"Агдам" и другие.
Воскресным вечером в интернат возвращаются ученики. Жизнь в стенах школы оживает. Ребята делятся впечатлениями от проведённых дома выходных дней, привозят домашние продукты и кое-что ещё.
***
Добрейшая Нина Серафимовна, воспитатель одного из старших классов спрашивает с недоумением:
- Мальчики, почему у нас все девочки стали спать ложиться после того, как из дома приедут?
- Кто ж их знает, Нина Серафимовна. Устают, наверное.
- Как-то это непонятно.
- Вы разбудите их.
- Зачем же будить, пусть спят, если им хочется.
Так повторялось каждую неделю, и причина до поры до времени осталась не узнанной. Никто и не старался понять столь загадочное явление. На следующий день о нём забывали.
Прошло двадцать лет. Традиционная встреча одноклассников. Тут-то, среди прочих случаев, вспомнили и эту загадочную историю, тянувшуюся годика два. Оказалось, что у одной из Наташ мама работала в больнице, приносила с работы бутылочки со спиртом. Этих бутылочек в доме несчётное количество, как гуталина у кота Матроскина. Никто их не употреблял внутрь, вот дочка по одной раз в недельку таскала в школу. Всем старшеклассницам хватало. Разведут водичкой из-под крана, выпьют по чуть-чуть и спатеньки ложатся! Не то, что мы, напьёмся и приключений ищем. Море до колена и горы по плечо!
***
В школьном подвале баня располагается. Там и распивали разные вина субботним вечером. Привольно старшеклассникам в этот вечер, контроля почти никакого. Иногда специально оставались в интернате, чтобы праздник себе устроить. Бывало, что и в другие вечера прикладываться к бутылке не забывали.
Однажды сильно наклюкались и напарились. Тяжело поднимались из бани чёрным ходом на третий этаж в спальню с полотенцами на шеях, держась за перила. В спальне стол, на столе всякая снедь к чаю. Электрический чайник закипает под кроватью. В спальне запрещены розетки, поэтому фазу брали из распределительной коробки, а ноль от батареи отопления. Сидим на кроватях, отдуваемся, ждём, когда чайник закипит.
Вдруг входит ночной воспитатель – Галина Фёдоровна. Улыбается. Видит и понимает состояние своих подопечных. Она прислоняется к шифоньеру, завязывает непринуждённый разговор. Хочется ей посмотреть на пьяных пацанов, поговорить с ними. А они сидят не шелохнувшись, боясь выдать себя, и надеясь, что Галина Фёдоровна скоро уйдёт. Она и не хочет уходить.
- С лёгким паром, мальчишки!
- Спасибо! – отвечает нестройный хор приглушённых голосов.
- Вы в бане воду и свет выключили? Проверять не надо?
- Да, выключили. Всё хорошо.
Кто-то сказал языком заплетающимся, думая, что говорит вполне нормально:
- Можете спать спокойно, Галина Фёдоровна, везде полный порядок!
- Что ты меня прогоняешь?
- Нет-нет, мы вас любим и уважаем, Галина Фёдоровна. Вы лучший воспитатель.
- Так уж и лучший?!
- Да-а!
- Ладно вам! А кличку мне какую придумали?
- Вы что, Галина Фёдоровна, как можно? Всем придумываем, но вам нельзя. Вас любим и уважаем.
Опять нестройный хор голосов поддакнул и головами закивал в знак полного согласия и единодушия.
- Я знаю, вы меня сокращённо назвали – Галифе.
Смутились пацаны, головы опустились. Кто-то сказал:
- Вы не обижайтесь…
- А я и не обижаюсь. На что тут обижаться? Зовёте меня сокращённо от моего имени и отчества – Галифе. Даже звучит интересно.
Эти слова воспитательницы развеселили мальчишек, расслабились они, вздохнули свободнее, облегчённо. А Андрюха предложил:
- Галина Фёдоровна, чаю хотите?
- Не откажусь.
- У нас чай есть и кофе. Ну, кофейный напиток ячменный. Вам что?
- Кофе.
Андрей чайной ложечкой аккуратно зачерпнул из банки ячменного кофе – великолепного советского напитка – и неуверенной рукой опустил её в стакан, просыпав немного на стол драгоценного порошка. Галина Фёдоровна внимательно наблюдала за ним. Потом он также медленно, стараясь сохранять координацию движений, положил в стакан две ложечки сахарного песка.
