что возмутило девушку. Мешать котлеты с мухами казалось ей занятием неблагородным, а главное – бессмысленным. Разве можно проникнуться чувственными строками, льющимися, как песня, в перерыве между спортивным танцем и любительски исполненной попсовой песенкой?
Но не Алеся правила банкетом, поэтому пришлось смириться с заданными условиями.
Дети были взволнованы и то и дело упрашивали Алесю провести еще одну репетицию. И хотя очередная репетиция шла «на ура», она всегда повышала уровень стресса. Предстоящее выступление казалось какой-то особой миссией, особенно для Алеси, для которой данное мероприятие было едва ли не вызовом всей ее жизни.
Сам конкурс стихов был организован весьма убого и занял не более двадцати минут. Сразу стало понятно, что овчинка не стоила выделки.
Сперва слово предоставили малышам, которые читали детские стихотворения и делали это весьма забавно, неумело меняя интонацию и заметно ускоряя концовки куплетов.
От средних отрядов было предоставлено нечто незнакомое, Алеся даже не распознала автора читаемых стихов. Было заметно, что ребята готовились к конкурсу через «не хочу» и с трудом заставили себя выучить несколько вымученных куплетов.
Становилось очевидно, что как бы не выступил старший отряд, он непременно одержит победу, ибо конкуренции как таковой не было. Но эта мысль ничуть не радовала вожатую; куда больше ее возмущало то, что в этом неудачном микроклимате ее подопечным придется столь драматично читать чувственную поэзию.
Поскольку выбрать одного-двух декламаторов девушке так и не удалось, она создала секстет, и распределила строки между его участниками, учитывая их тембр голоса и характер строк.
Когда на сцену вышло сразу шестеро детей, публика слегка удивилась. Хоровое чтение? Или старший отряд решил предоставить публике сразу несколько стихов?
И вот из уст одного из выступавших мальчишек полились первые мелодичные строки, их подхватил звонкий журчащий как река голосок девчонки; новый куплет подхватил мальчик с более высоким голосом, и завершила его еще одна девочка. Затем закономерность перестала прослеживаться; каждый из декламаторов подхватывал и читал то по одной строке, то по целому куплету. Логика такого построения выступления была понятна лишь одному автору задумки, которая имела в поэзии «абсолютный слух». Идеальные стихотворение, по ее мнению, само из себя представляло песню, не требовавшую аккомпанемента; в мелодии нуждались лишь неудачные стихи. И в выступлении ее воспитанников Алесина идея подтверждалась. Выступление старшего отряда действительно звучало мощной победоносной песней.
Интонации детей то повышались, то спадали, подобно волнам моря; зал слушал стихи заворожено, не вникая в слова, а наслаждаясь эмоциональностью декламируемых строк. Когда прозвучал финальный «аккорд» стихотворной а-капеллы, зал разразился аплодисментами. Шокированные вожатые других отрядов удивленно переглядывались меж собой, дети, до того не представлявшие, что чтение стихов может представлять из себя заманчивый вид искусства, старательно хлопали в ладоши.
Растроганная Алеся прятала лицо в ладонях, пытаясь скрыть приятный стресс. Через выступление своих подопечных она открыла целому залу широту своей души, и ее внутренний мир восприняли восторженно. Она все еще не могла переварить нахлынувшие эмоции. А Ростислав довольно улыбался, наслаждаясь результатами проделанной Алесей работы.
После блистательного выступления своего отряда Ростислав долго не мог найти Алесю. Казалось, она бросила отряд на гребне успеха и куда-то исчезла.
До конца дискотеки он сам наблюдал за своими подопечными, а потом, с трудом уложив перевозбужденных подростков спать, принялся искать свою напарницу. И если по окончанию концерта его обуревало желание высказать ей свое восхищение и похвалу, теперь он был раздражен и зол. Девушка бросила его один-на-один со всем отрядом в последнюю ночь смены – самую тяжелую ночь. В этот день неписанным законом воспитанников лагеря, особенно детей из старших отрядов, было нарушать правила и делать все, чтобы весь лагерь не спал. Даже Ростиславу со всем его авторитетом в глазах ребят сдержать это сумасшествие было трудно. Крайне необходима была правая рука в лице Алеси.
Едва он удалился за пределы жилой площадки, где селился старший отряд, как послышалась музыка с телефона, пронзительный девичий смех и голоса двух самых строптивых мальчишек из его отряда. Но уставший старший вожатый махнул рукой на непослушание детей. Сейчас ему куда важнее было найти пропажу. Лишь теперь он стал догадываться, куда могла исчезнуть девушка. Скорее всего, она была на месте старой беседки – там, где всегда восстанавливала свое душевное равновесие еще со времен, когда сама была воспитанницей лагеря.
Ростислав тихо пробрался к засыхающим от жары кустам сирени (в эти ночи даже в полночь царила жуткая жара) и улыбнулся. Алеся действительно была здесь. Как он сразу не догадался?
Алеся сидела под молодым деревцом, скрестив ноги по-турецки и облокотившись спиной о его ствол. Взор ее был устремлен в густое черное небо, усеянное звездами и лишь местами затуманенное полупрозрачными серыми тучками. Из-за одной из таких туч выглядывала полная и бледная луна.
Лицо Алеси источало едва обретенное спокойствие. Сперва она медленно дышала на полную грудь, наслаждаясь каждым вдохом и выдохом, а потом с удовольствием распласталась на зеленой траве, раскинув руки и ноги в разные стороны, словно морская звезда, выброшенная на берег.
Руслан тихо прокрался ближе и хотел было присесть рядом, но Алеся услышала его шаги и раскрыла глаза.
- Решила переночевать на голой земле? – пошутил он, наклонившись над девушкой. – Не рекомендую. Как тебя все еще не съели комары? Я уже весь искусан!
Алеся смущенно присела, спрятав ноги под себя.
- Мне нужно было побыть одной, - пролепетала она, оправдываясь.
- Мы тебя искали. Директор была в восторге, хотела лично высказать свое восхищение. Мне пришлось прикрыть тебя. Я сказал, что тебе резко стало плохо, и ты ушла прилечь, - сообщил напарник, присаживаясь наземь рядом с ней.
- Прости, - виновато произнесла девушка, опустив глаза. – Надеюсь, мое отсутствие не доставило тебе особых хлопот?
- Признаться, сегодня вечером мне было трудно без тебя. Я еле собрал всех и разогнал по комнатам. Я и сейчас не уверен, все ли последовали моему распоряжению отправиться на боковую. Парочка, как минимум, уже бродит по территории лагеря, если не успела удрать подальше, - честно ответил парень.
- Так что же мы здесь прохлаждаемся? Пошли собирать наших бунтарей… - Алеся забеспокоилась и намеревалась подскочить с места и помчаться к своим подопечным, но Ростислав рукой остановил ее.
- Сегодня Бунтарская ночь. Не отнимай у детей их праздника. Я напустил грозного виду, чтоб они знали свое место. Но мешать им веселиться я не намерен. Пусть только не теряют голову.
- Но если они… - Алеся начала было предполагать страшные картины.
- И что с того? Это последняя ночь! – усмехнулся парень. – Мы уже почти не в ответе за них… Расслабься… Так приятно было наблюдать тебя в нирване…
Алеся снова смутилась.
- Мне нужно было восстановить силы. Я так нервничала из-за выступления наших, что еще долго дрожала от перевозбуждения. Лишь час назад меня немного отпустило…
- Но зачем было так переживать? Не ты ведь выступала, - Ростислав был искренне удивлен, что его подруга столь эмоционально переживала сегодняшнее мероприятие.
- Когда выступают подопечные, преемники – это куда более волнительно. Если б я сама облажалась – я бы это пережила. А если бы провалилось выступление наших ребят, даже не знаю, что бы со мной было…
- Было бы из-за чего расстраиваться. Обычное лагерное мероприятие, - удивился парень.
- Нет, - покачала головой девушка, - песни и танцы – обычное мероприятие, а декламирование стихов – нет. Это нечто более интимное; эти пять минут моя душа была нараспашку. Я словно голая стояла посреди сцены, когда дети читали мои стихи.
- Но многие так и не поняли, что это были твои стихи.
- А это неважно. Это вышло из моей души, это мои кровные строки. И сегодня они впервые были услышаны. Они растворились в умах и перестали принадлежать только мне. Это очень интимно…
- Мне этого не понять, - признался парень. – Но я рад за тебя. Прими мои поздравления. Выступление прошло на ура.