Галина Фёдоровна смотрела и улыбалась, затем сказала:
- Молодец, Андрей, давай дальше.
Андрюха осмелел, ободрённый такими словами, схватил чайник и тонкой струйкой пытался налить в стакан кипятка. К счастью, тонкой струйкой! Поливал он парящим кипятком вокруг стакана, а внутрь ничего не попадало.
- Андрюш, милый, - смеясь, сказала Галина Фёдоровна, - поставь чайник, я сама себе налью.
Налила. Сидит за столом и неспеша помешивает ложечкой в стакане. Душистый аромат ячменного кофе взвился в воздух чудесными завитками, достиг носов наших, вызвав пищеварительный рефлекс. Андрей успел и себе намешать кофе. Сидят вдвоём за столом. Андрей любезно предлагает Галине Фёдоровне печенье, пряники, баранки. Лужу на столе газеткой промокнули.
- А вы что же не подходите? – обратилась Галина Фёдоровна к обитателям спальни, приунывшим и напрягшимся.
Потянулись мальчишки к столу неспеша. Спустя минуту вся компания наслаждалась горячим напитком и вкуснейшей выпечкой советской хлебной промышленности. Галина Фёдоровна продолжала внимательно за всеми наблюдать, следя, чтобы каждый хорошенько поел, закусив выпитое в бане вино.
После чаепития, Галина Фёдоровна отошла к шифоньеру и говорит:
- Ну, теперь спать ложитесь.
Не позволила нам к салагам идти и щелбанов им надавать. Затем продолжила, глядя, как мы готовились укладываться:
- Сашка в прошлый раз выскочил из спальни, чтобы в туалет дойти, увидал меня в коридоре и присел, будто шнурки завязывает. А я смотрю на него. Он уж шнурки по два раза завязал и развязал, потом разулся да стал пятки чесать! Тут уж я ушла к себе в кабинет. Дала ему возможность дойти, куда надо. А он идти ровно никак не мог. Сначала по рисунку паркета держал направление, а потом по стеночке, по стеночке, от окна к окну!
Все смеялись этому рассказу. Галина Фёдоровна никогда не сдавала нас начальству. Никто и не знал о наших пьянках. Но всё длится до поры, до времени и этот момент наступил.
Однажды старшеклассники вознамерились устроить массовую пьянку. Маленькие группы уже не удовлетворяли, хотелось чего-то грандиозного. Приглашали меня, но я отказался. Несколько раз приглашали и столько же раз я отказывался. По какой причине не стал принимать участие, до сих пор понять не могу. Будто неизвестная, добрая сила удерживала от такого поступка.
Целой толпой друзья мои воскресным вечером пошли в школьную баню, открыли горячую воду, напустили пару. «Агдам», жаркая влажная баня, отсутствие нормальной закуски быстро сделали своё дело. Распаренные и очумелые выползли они из бани и стали подниматься чёрной лестницей на третий этаж в спальни. Одного из них сильно мутило, отчего вся лестница оказалась залита вином, которое некоторое время пребывало в желудке.
Галина Фёдоровна, приметив неадекватное состояние своих подопечных, решила посмотреть, всё ли выключено в бане. Едва ступив на чёрную лестницу, она поскользнулась, упала, на спину и затылком сосчитав все ступени. Лежала там, в темноте, на бетонном полу и долго не могла встать. Немного придя в себя, она с трудом поднялась, добрела, держась за стенку, до своего кабинета. Платье мокрое, голова гудит, спина разламывается. Злость на пьяных молокососов овладела ею. Отсидевшись в кабинете, она пошла устанавливать членов всей пьяной компании. К тому времени все спали без задних ног. Она подходила к кровати каждого и нюхала выдыхаемый воздух, определяя в нём наличие винных паров. Так всех и переписала. До кучи и меня в этот список занесла, поскольку считала, что без меня пьянка обойтись не могла.
На следующий день, список, как приложение к докладной записке, лёг на стол директора школы. Кстати, она тоже Галина Фёдоровна, с тем же прозвищем – Галифе!
Все засранцы-пьяницы после завтрака немедленно предстали пред светлые очи двух Галин Фёдоровн. И я там был. Но друзья мои сразу сказали, что я в деле участия не принимал. Ночная Галина Фёдоровна с сомнением сказала, что от меня действительно не пахло, но она посчитала, что я не мог не принимать участие в пьянке. С этим я и был отпущен. И лишь учитель математики, строгая Людмила Захаровна до самого конца длительного разбирательства не могла поверить, что я не участвовал в мероприятии, считая меня организатором его.