На следующее утро, когда вожатые выпроводили отдыхавших в лагере детей, настала пора прощаться и самим. Алеся уже сидела на чемоданах, не в силах дождаться, когда придет автобус и доставит ее на железнодорожную станцию. Хотя после последних событий детский лагерь уже не казался девушке столь ужасным местом, сердце рвалось домой, в родные стены, туда, где не нужно двадцать четыре часа держать себя в тонусе и казаться сильной.
Ростиславу не удалось уговорить девушку остаться на прощальную вечеринку, которая должна была состояться вечером того же дня.
- Нет, и не упрашивай! – твердо отрезала девушка, когда он в последний раз пытался настоять на своем. – Я ужасно соскучилась по дому…
- Возможно, мы больше никогда не увидимся, - предположил парень, провожая ее до остановки.
- Мы ведь из одного города, мы обязательно пересечемся, - подала другу надежду Алеся.
- Очень на это надеюсь, - признался парень.
Подъехала старая скрипящая маршрутка. Остановившись прямо напротив остановки, она любезно распахнула перед прощавшимися друзьями свои двери.
- Ну что, тогда до связи? – спросил Ростик, подавая забравшейся в салон девушке сумку.
- До связи, - улыбнулась она. – Было приятно иметь с тобой дело.
Маршрутка отъехала, подняв за собой столб пыли, а парень еще несколько минут стоял на остановке, провожая отъехавший транспорт огорченным взглядом. Он был уверен, что больше они с Алесей никогда не увидятся.
Несколько раз они списывались Вконтакте, а после их общение заглохло. Алеся не писала, считая, что ее энергичный приятель просто потерял к ней интерес, а Ростик, в свою очередь, считал, что он совершенно не интересен этой тонкой натуре и вряд ли может быть чем-то для нее полезен. «Мы слишком разные», - думали оба и глубоко ошибались.
Вживую они так ни разу и не встретились, вплоть до этой случайной встречи.
3.
- Позволь, я тебя проведу домой, - предложил Ростислав.
Алеся молча кивнула. На улице этой ночью было прохладно, от холода она вжалась головой в плечи. Ростислав молча позаимствовал ей свой пиджак.
- Ты работаешь в этом клубе? – поинтересовалась девушка, когда они шагали по широкой опустевшей улице, скудно освещенной слабыми фонарями. Пока Алеся развлекалась в клубе, этот город искупался в дожде, и теперь на улице пахло свежестью и мокрым асфальтом. Стало невыносимо жаль часов, убитых в развратном и душном заведении, куда полезнее было бы отдаться в это время мантре теплого душеисцеляющего дождя. Ох уж этот затеянный не вовремя День Наоборот!
- Да, - нехотя признался парень.
- И кем же?
- Я управляющий…
- Поздравляю! – девушка искренне обрадовалась достижениям своего бывшего напарника.
- Не с чем поздравлять, - не воспринял ее воодушевления Ростислав. – Невелика радость каждый день алкашей разнимать. Сегодня еще спокойный день. Обычно у нас драка на драке. Так что ты удачный день выбрала. И народ сегодня был не столь пьян.
- Раньше ты любил пригубить. Когда это ты успел возненавидеть пьющих людей?
- Пригубить – это одно. А когда трезвый как стеклышко созерцаешь на лица во хмелю, невольно становишься не то, что алконенавистником, а и настоящим мизантропом.
- То есть ты теперь не пьешь? – решила уточнить Алеся.
- Ну как сказать. Пью… но с отвращением… к самому себе.
- Звучит как «плаваю, но топориком», - усмехнулась девушка.
- Ты права, нелепо как-то. Ты сама-то кем стала? - перевел тему парень
- Человеком, ненавидящим свою работу, - честно ответила она.
- Наверняка, каким-то офисным планктоном? – догадался он.
- Ты читаешь мои мысли, - улыбнулась девушка.
С серого неба снова начали срываться капли. Ни Ростислав, ни Алеся не собирались обращать на это внимание и продолжали идти, пока дождь не усилился и не принялся больно бить их по плечам своими острыми каплями.
До дома Алеси оставалось еще около двух третьих пути. Они только лишь успели выйти за пределы центрально части города и оказались на пустыре, служившим границей между районами. Ближайшим укрытием оказалась старая деревянная давно не крашеная остановка, крыша которой местами протекала. Они укрылись под ней, хотя уже успели изрядно промокнуть.
- Сильный ливень, как правило, долго не длится, - глядя, как стена дождя топчется по лужам, заверил Ростислав.
- Посмотри на пузырьки на воде, - возразила девушка, выкручивая свои локоны. – Похоже мы здесь надолго. Как всегда, не везет…
- Ты спешишь? – спросил ее парень, присаживаясь на сырую ветхую лавочку.
- Я-то нет, а вот ты…
- Обо мне не беспокойся… Сегодня у меня вообще не рабочий день, в клуб я зашел лишь на пару минут: проверить, как без меня работает моя смена. Я не слишком долго на этой должности, поэтому еще не до конца доверяю своим подчиненным.
- М-да… - протянула Алеся. – Ты появился на работе очень вовремя… Если бы не ты…
- Все было бы в порядке в любом случае, - заверил Ростик. – В этой смене работает хороший охранник, он бы быстро разрулил ситуацию.
- В любом случае, я тебе очень благодарна, - улыбнулась девушка, присев рядом с Ростиком, на самом краю отсыревшей лавочки.
- Я тоже очень рад, что встретил тебя. Честно говоря, не ожидал, что когда-либо вообще тебя встречу… - признался парень. – Я тебе говорил, что ты отлично выглядишь?
- Только не сейчас, - недоверчиво отмахнулась девушка.
Она не могла видеть сейчас своего отражения в зеркале, но прекрасно представляла, что выглядит очень потрепано. И если дело ограничивалось лишь давно потерявшей форму прически, это было бы весьма неплохо. Но после не заказанного купания под дождем наверняка потекла тушь, и на щеках нарисовались черные разводы.
- Почему ты так реагируешь? – искренне удивился Ростислав. – Красный цвет тебе очень к лицу. В этом платье в тебя трудно не влюбиться. Не удивительно, что те темпераментные товарищи не хотели тебя отпускать из своего общества.
Алеся рассмеялась.
- Да, только им я и оказалась по вкусу. Накануне, буквально за час до этого, один товарищ устыдился моего общества и сбежал от меня.
- Дурачек, - усмехнулся парень. – Надеюсь, это не сильно тебя задело?
- Нет, конечно, – засмеялась девушка. – Мы едва успели познакомиться, как он тут же сбежал.
- Тогда не страшно, он просто не понял своего счастья, - развел плечами парень. – То ли дело, когда от тебя сбегает тот, кому ты успел подарить свое сердце.
- Это, должно быть, больно, - тихо произнесла девушка. И с горечью осознала, что у нее не было даже такой ситуации. От нее даже никто не уходил. У нее даже не было того, кому можно было бы отдать свое сердце и кто мог бы от нее уйти. Вот это было действительно больно.
- В том-то и дело, что должно бы быть больно. Но почему-то совсем не больно, - произнес парень, не отводя взгляда от луж, по которым танцевали дождевые капли. Небо и не думало успокаиваться, продолжая содрогаться в рыданиях. Где-то вдалеке гремело.
- Может, ты просто, не любил, раз тебе не больно? – осторожно предположила Алеся. – Мне бы было очень больно.
- Я и не сомневаюсь. Но я, наверное, просто бездушен. Ибо мысль о том, что меня бросили именно в День Рождения, не вызывает у меня ничего, кроме приступов сарказма.
- У тебя сегодня День Рождения? – удивилась девушка. – Поздравляю…
- Вчера был, - исправил ее Ростислав. – Спасибо.
- А у меня позавчера был, - зачем-то добавила она.
- Я знаю, - кивнул Ростик. – Помню, что когда мы работали в лагере, мои именины были следом за твоими.
Алеся, к своему стыду, этот момент позабыла.
- Я часто вспоминаю тот год, когда мы работали вместе, - признался он. – Я надеялся посотрудничать с тобой и на следующий год, но, увы, работа в лагере не пришлась тебе по духу. Даже после того прекрасного концерта, когда наш отряд победил на конкурсе чтецов стихотворений.
Девушка засмущалась.
- Я думала, тебе и в страшном сне не могла присниться такая напарница, как я, - пробормотала она, закрыв лицо ладонями, чтобы скрыть свою улыбку.
- Ты была моей любимой напарницей, честно, - с этими словами Ростислав пристально посмотрел ей в глаза. Алеся вновь засмущалась, теперь уже от этого взгляда.
- Кажется, дождь утихает, - сказала она, отведя от него свои глаза.
Капли дождя действительно обмельчали и срывались с неба куда менее напористо.