А разбирательство затеяли не шуточное, но вышло оно трагикомичным. Больше всего боялись, что из школы исключат. Администрация на это не пошла, чтобы не афишировать этот случай, не выносить сор из избы. Пьяницы же получили новый статус: ученики на них смотрели как на героев и мучеников, педагоги – как на антигероев. Но в любом случае, они стали в центре всеобщего внимания.
И не знали педагоги, как наказать провинившихся, чтобы для них это было чувствительно. Не знали, с чего начать, чем кончить. Стали выяснять, кто был главным зачинщиком, будто это могло что-то изменить. Главного зачинщика не установили. Его и не было, поскольку в таких делах всегда возникает коллективное решение.
Решили их проработать на комсомольском собрании. Но комсомол в конце восьмидесятых годов уже утратил былую силу и значение. Да и кому прорабатывать, ведь почти все прикладывались к бутылке, по чистой случайности не оказались в той компании, не были пойманы. Да и как своих друзей прорабатывать?!
На собрании кто-то спросил:
- Что вы отмечали?
Лёгкий смешок прокатился по залу. Присутствовавшие педагоги из числа школьной администрации, хоть и пытались сохранить серьёзность, но невольная улыбка выдала их. Тягостная пауза повисла в воздухе. Виновники поняли, что надо отвечать.
Кто-то выдавил:
- День рождение комсомола.
Хохоток пробежал по рядам собравшихся в зале. Никто не в силах был его сдержать. После такого ответа надо похвалы ожидать! Чтим, мол, родной комсомол!
Дальше вопросы сыпались один глупее другого:
- Что вы пили?
- «Агдам»
- Сколько выпили на человека?
- По бутылке.
- Чем закусывали?
- Почти ничем. Несколько конфеток было.
- Разве ж можно без закуски? - воскликнул кто-то из ребят.
И снова хохот в зале. Завуч строго прикрикнула:
- Перестаньте смеяться! Мы разбираем серьёзное дело. Вы должны придумать наказание своим товарищам.
Тут же реплика из зала:
- Предлагаю запретить им выпивать!
Автор её может и искренно сказал, во всяком случае, хохмить не хотел, не та ситуация, но никто уж не мог удержать смех. Педагоги прикрывались ладонями.
- Ребята, что же вы такое говорите, - воскликнула завуч, сама уже не в силах выдерживать эту комедию, - ведь они и не должны выпивать изначально, никогда. Я предлагаю от лица комсомольской организации написать их родителям на работу. Что вы думаете по этому поводу?
Комсомольцы молчали. Все понимали, что этого не будет, поскольку администрация не станет позорить школу.
Ничем закончилось комсомольское собрание. Для галочки выработали какое-то решение, записав его в протокол собрания.
На этом педагоги не успокоились. Школьному врачу Зое Алексеевне поручили провести ряд бесед со старшеклассниками о вреде алкоголя, особенно о вреде алкоголя для детского организма. Цикл этих бесед проводился ежедневно на протяжении нескольких дней. Зоя Алексеевна рассказывала ужасные страшилки о том, как страдают внутренние органы человека от алкоголя, сколько мозговых клеток убивает сто граммов водки, говорила о негативных социальных последствиях для пьющих людей, для их семей, детей, жён. Внушала, что пьющие люди – отбросы общества. Её беседы заставляли задуматься, но не более того.
Учитель биологии – Ольга Анатольевна – подготовила со старшеклассниками своё мероприятие, оформив его как конференцию учёных. В актовом зале на сцене установили длинный стол, поставили таблички, на которых значилась специальность того или иного учёного. А за столом сидели те самые пьяницы! Всей школе они рассказывали о разных последствиях вреда алкоголя. Говорили они на основе статей из газет и журналов, которые подобрала Ольга Анатольевна.
Но и этим педагоги не ограничились. В игру вступила тяжёлая артиллерия – директор школы. Она организовала большой педсовет и вызвала всех пьяниц и курильщиков, безапелляционно потребовав прекратить курение в здании школы и на территории школы. Это был чувствительный удар. Раньше старшеклассники курили в школьных туалетах на втором и третьем этажах. Потом администрация добилась того, чтобы курение прекратили в туалете второго этажа. Теперь совсем хотят побороть его.