- Пойдем? – предложила она. Хотя, возможно, стоило бы подождать еще немного, пока небо прекратило бы изливать городским улицам свою душу, но ждать больше нельзя было. Прервать этот неловкий момент необходимо было немедленно.
- Пойдем, - согласился парень. Хотя вставать ему совсем не хотелось. Их разговор, наконец, приобрел интимность, и этот момент не хотелось тревожить.
Некоторое время они шли молча. Алеся мысленно ругала себя за то, что черт дернул ее пойти в этот дурацкий клуб и встретить здесь своего бывшего напарника. Хотя его личность была ей симпатична, но он начал открыто демонстрировать свой интерес к ней, от чего ей хотелось провалиться сквозь землю.
Однако Ростислав быстро сумел разрядить обстановку. Ее спутник рассказывал о смешных случаях на работе и о том, как ему не везло в личной жизни. Он вел повествование в своей привычной манере, как тогда, в лагере, и Алеся постепенно расслабилась.
«У этого человека, несомненно, прекрасная харизма, раз он может так просто добиться моего доверия», - рассуждала девушка. Она и сама не заметила, как вновь стала делиться с этим человеком теми мыслями и чувствами, которые скрывала в самых дальних уголках своей психики.
- Так что же занесло тебя в наш притон именно в этот день? – поинтересовался парень, когда они уже подходили к Алесиному подъезду.
- У меня сегодня День Наоборот, - призналась другу Алеся. – Сегодня я делаю все радикально противоположно тому, что делала раньше.
Алеся и сама не знала, стоило ли признаваться приятелю в своем глупом мероприятии, ибо ее трезвеющая голова уже начинала признавать абсурдность данной затеи, но теперь девушка не могла себе позволить зажиматься и скрытничать.
- Ух ты, впервые слышу о таком… - пробормотал ее друг. – И зачем все это?
Девушка скомкано повествовала о сути данного мероприятия.
- Ничего не понимаю, - протянул ее друг. – Ты бросаешься во все тяжкие, чтобы качественно улучшить свою жизнь? – стало до него доходить.
- Что-то вроде этого, - неохотно согласилась Алеся. В ее сознании идея Дня Наоборот звучала более самонадеянно.
- Ничего более глупого я еще не слышал, - возмутился парень. – Кто тебя вообще надоумил?
- Такую безобразную идею могла породить лишь моя голова, - смущенно усмехнулась Алеся.
- Я одного не понимаю… Почему тебя вообще стало волновать, что ты другая? – продолжил возмущаться Ростислав, когда Алеся вкратце рассказала ему о произошедшем. - Ты всегда удивляла меня своей самодостаточностью. С каких пор ты стала оглядываться на других?
- Не знаю… - вздохнула Алеся. – Что-то надломилось во мне. Океан грез, который питал мою душу, обмельчал у моих берегов. Может, изменилось гравитационное поле Земли? Теперь в моей душе сухо, даже противно как-то… И трупики морских животных разбросаны по всему берегу. Так я себя чувствую.
- Ну у тебя и сравнения, конечно, - усмехнулся Ростислав. - Заметно, что ты человек с большим воображением.
- Возможно, но… Толку теперь от этого нет… Мой мир распался, как карточный домик, и жизнь потеряла всякий смысл. Восстановить его я не могу… Да и зачем? Если великолепный дворец оказался жалким уязвимым карточным домиком? А жить как все я тоже не могу… Или не хочу… Меряться с кем-то профессиональным ростом, вещами, путешествиями и даже счастьем в личной жизни… Так я и осталась у разбитого корыта…
- Это временный кризис. Не отчаивайся, - постарался ее утешить приятель. - Ты бы сменила обстановку, загорелась чем-то новым… Может, у тебя внутренняя энергия застоялась, движения нет… Поэтому ты и тоскуешь… Ты ведь всегда искала спасе6ние во внутреннем мире. Копни чуть глубже, распотроши свой мир изнутри и найди в нем – прекрасном – утешенье!
- Так случается, что в какой-то момент ты пресыщаешься всем этим. Никакие кино-стихи-танцы и прочие интересы не в силах более заполнить тебя, ты все равно живешь с постоянным гнетущим чувством, что тебе чего-то не хватает. Я много и по-разному пыталась понять чего именно. Я медитировала, бегала, занималась лечебным голоданием, но все это приносило лишь временное облегчение, а после оставляло меня один на один с непосильной для моих хрупких плеч тоской. И лишь потом я поняла: я изголодалась по человеческому общению.…
Видимо, я уже переросла все эти грезы и больно шлепнулась об асфальт реального положения вещей, - подытожила она свой монолог. - Все эти годы я просто убегала от жизни…
Какое-то время они молча стояли на крыльце Алесиного подъезда. У Алеси резко ухудшилось настроение в связи с тем, что пришлось вспомнить о собственном жизненном тупике. Это воспоминание ненадолго потухло благодаря неординарно, но глупо проведенному дню. Но теперь былая душевная боль принялась покалывать под сердцем с пущей силой.
- Ладно… - пробормотала девушка, желая скрыться из виду старого приятеля прежде, чем глаза выдавят из себя глупые слезы. – Спасибо тебе большое, что провел… И спас меня от этих туалетных маньяков. Я была очень рада тебя видеть…
Ростислав был растерян. В мыслях он подбирал для своей приунывшей приятельницы ободряющие слова, но никак не находил их. Расстаться сейчас, на такой грустной ноте было бы очень не комильфо. Проще было бы вообще не повстречаться сегодня, чем разойтись теперь так глупо.
- Погоди! – воскликнул он в тот момент, когда домофон двери подъезда запищал, среагировав на Алесин ключ.
Алеся оглянулась.
– Я никогда не встречал человека, который так упорно рисовал свою реальность, и, будучи столь скромным и неприхотливым снаружи, так мужественно и стойко отстаивал право своих грез на жизнь. Ты раскрашиваешь этот мир изнутри себя самой, и он действительно становится лучше снаружи. Все эти годы я часто вспоминал тебя тогда, когда мои планы шли коту под хвост. Я вспоминал сначала ту девочку-подростка, которая читала стихи Посейдону, невзирая на то, что все вокруг насмехались над ней. И я вспоминал, как красиво ты заразила наших воспитанников своей любовью к высокому искусству. Ты источаешь огромную силу. Воспоминания о тебе давали силы и мне. И ты не имеешь права разрушить эту идиллию. Если у тебя возникли проблемы, если ты испытываешь боль, поделись ею со мной. Я готов тебе помочь, лишь бы только не потерять этот образ светлого вдохновенного человечка в твоем обличии. Не только для меня это будет непростительная потеря, но и для многих смертных и грешных на подобии меня.
- Потеря? – из множества лестных слов Алеся уцепилась за нотку пессимизма в речи своего приятеля. – Я уже давно потерялась, поэтому ты опоздал. Могу ли я делиться с тобою своими горестями? Зачем они тебе? Разве я смею предлагать их тебе?
- Я был бы счастлив, если бы ты посмела, - Ростислав неожиданно сам для себя сложил ладони у груди, словно в мольбе. – Я сочту это за честь.
Минуту пораздумав, Алеся кивнула:
- Ладно. Только потом не говори, что я превратила тебя в свою жилетку для слез.
Алеся пригласила Ростислава к себе домой и предложила выпить кофе на балконе.
- Ты живешь одна? – спросил ее парень, пока она справлялась на кухне.
- Пока что да. Мама уехала на заработки и приезжает не чаще, чем раз в полгода.
- А отец?
- Отца я не знаю. Он бросил нас…
- А тот, кого ты… любишь… любила… - осторожно начал Ростик. – Такой имеется?
- Мне кажется, я и себя не способна любить, откуда же во мне силы любить кого-то еще? – произнесла Алеся, чтоб перевести разговор. Ей было неловко признаться, что у нее особо-то никого и не было. Так, мелькали ухажеры, но все проходили мимо кассы.
- Мне кажется, ты из многих моих знакомых наиболее достойна себя любить. Ох уж эти милые порядочные люди. Чем более достойного человека я встречаю, тем менее он собою горд.
- Если человек действительно достойный, у него просто отсутствует ложное эго, вот он и не горд. Но это явно не обо мне. Я очень склонна к самобичеванию… А это – обратная сторона того же ложного эго.
- Так почему же ты не любишь себя?
- Я не люблю себя, потому что я слабая! – нехотя начала подруга.
- Позволь… - тут же перебил ее собеседник. - Я никогда не считал тебя слабой. Наоборот, ты сильнее многих. У тебя находятся силы и мудрость не поддаваться порокам, которыми больно наше общество. Ты терпелива и сдержана, добросовестна и честна. Это редкие качества, которые присущи лишь сильным людям. Я ведь помню, как к тебе тянулись дети… Да и весь наш коллектив.