- Что вы молчите? – обратилась она к старшеклассникам.
- А что нам говорить? – ответил кто-то.
- Давайте слово, что вы перестанете курить в здании школы и на её территории.
- Зима ведь только наступила, - робко выговорил один из ответчиков, инстинктивно прячась за спины товарищей.
- И что?
- Холодно бегать за территорию школы.
- Совсем бросайте курить.
Тишина. Галина Фёдоровна ждёт ответа. Пауза длится долго. Все понимают, что без ответа не отпустят.
- Разрешите хотя бы на территории школы курить.
- Нет. Вы этим подаёте плохой пример младшим классам.
- У нас есть такое место, где они нас не увидят. Разрешите до весны там курить.
Теперь задумалась Галина Фёдоровна. Она понимала, что надо пошагово выдавливать курение, добиваться того, чтобы старшеклассники совсем прекратили это занятие. Понимала, что одним наскоком дело не решить.
- Хорошо. Давайте слово, что прекратите курить в здании школы.
Дали такое слово. И это было не простое обещание, ни к чему не обязывающее. Это было крепкое слово. О том знала и директор, и мы, и все педагоги. Слово выполнили неукоснительно, за исключением позднего вечера, когда уж невтерпёж хотелось покурить. Тогда высовывались в открытое окно туалета, чтобы никакого запаха не было.
Сразу у всех курильщиков появились фуфайки. После звонка возвещающего большую перемену, хватали фуфайки и бежали на улицу в наш клуб «Дымок»! Курильщиков стало заметнее, привлекали они всеобщее внимание.
Галина Фёдоровна всё-таки дождалась весны. После весенних каникул собрала опять расширенный педсовет и вновь вызвала всех курильщиков. Вопрос теперь стоял ребром. Увернуться от него не представлялось возможным.
- Галина Фёдоровна, мы уж школу заканчиваем. Через два месяца уйдём.
- Не все заканчивают. За вами два старших класса.
- Вот с ними и боритесь осенью.
- Так, я требую, чтобы вы прекратили курить на территории школы. Давайте слово.
Все молчали. Кто-то, осмелившись, сказал:
- Вам безразлично курим мы или нет, лишь бы в школе и на территории не курили.
- Не правда! Я хочу, чтобы вы совсем не курили, потому и требую выполнения условий, когда курить будет затруднительно. Давайте слово.
- Нет.
- Как нет?
- Мы не курим в здании школы, не требуйте от нас большего.
- Я запрещаю вам курить на территории школы.
Пауза повисла. Галина Фёдоровна видела, что с нею не соглашаются. Она всегда оставалась спокойной. Сейчас она знала, что простой запрет не решит проблему. Давить своей властью тоже не имело смысла. Она решила чуть отступить, сдав некоторые позиции, чтобы сохранить свой авторитет:
- Хорошо. Но вы должны выявлять курящих младших и запрещать им это делать как в здании школы, так и на территории. Я хочу, чтобы после вас в школе не было курящих детей. Согласны?
- Да, на это согласны.
Мы честно выполняли данное слово. Просто били всех тех, кто осмеливался курить из младших классов. И этот метод возымел своё действие. Курящих почти не осталось. Те, кто упорно не хотел бросить курить, теперь вынуждены прятаться от педагогов и старшеклассников.
О прекращении пьянок на педсоветах речь не шла. Все понимали, что это само собой разумеется. У директора, наверное, духа не хватало заводить об этом разговор и договариваться со старшеклассниками о прекращении пьянок. Они сами собой прекратились почти полностью. Всё же опасались, что из школы могут выгнать за несколько месяцев до её окончания. Но потихонечку «Агдамчик» потягивали! Собирались по два-три человека и прикладывались к бутылочке. Контролировали себя, чтобы оставаться в норме, во вменяемом состоянии.
Большая благодарность учителям нашим, что никого не выгнали из школы, что заботились о нас, пытались нас переделать в лучшую сторону. Уверен, что я не единственный из нашего класса, помнящий их заботу. Хоть и казалось нам, что они к нам излишне строги, придираются, не дают свободу, но на самом деле, они заботились о нас, как о родных детях. Кое-кто из наших сильно выпивает, однако периодически кодируется. Значит, есть желание бросить это пагубное дело, есть понимание необходимости этого. Может, в такие моменты вспоминают они усилия школьных педагогов.
Июнь 2017.