- Да, кому-то я кажусь сильной, - согласилась она. Но… есть множество людей, которые сильнее меня. Которые к моим годам уже чего-то успели в этой жизни добиться: попутешествовать, успешно начать карьеру или обзавестись семьей… А я… я преуспела разве что в номинации «Лучшая жилетка для слез».
- Ты просто милосердна, а это сейчас редкое качество, - попытался переубедить ее Ростислав.
- Я слабохарактерна, - отрезала девушка. – А это совсем нередкое качество. И совсем не для наших времен. Как бы я хотела иметь силы измениться, но я их не имею. Я честно пытаюсь… Всю жизнь периодически пытаюсь: составляю всякие графики-таблицы-планы по самоулучшению, рьяно рвусь их выполнять, достигаю временных незначительных успехов, а затем терплю полномасштабное фиаско, впадаю в уныние, а затем – в духовный анабиоз. Через время цикл моего метания из крайности в крайность повторяется вновь - под другим ракурсом, возможно, в другой сфере жизни, но с неизменной сутью и результатом.
- Разве это слабохарактерность? – удивился парень. – Твоему упорству следует позавидовать. Даже после поражений ты находишь силы снова предпринимать попытки качественно изменить свою жизнь. И это здорово. Да и все ли вообще так мучительно задаются желанием развиваться? Ты ведь сама видела сегодня в клубе, сколько людей без бесцельно прожигают свою жизнь, и их это ни капли не гложет. А ты кушаешь себя живьем лишь из-за временного упадка энтузиазма.
- Ты, конечно, умеешь подбодрить, - немного оживилась Алеся. – Но… я как хомяк в колесе: суечусь, наматывая вертикальные круги уставшими лапками. А результат какой? Нулевой… Ноль целых пять сотых, если быть точнее.
- О, ты даже посчитала КПД? – усмехнулся ее друг.
- Те самые люди, прожигающие жизнь в клубах, ито умудряются достичь большего, хотя, как ты заметил, не все прилагают столько усилий. А ведь кого удивишь процессом? В суровом материальном мире подавай только результат!
- А как по мне, важнее сам процесс, точнее его качество! – не согласился Ростик. – Если ориентироваться на результат и пренебрегать целью, то многие будут халтурить или идти к цели незаконным путем. Да и что результат? Результат всякой жизни один: надгробный памятник и табличка с надписью «Помним. Любим.Скорбим».
Алеся кисловато улыбнулась.
- Да и не в этом суть. Во всей своей гонке за собой лучшей ты допустила одну непростительную ошибку, - лицо Ростика в этот момент стало небывало серьезным. Он сделал паузу. Алеся напряглась. – Ты забыла любить себя такой, какая ты есть. И этим посеяла семя ненависти. Ненависти к самой себе, что печально, учитывая, насколько очарователен сам объект ненависти. Ты ведь истязала себя попытками стать, как тебе казалось, лучше, чем ты есть сейчас. И если что-то шло не так – ты усиленно взращивала эту ненависть. Но разве можно достичь чего-то значимого и долгосрочного без любви? Нет, конечно.
- Я всегда считала недовольство собой лучшим поводом расти и развиваться, - удивилась Алеся.
- Вот поэтому ты и терпела фиаско даже там, где должна была иметь стопроцентный успех, - воодушевленно продолжал убеждать ее Ростислав. - Ты рушила пьедестал успеха собственным недовольством. А надо было всего лишь принять и полюбить себя. Ведь ты по умолчанию достойна всего самого лучшего.
- Ты сам веришь, во что говоришь? – недоверчиво произнесла Алеся.
- Алеся, да ты самая замечательная девушка, которую я встречал! - еще более горячо продолжил парень, но тут же запнулся. Но через мгновение, уже смущенно добавил. – И это не слова друга, который решил тебя поддержать. А слова человека, которому ты глубоко симпатична. Еще с тех самых пор, как подростком впервые встретил тебя в лагере.
Алеся задрожала. Возможно, она подмерзла на прохладном сыром балконе, а может, причиной тому было волнение.
- Как? Я никогда не думала, что тебе нравилась. Тем более тогда. Кажется, я была совсем замарашкой. Я думала, ты и общался со мной от скуки смертельной. Поэтому никогда и в голову не допускала мысль, что ты имеешь на меня какие-то виды, - лепетала она. – Где ты – звезда любой компании, а где я – слабокоммуникабельная интеллектуалка, синий чулок…
- Что ты несешь, - возмутился парень. – Тебе должно быть стыдно даже мысленно так нелестно отзываться о себе. С этого момента я тебе строго запрещаю это делать!
Алеся опустила глаза.
- Не уверена, что смогу придерживаться твоего совета. Эта многолетняя привычка куда сильнее. Сильнее даже твоих комплиментов.
- Значит, моя симпатия к тебе мало значит для тебя? – немного обиделся Ростик.
- Да нет, что ты, - поспешила заверить его в обратном Алеся. – Просто этот факт надо еще переварить. Я никогда, поверь, не могла и подумать, что человек, в которого я была влюблена в юности, испытывал ко мне взаимную симпатию.
- А ведь весь наш отряд «женил» нас, - сверкнул широкой улыбкой Ростислав. – Неужели за толстым мутным стеклом своих комплексов ты не рассмотрела моей симпатии к тебе? Я ведь никогда ее и не скрывал…
Алеся смущенно хихикнула.
- Так что ты там говорила? – нахмурил брови он. – Ты была в меня влюблена?
- Я даже стихи тебе писала. Кстати, один из тех, что выиграл на конкурсе стихочтения, был посвящен тебе… - девушка была красная как рак. Хорошо, что в полумраке слабо освещенного окном гостиной балкона никто этого не видел.
- Я бы хотел сейчас вспомнить хотя бы строку из этого стиха. Но тогда, во время выступления наших детей, я наблюдал за тобой. Ты так искренне переживала, вся дрожала. Прямо как сейчас. Хотелось подойти и обнять тебя. Но я боялся еще больше тебя смутить…
- А сейчас что тебе мешает это сделать? – совсем тихо пискнула девушка.
С Алесиного балкона открывался отличный вид на небо. Сочная, почти полная луна, источала тихое блаженство и проливала его частицу на обнимавшуюся пару.
- Как странно, - умиротворенно бормотала Алеся. – Все могло бы быть так предельно просто еще тогда, много лет назад. А я ходила в двух шагах от своей мечты, счастье дышало мне в лицо, а я отвергала даже саму его вероятность.
- Наверное, раньше мы просто не были готовы. Я тоже был уверен, что ты, такая хорошая девочка, не сможешь ужиться со мной. А тогда – ты помнишь – я был гораздо менее серьезным, чем сейчас. Я боялся травмировать тебя, поэтому и не решался действовать, как подобало.
Алеся плакала. Ростислав лишь только теперь это заметил, почувствовав теплую влагу, просочившуюся через ткань его рубашки.
- Ну, ты чего? – удивился он.
- Как жаль, что мы объяснились так поздно…
- Поздно? – удивился парень. – Но ведь еще вся жизнь впереди!
- Но я успела натворить кучу глупостей…
- Если ты умудрилась натворить кучу глупостей, то что говорить обо мне, - перебил ее Ростислав. – Поверь, ты никогда не обгонишь меня по количеству глупостей, даже если будешь глупить всю оставшуюся жизнь!
- Взять хотя бы этот День Наоборот… Что я натворила…
- Собственно, ничего. Если бы не этот чудесный день, мы бы не встретились вновь. А если бы мы не встретились сегодня, сколько бы еще глупостей и досадных ошибок мы бы совершили?
- Хочешь сказать, теперь мы не будем ошибаться? – успокоилась Алеся.
- Почему же? Будем! – заверил ее Ростик. – Но теперь с большим удовольствием. А знаешь почему?
- Почему?
- Потому что теперь мы будем совершать глупости вдвоем.
Так получилось, что глупая затея Дня Наоборот помогла Алесе и ее другу расставить точки над «и», которые долго и безнадежно провисали во времени и пространстве. И как бы странно это не звучало, иногда нужно совершать осознанные глупости. Именно они выламывают стены из комплексов и предубеждений, выстроенных собственным умом.
Поэтому пропишите себе ежедневно принимать маленькую чайную ложку Дня Наоборот перед едой натощак. Небольшая мелочь, выброшенная из выборки ежедневных рутинных поведений, может стать поворотной и разрешит нерешенные проблемы.
Главное – не переборщить с дозировкой, иначе эффект будет обратным.
2015 г.